мне больше всего нравится во всем этом, так это то, что ты впустила меня в огромную часть себя, даже не подозревая об этом. С тех пор как я тебя знаю, ты живешь в моем мире. Это первый раз, когда мне была дарована возможность заглянуть в твой.
— И тебе нравится то, что ты видишь? — Ее глаза сияют уязвимостью.
— Ты никогда не была для меня прекраснее.
Розовый цвет окрашивает ее щеки.
— Это из-за сетки для волос, верно?
Я киваю.
— И шапочки для душа на ногах, и смотреть, как ты манипулируешь мясом, довольно горячо.
Она прижимается щекой к моей груди, крепко обнимая меня.
— Спасибо.
Я глажу ее по спине.
— Сколько денег ты получила от Макса?
— Триста шестьдесят пять. Поэтому мы делаем больше фрикаделек.
— Продолжай, а я пойду посмотрю, сколько еще я смогу собрать, хорошо?
— Подожди. — Она смотрит на меня снизу вверх. — Ты серьезно?
— Я скоро вернусь. — Я прижимаюсь губами к ее губам, и когда женщина, с которой работала Джейд, кричит: «О, Боже, помилуй!», мы смеемся и размыкаем объятия.
Я возвращаюсь в кафетерий и вижу Итана за работой, раздающего пластиковые столовые приборы, а Крис возится с мусорными баками. Бетани сидит за столом, держа руки седовласого мужчины в своих, ее голова опущена в молитве, в то время как слезы текут по лицу мужчины, а Джесси откинулся на спинку стула, наблюдая за своей женщиной, которая, кажется, трогает глубины души мужчины своей искренней заботой.
Идея приходит мне в голову из ниоткуда. Я нахожу Джесси и передаю ему эту идею, и мы выслеживаем Тая и говорим ему, что нам нужно.
— Вы уверены? Брент наложит в штаны, когда узнает.
Я пожимаю плечами.
— Он не узнает, пока не станет слишком поздно, чтобы остановить нас. К тому времени, если он остановит нас, то создаст пиар-кошмар для Аренфилда.
Тай, кажется, удовлетворен этим и берет свой телефон, чтобы позвонить и привести мой план в действие. Тем временем я ищу директора приюта и чертовски надеюсь, что они будут в игре.
ДЖЕЙД
В приюте нескончаемый поток голодных людей в течение следующих четырех часов подряд. Как только в округе поняли, что у нас достаточно еды, чтобы продолжать обслуживать, другие приюты прислали нам своих постояльцев. Мы намеревались не отсылать ни одного человека, наш девиз на сегодня — никто не ляжет спать голодным.
Я устала, у меня болит спина от того, что стояла за столом, готовя фрикадельки, а потом мыла грязную посуду.
Райдер вернулся на кухню после ухода с обещанием собрать больше денег и помог мне вытереть и убрать посуду.
— Я возьму, — говорит он, освобождая мои руки от стопки тяжелых подносов. Он складывает их прямо у меня над головой.
Закончив подавать еду, я снимаю сетку для волос и встряхиваю волосами, моя кожа головы немного вспотела от тяжелой работы.
— Не знаю как отблагодарить тебя за все, что ты сделал сегодня вечером. — Слов благодарности, слетевших с моих губ, кажется, недостаточно для выражения моей признательности.
— Это еще не конец. — Райдер хватает меня за руку, и я смеюсь, когда он тащит меня к кухонной двери. Шелест шапочек для душа на моих ногах останавливает его. — О, но сначала. — Он направляется в угол кухни, где стоит большая обувная коробка. — Для твоих ног.
Я пристально смотрю на него.
— Я не могу принять это. Мне жаль. Не со всеми этими людьми, которые едва помнят, каково это — теплые ноги.
— Эти люди? — Он указывает на закрытую кухонную дверь. — Там, снаружи?
Я закатываю глаза от его странности.
— Нет, те, что на планете Зорг. Да, Райдер, те, кто…
Он пинком распахивает дверь и поднимает руку, чтобы придержать ее. Дергая головой, он жестом приглашает меня выйти и…
— О, черт возьми… — бормочу я.
Повсюду коробки из-под обуви. «УГГИ», «Меррелл», «Найк», «Рибок». Здесь не только коробки с обувью, но и теплые куртки, а еще примерно около сотни человек.
— Как это случилось?
— Мы позвонили на радиостанцию и попросили Джесси отправить импровизированное приглашение на небольшое акустическое шоу, которое состоится здесь сегодня вечером. Вход — совершенно новая пара обуви и теплая куртка. Некоторые местные универмаги и уличные заведения пронюхали об этом, и вот мы здесь.
— И ты все это провернул, пока я была по локоть в говяжьем фарше?
— Ага. Так что надень свои подаренные ботинки, чтобы мне не пришлось беспокоиться о том, что твои ноги замерзнут, и давай найдем тебе место в первом ряду на шоу.
Я срываю шапочки для душа с ног и стону, когда надеваю сапоги из овчины. Райдер сопровождает меня через толпу, где бездомные мужчины, женщины и дети смешиваются с богатыми, которые пожертвовали деньги, чтобы быть здесь. В комнате есть свободное место с четырьмя стульями и небольшой барабанной установкой, состоящей из большого басового барабана, малого барабана, одной подвесной тарелки и двух томов. Райдер подтаскивает складной стул к своей барабанной установке и ведет меня к ней.
— Первый ряд для нашей Доброй самаритянки.
— Мне неловко, что ты думаешь, что все это из-за меня. Это не так.
Он поднимает брови.
— Нет? Тогда кто же несет ответственность за все это?
— Вы, ребята! Вы так великодушны, я имею в виду, посмотри, что вы все сделали для меня. Если я и несу за это какую-то ответственность, то только потому, что приняла вашу помощь.
Он садится на корточки и собственнически кладет руки мне на бедра.
— В конце концов я заставлю тебя ясно увидеть себя, Джейд ДеЛеон.
— Вы, придурки, готовы? — спрашивает Итан, его лицо сияет светом, подпитываемым совершением добрых дел в окружении хороших людей.
Райдер целует меня, быстро и целомудренно, и направляется к своей небольшой барабанной установке.
Группа начинает с песни «Райское наслаждение», медленная, знойная мелодия, которая в сочетании с навязчивым голосом Джесси вызывает у меня мурашки по коже.
В течение следующих тридцати минут они играют смесь своих оригинальных песен и несколько каверов. Пожилые люди в комнате раскачиваются и подпевают версии Джесси «Дрозд» группы «Битлз», и когда молодая девушка с грязным лицом и дырами в рукавицах просит «Что-нибудь из Джастина Тимберлейка», Джесси одаривает ее натянутой улыбкой и говорит «Все для тебя, дорогая». Он поет версию Джастина песни Синди Лаупер «Истинные цвета», в то время как Итан, Райдер и Крис краснеют от попыток не рассмеяться.
Вечер клонится к ночи, и к тому времени,
