Глеб простил, и просто станешь счастливой на столько, на сколько вам уготовано свыше.
Договорившись с собой, открываю глаза, тянусь к сумочке, достаю телефон и…
Я не могу позвонить Глебу. Это неправильно.
Но все исправить еще можно. И я знаю как!
На душе от принятого решения становится легче.
Делаю несколько глубоких вдохов, вытаскиваю из бардачка изрядно похудевшую упаковку влажных салфеток, стираю остатки туши. Ну и видок в отражении зеркала! Глаза красные, нос опух, волосы после дождя висят безжизненными паклями.
Привожу себя в порядок. Ну как–то так.
Завожу двигатель и, вклинившись в поток машин еду туда, куда зовет сердце.
---
В свою спальню не то что зайти не могу, даже дверь открыть не смею и на кровать взглянуть. Слишком свежи воспоминания прошлой ночи.
В квартире оглушающе тихо и неестественно пусто. Бориска и тот куда-то спрятался, даже встречать не вышел. Переодеваюсь в домашний брючный комплект, что держу в запасе в шкафчике ванной, занимаюсь уборкой. Пытаюсь всеми силами отвлечься и не анализировать свой поступок, слова и реакцию на них Глеба. Исправить ошибку не получилось.
Дабы заглушить противный внутренний голос, подтверждающий, что его хозяйка дура, врубаю громкую музыку и с остервенением начинаю мыть окно. Не получилось сегодня – получится завтра!
Увлекшись, вздрагиваю, когда кто–то выключает музыкальный центр.
Маргарита Павловна и Яна, обе уперев руки в боки, наблюдают за сумасшедшей мной.
– Привет! – нервно улыбаюсь.
– А где Глеб? – с претензией в голосе спрашивает дочь.
– Его не будет. У него дела. Срочные.
Вру неубедительно. Янка, поджав губешки, сбегает в свою комнату. Без объяснений поняла, почувствовала, что натворила ее мать.
Обессилено падаю в кресло, бросив тряпку.
– А ты чего раскисла? Расстроилась?
Ничего от Маргариты Павловны не утаить, насквозь меня видит.
– Не то слово...
Она подходит ко мне, по–матерински прижимает мою голову к себе, гладит. И мне так хорошо становится, спокойно. Есть у меня родной человек, который простит за любую совершенную глупость. Будет любить всегда, какие бы неправильные поступки его ребенок не исполнил.
– Я его обидела… Отказала… А у него Костя… маленький мальчик, детдомовский… Он сказал, что я пахну мамой… И я испугалась, сбежала, наговорив Глебу такого… Он меня не простит…
Каждое движение ладони по моим волосам возвращает покой душе, очищает ауру.
– Простит, куда он денется. Он же тебя любит.
Сокрушено машу головой.
– Я уехала. Бросила их обоих. Но я вернулась, вернулась в больницу! Не сразу, но вернулась, а меня не пустили. Сказали, что часы приема закончились и посторонних не пускают. Звонила Глебу, он трубку не берет, – поднимаю голову, встречаюсь с теплотой во взгляде, – я так боюсь, что он больше не придет, не позвонит…
– Придет, позвонит, – наша приемная бабушка поддерживает меня, вселяет надежду, что так и будет.
Вдруг мой телефон, как по заказу, звонит, и я бросаюсь к нему, ожидая увидеть на дисплее те самые четыре буквы его имени. Буквы есть. Четыре. Но имя другое.
– Да, Дина, что-то срочное?
– Катерина Санна, – Дина тушуется. – Посмотрите наш сайт, там такое…
Что там может быть такого? Очередной отзыв, благодарность или вдруг первое недовольство заказом или обслуживанием?
Нажимаю на кнопку спящего ноута, жду когда загрузится.
– Где? Не вижу.
– В заказах… от Романа.
Одной рукой прижимаю к уху телефон, другая орудует мышкой – открываю указанную вкладку.
– Что это?
Десятки, сотни фотографий! Дети, дети, дети на каждой…
Тыкаю на первую, вторую, далее. Девочки, мальчики, разного возраста, роста, белокурые, черные, шатены, русоголовые. Держат в руках куски тортов, пирожные… Наши пирожные! Кусают их, жуют, смеются… Дети, счастливые дети!
На одной из фотографий узнаю Костю. С именинным бумажным колпаком на затылке. На заднем фоне знакомая мужская фигура. Глеб стоит спиной к объективу, но я знаю, что это он. Не спутать его. В груди опять щемит. Я же только что успокоилась. Почти.
– А мы думали, Роман продает налево наши тортики, – восхищается помощница в трубку. – А он в детский дом их отвозит!
Это не только Роман, это еще и Глеб и несколько его друзей. Теперь я это знаю.
– Спасибо, Дина, что позвонила, – прощаюсь с девушкой.
Продолжаю рассматривать фотографии. Маргарита Павловна тоже подходит, пристраивается сбоку.
– Вот мальчик, которого хочет усыновить Глеб, – показываю Костю.
– Я совсем не против стать дважды бабушкой, – хмыкает Маргарита Павловна после нескольких минут разглядывания фотографии.
– А я знаю, что надо сделать, чтобы Глеб вернулся! – вдруг рядом раздался звонкий голос Янки.
Мы с нашей бабушкой повернулись к малышке. Дочь стоит с мега решительным видом, и я не сомневаюсь – Яна знает.
Кажется, моя дочь намного умнее своей матери.
Вместо того, чтобы укорить ее, что подслушивать и подглядывать нехорошо, мы уставились на нашу русалочку с немым вопросом.
– Нам надо забрать себе этого мальчика, тогда Глеб вернется!
– Яночка, детей просто так не дают, к тому же мы его совсем не знаем.
– Значит, надо познакомиться, – упрямо стоит на своем моя малышка.
От звонка в дверь мы вздрагивает все. Переглядываемся.
– Это Глеб! Ура, ура! Мама, открывай скорее!
Я тороплюсь к входной двери. На секунду задерживаюсь у зеркала, поправляю волосы. Нос припухший и лицо бледновато, но не критично. Щипаю скулы, покусываю губы, чтобы вернуть им немного яркости. Главное, чтобы это был Глеб! Я скажу ему, что погорячилась, что была неправа, и…
Распахиваю дверь, не додумав что "и", но заранее согласная на все его предложения.
34. Катя. Умный в гостях у неумных
От досады, что это не Глеб, хочется закрыть дверь обратно и притвориться, что никого нет дома.
– Паша? – растеряно хлопаю глазами.
Градов нагрянул в гости снова без звонка и не вовремя.
– Привет, Морозова! – в своей бесподобно–бесцеремонной манере здоровается Градов. – Привет, э–э… – переводит вопрошающий взгляд с Яны на меня, прося помощи.
– Яна, – подсказываю.
– Яна, – как ни в чем не бывало подхватывает гость.
– Здрас-сте, – расстроено хмурит бровки малышка. Сейчас она мало чем отличается выражением лица от мордочки Бориса, что тоже прибежал посмотреть, кто пришел к нам в гости.
С Маргаритой Павловной Пашка просто обменивается кивками.
– Чаем напоишь? – играет бровями, попутно взмахивает синей папкой в руках.
– Да, конечно, – отступаю
