— Ты выглядишь такой чертовски красивой, — шепчу я ей в губы, и она вздрагивает.
Её глаза встречаются с моими.
— Ты и сам выглядишь великолепно.
— Великолепно, да?
— Ты знаешь, что это так, — она нерешительно кладёт руку мне на плечо. — Могу я пригласить тебя на этот танец?
— Здесь нет музыки.
— Это легко исправить, — она берёт мой телефон и нажимает несколько раз, и вскоре после этого красивая классическая музыка наполняет комнату.
— На самом деле, я не танцую, — говорю я, когда она кладёт телефон обратно в мой карман.
Выражение её лица на мгновение становится пустым, но потом она переплетает свои пальцы с моими.
— Я могу научить тебя. Просто положи руку мне на талию, и следуй моему примеру...
Её слова прерываются, потому что я резко прижимаю её к себе, а затем кружу. Когда я притягиваю её спиной к моей груди, её глаза сияют заразительной радостью.
— Я думала, ты не умеешь танцевать?
— Я сказал, что не танцую, а не то, что я не умею, — я несколько раз раскачиваю её в своих руках, затем опять кружу и ловлю её.
Сейчас она искренно смеётся, и её счастье заставляет меня желать, чтобы мы могли оставаться такими вечно. Редко можно увидеть, как она смеётся, даже когда она в хорошем настроении. Насколько я понимаю, она стесняется быть слишком открытой.
Теперь эти опасения, кажется, исчезают, поскольку она откидывает голову назад и смеётся. Она превосходная танцовщица, во всех смыслах этого слова. Она не только дисциплинирована, но и обладает непринуждённой элегантностью в движениях, как это было бы у бывшей богатой молодой леди.
В середине танца она обнимает меня за талию и прячет лицо у меня на груди. Я прижимаю руку к её спине и чувствую, как она слегка дрожит, когда мы раскачиваемся в такт музыке.
Иногда, когда она ведёт себя чертовски круто, в качестве моего телохранителя, я забываю, что она также может быть уязвимой женщиной, которой нужны объятия, как форма утешения.
У неё есть эта небольшая черта характера, когда она любит и заботится всем сердцем.
И эта женщина теперь моя. Полностью. Основательно.
Она никогда, никогда не сможет сбежать от меня.
— Ты что, засыпаешь? — шепчу я, целуя губами макушку её волос поверх вуали и в середине короны из роз, которую она соорудила.
Она утыкается носом мне в грудь и качает головой.
— Хорошо, потому что мне ещё нужно кое-что развернуть, помнишь?
Она поднимает голову как раз вовремя, чтобы я подхватил её на руки и понёс. Саша взвизгивает, хватаясь за меня, её глаза становятся прозрачно-ореховыми.
Мне нравится, что она хочет меня так же сильно, как я хочу её. Это почти так же, как будто она тоже не может насытиться мной.
Почти.
Хотя я хочу оставить её в этом платье навечно, мне нужно её трахнуть так же, как мне нужен воздух.
Мой член поддёргивался и требовал, чтобы его обслужили с тех пор, как она сказала «да». Я удивлён, что она не почувствовала, как этот тяжёлый вес тёрся о её живот.
Я осторожно кладу её на кровать, и поспешно снимаю пиджак и галстук-бабочку. Я начинаю расстёгивать рубашку, но потом мне надоедает, и я разрываю её посередине, отчего пуговицы разлетаются в стороны.
Саша, опираясь на руки, откидывается назад, с живым интересом наблюдая за каждым моим движением, как будто это её заказное стриптиз-шоу.
Её жадные красивые глаза следуют за линиями моих татуировок туда, где они исчезают под моими брюками. Поэтому я не тороплюсь снимать кобуру с оружием и расстёгивать брюки. Мои движения замедляются всякий раз, когда её дыхание учащается или, когда она прикусывает уголок нижней губы.
Я оборачиваю ремень вокруг руки и стягиваю брюки и трусы-боксёры.
Её грудь поднимается и опускается в неустойчивом ритме, когда она открыто смотрит на мой член. Ублюдок полностью оживает от её внимания, вены вздуваются от потребности быть внутри неё.
— Посмотри, как твои глаза пожирают мой член, — я оборачиваю свой ремень вокруг её шеи и тяну вперёд. — Как насчёт того, чтобы ты подавилась им вместо этого?
Саша становится на колени на кровати лицом ко мне и обхватывает руками мой член, глядя на меня своими блестящими глазами.
— Это неправильно. Теперь это мой член.
А потом она широко открывает рот и заглатывает внутрь большую часть моей длины.
Грёбанный трах.
Я так близок к тому, чтобы кончить от ощущения её горячего влажного рта. Но в основном это из-за того, что она сказала перед тем, как взять меня, с тем чувством собственности, которое почти совпадает с моим.
Саша старается смотреть мне в глаза, проводя языком по моему члену, глубоко заглатывая его, пока её лицо не краснеет, затем покачивает головой вверх и вниз, создавая ещё больше трения своим языком.
Она такая же интенсивная, как и тогда, когда я хватаю её за голову и трахаю её рот.
Обычно я бы так и сделал, но сегодня я предоставляю ей делать то, что она хочет. Я позволяю ей показать мне, как сильно она меня хочет, и как сильно она хочет доставить мне удовольствие.
Я держу её только за ремень, который натянут на её горле.
— Ты берёшь меня как очень хорошая девочка, Солнышко, — я глажу её по щеке, а затем глажу по голове поверх вуали и короны из роз.
Она ускоряет свой ритм от похвалы, её руки накачивают меня вверх и вниз, пока она сосёт мой член, как будто это эскимо.
— Вот именно. Поклоняйся моему члену, чтобы он был твёрдым и готовым трахнуть твою тугую киску.
Она дрожит, но сохраняет свой жёсткий темп.
Мне чертовски нравится смотреть на неё под этим углом. Кольцо на её пальце сияет в тусклом свете, когда она дрочит мне и играет с моими яйцами. Её глаза полны похоти и пьянящего восхищения.
Даже уважением.
И на ней свадебное платье.
Но как бы мне ни хотелось дольше наблюдать за ней в этой позе, если она продолжит двигаться в таком темпе, я кончу ей в горло. А это не входит в планы на сегодняшний вечер.
Я дёргаю за свой ремень, который у неё на шее, и стаскиваю её с себя. Её губы с хлопком покидают мой член, след слюны и предспермы образует линию между нами.
— Я ещё не закончила, — протестует она тихим голосом.
— Я знаю, но я предпочитаю завершить наш брак своей спермой в твоей киске.
Её грудь вздымается, и я отпускаю ремень, чтобы достать нож из кобуры и схватить край её платья.
Саша отталкивает мою руку.
— Ни за что на свете ты не будешь резать моё свадебное платье.
— Как ещё я доберусь до лучшей части?
— О, я не знаю. Ты не думал о том, чтобы расстегнуть его, как нормальный человек?
— Этот грёбаный рот, — я бросаю нож на матрас и тяну её за ремень, который висит на ней.
Мои пальцы дразнят изгиб её затылка, и я прикусываю чувствительное местечко рядом с её пульсом, медленно расстёгивая молнию.
— Вот так?
— Ммм... — она дрожит, её кожа покрывается мурашками.
Я не торопясь спускаю её платье вниз, чуть ниже усыпанного жемчугом бюстгальтера, застёгивающегося спереди. Моя голова опускается между её вздымающихся грудей, и я использую зубы, чтобы расстегнуть застёжку.
Её руки хватают меня за голову, и на моих очках образуется конденсат, поэтому я отбрасываю их в сторону и обнажаю её великолепную грудь.
Её темно-розовые соски твёрдые, и я дразню один из них пальцем.
— Они выглядят болезненно. Так ли это?
Она кивает и всхлип срывается с её губ. Мне нравится, что она так отзывчива на мои прикосновения, что простое поддразнивание сосков может превратить её в беспорядок, созданный мной.
Я кусаю другой сосок, а затем посасываю его. Её спина выгибается, прижимая их ещё больше к моему лицу, её пальцы впиваются в мои плечи для поддержки.
— О, Боже.
— Не Бог, — я провожу языком по её соску, а затем целую её в губы. — Я. Скажи мне, что ты моя.
Её руки ласкают мои щеки.
— Я уже ношу твоё кольцо.
— Скажи, что ты моя.
