Юры. Но это особенность нашего, кирсановского характера. Своих женщин мы любим безумно и добиваемся в любых ситуациях.
К Маркеллу присоединяется мини-Марта. Теперь я, облепленный маленькими детьми, балдёжно посапывааю, слушая сквозь полудрёму разные разговоры.
Краш и Мот как-то умудрились подлизаться к моему тестю и теперь что-то ему рассказывают, перебивая друг друга и поглядывая в мою сторону с ожиданием. Дядя Юра с Петром Алексеевичем спорят. Они всегда спорят и подначивают. Женщины вернулись с кухни, болтают неподалеку, дети ждут Деда Мороза. И среди всего этого балагана я слышу её голос. Голос любимой женщины , с которой я счастлив и постоянно в последнее время в лёгкой эйфории.
Мы тихо расписались в начале лета, Вика не захотела шикарной свадьбы. Её родители не приехали, она поставила их в известность уже гораздо позже, из-за чего я слегка напрягся. Словно прятала она меня от них.
Зато мы действительно поехали на море и хорошо там отдохнули. Вернулись загорелые и счастливые, встали на учёт в женской консультации, я вышел на работу. Приплюсовать к этому, что шёл ремонт, суета, жизнь била ключом.
Ещё умудрялись посещать экскурсии какие-то, театры, кино, концерты. Вели очень активный образ жизни, даже на последних месяцах беременности. Возможно, поэтому Петра родили рано.
Вика меня не взяла на роды, не захотела, поэтому рождение сына так и осталось для меня тайной. Сдал я её в больницу, лохматую, перепуганную, хотя боялась она не самих родов, а того, что они рано начались, за ребёнка переживала. А через неделю забрал красавицу, всю при параде, накрашенную и с кульком. Вот уж мы шариков наотпускали в небо в тот день!
Голос Вики я в любой толпе выловлю, словно радар на нее настроен.
И сейчас слышу, как она довольно далеко от нас с Петром разговаривает с мамой.
— Мама, прекрати, я полностью доверяю Никите.
— Я тоже доверяю Никите, но не забывай, сколько тебе лет. А он красивый, молодой парень, посмотри на него! Вот куда ты его с такими подозрительными друзьями отпускаешь?
— Это не подозрительные друзья, а надёжные и проверенные товарищи.
— Ну, это для Никиточки надёжные и проверенные…
— Мама, прекрати лезть в мою личную жизнь. Именно поэтому я вас не пригласила на свадьбу , именно поэтому я не хотела, чтобы ты приезжала после рождения ребёнка ко мне.
— Это очень жестоко с твоей стороны, доченька.
— Мама у тебя ещё три дочери, ну почему ты строишь именно меня? Будто мне папы мало! Даже он не такой душный!
— Потому что младшая, переживаю за тебя… И муж у тебя маленький.
— Нечего беспокоиться за нас, мы сами разберёмся, в своём маленьком мире.
— Доченька, вот не лезу в твою работу, но в семейном плане я тебе всё расскажу, как надо. Ты же ничего не понимаешь… Все время в полиции своей… А с мужчиной, тем более, с таким молодым и красивым, надо…
— Мама, я сама разберусь, как надо.
— Нет, не разберёшься без мамы.
— Хорошо я тебя выслушаю, но потом.
Вика подходит ко мне и мягко целует в губы.
Я тяну руку и глажу её по бедрам. После родов она сочная такая девочка стала, не могу удержаться.
— Ты свободен, — шепчет Вика, и я усмехаюсь.
— Я тебе тоже доверяю, — смотрю на нее, повторяя наше самое главное заклинание.
— Без доверия нельзя жить, Ник, — серьезно отвечает она мне.
Вика забирает сонного Петра, расстегивает платье и, прикрывшись детским одеялом, кладет себе на грудь.
Она уходит, а я все не могу отвести взгляда от ее мерно покачивающихся бедер, сглатываю слюну…
А затем перехватываю два довольных взгляда из угла гостиной. Краш и Мот все поняли правильно, и теперь готовятся оттянуться.
Легко встаю, киваю, думая, что мы, Кирсановы, умеем правильно выбирать женщин.
И это самое главное умение в жизни, однозначно.
Эпилог 2
Я лениво откидываюсь на спинку дивана, делаю глоток тёмного нефильтрованного из бутылки, задумчиво пялюсь в темный потолок. Во рту приятная ненавязчивая горечь, самое лучшее пиво в Питере, ничем не отличается от Москвы, а я всегда считал, что только там такое можно купить.
Мот и Краш не просто так приехали, на меня и сына моего посмотреть. У Матвея здесь туса спортивная, кое-какие дела, а Краш, как известно, везде свой и на халяву гуляет. Вот и сейчас сидит напротив и жрет за чужой счёт, умудряясь что-то печатать в ноуте. И, главное, так сел, чтобы под камеры не попасть, и экран не отсвечивал.
Басы танцевальной музыки качают зал внизу, под нами, бьют ритмично по башке.
Я гадаю, сколько еще выдержу, прежде чем свалю отсюда.
Скучаю дико по своим. Я на работе с ума схожу постоянно, десяток сообщений каждый день, видео все время включено, чтобы смотреть, как Вика по комнатам носится, как Петр дрыхнет.
Я оказался в доску семьянином, прикольно даже.
Может, пройдёт?
Хотя, у Кирсановых не проходит, это проверено.
— Я, конечно, все понимаю, телок полно, и можно выбрать, но Кирсан, согласись, своя дороже всех...
— Соглашаюсь, — кричу я Крашу, который, не иначе, с Алисой переписывается.
Делаю ещё глоток, снова закидываю голову, взгляд опять упирается в рельефный потолок, с открытой проводкой… Бля, дежавю какое-то. Что за нахер. Это уже было!
Я сижу, маясь дурью и бессилием. Прокастинирую, короче. Надо домой… Но чего-то жду, пытаюсь поймать момент. Бутылку ставлю на стол и оглядываюсь на тёмный зал.
Внизу бурлит толпа.
Встаю. Наверное, пора уходить по-английски. Краш не заметит и не осудит впоследствии, Мот в угаре уже танцует, а как танцует Мот – сдохнуть от смеха, «Криминальное чтиво» отдыхает.
Я спускаюсь вниз, в беснующуюся толпу… Ищу глазами… Смешно, но я ищу глазами Вику.
И блядь, нахожу!
Сначала глазам не верю, в шоке пялясь на невысокую, грудастую брюнетку, с закрытыми глазами медленно качающую бедрами в такт музыке.
Затем моргаю, и двигаюсь к ней.
Толпу разрезаю смело, глаз не спуская с сочной груди. Охерительную. Самого правильного, третьего размера, медленно перетекающего в четвёртый, потому что она кормящая мать.
Идеальные сиськи, упрятанные под безразмерную футболку, упакованные в лифчик, но очень тонкий. Потому что соски натягивают ткань.
