— И ты решил их грохнуть на эту тупую затею с театром? С какой стати все достанется Римме? На что нам с Ариной жить, когда эти двое растратят все?..
Антон хмыкнул и сбросил звонок. Отправил Лизу в черный список — в очередной раз.
— Что-то я проголодался… Мирослава?
— Это что же получается, — до меня только сейчас дошло, — теперь Арина будет все время торчать здесь? И по выходным, и на каникулах? Ты же ее любимый дядюшка, она же постоянно живет у тебя.
— И почему у тебя такой напуганный вид? — он встал с кровати и пошлепал на кухню. Я поспешила следом.
Ну как, поспешила.
Со скоростью обтрахавшейся улитки.
— Я же ей совершенно не нравлюсь!
— Ты не нравишься Арине, потому что она не нравится тебе. Это называется взаимностью, крошка.
— Просто я понятия не имею, что делать с чужим ребенком. Не знаю, о чем с ней разговаривать и как себя вести. И как ты ей объяснишь, что сначала я жила с ее отцом, а потом с дядей?
— Ну брось, — ухмыльнулся он, жуя пирожок, — этот ребенок растет на веб-новеллах, чем мы можем ее удивить? Не переживай ты так, я подумаю, как вас развести по разные стороны.
Вы слышали его? Мыслитель нашелся!
Выпив два стакана воды, чтобы не помереть от обезвоживания, я отобрала у него огрызок пирожка и схрумкала.
— Лучше подумай о том, как нас подружить.
— Достаточно будет, если ты не станешь посвящать ее в теорию классификации секса.
— Классная же теория, чего ты.
Антон, улыбаясь, растрепал мои и без того косматые волосы.
— Секс как пирожковый перекус? — задумался он. Надеюсь, что в шутку. Потому что и без того болели все мышцы, даже там, где их не предусматривалось.
— Изыди.
— Кстати, — он потянулся за новым пирожком, — вечером у меня стратегический ужин с Риммой.
— Это еще что такое?
— Она подбила смету, и вообще… Поедешь со мной?
У меня даже на мгновение дар речи пропал.
— Я? К Римме? Чтобы она сожрала меня со всеми потрохами?
— И что? — он налил себе холодного молока и взял еще один пирожок. С яйцом и зеленым луком — первым в этом году, особо ядреным. — Так и будешь прятаться до конца жизни?
— Да всего неделя прошла после твоего переезда.
— Да плевать.
Я сначала ужасно переполошилась, а потом подумала — ну, если Римма считает, что я не смогу смотреть на себя в зеркало без омерзения, то ей-то еще хуже придется.
Ей придется выбирать: принять Антона в компании со мной или отказаться от его денег. Ах, вечная дилемма между золотом и душой. Когда мне еще придется полюбоваться на такое?
— Смотри не пожалей, — пригрозила я Антону, — ты знаешь, что когда мне не по себе, я становлюсь странной.
— Пфх.
Хотела ли я предстать перед демонической Риммой в виде несчастной запуганной Мирославы? Ха! Вы что, так плохо меня знаете?
Переворошив все шкафы и устроив дикий беспорядок, я выбрала старенькое, но очень милое белое платье, расшитое голубыми васильками. Две косы. Блестки на губы и веки.
Сама невинность, глазками хлоп-хлоп.
— На детский утренник собралась? — спросил Антон, придерживая для меня дверцу машины.
— А что? Если ко мне прилепился ярлык коварной соблазнительницы, то пристало носить только красное и черное?
— И чулки в сеточку, — поддакнул Антон с энтузиазмом.
— Милый мой, у тебя и так мозоль на члене. Чулок в сеточку ты можешь и вовсе не пережить.
Он покачал головой и аккуратно закрыл дверцу.
— Просто мне вдруг показалось, что я сплю со школьницей, — признался он, опускаясь на свое сиденье.
— Ой, спасибо-спасибо, — польщенно вспыхнула я.
Не сказать, что Римма мне обрадовалась. Не буду вам врать: чего не было — того не было.
Но и в глотку не вцепилась.
Лишь молча посторонилась, пропуская нас в свою квартиру без стен. Я вспомнила, как мы когда-то пили здесь шампанское, и Римма мне доказывала, что Алеша — не тот человек, который способен восхищаться кем-то, кроме себя.
Что ж, теперь рядом со мной человек, который вообще не способен восхищаться собой. Что это, как не закон кармического маятника?
Если это был ужин, то весьма странный. Из еды на столе присутствовала только сырая курица в миске. Зато — полно бумаг.
— Ой, — Римма с недоумением уставилась на курицу, — я совсем про нее забыла.
— Я закажу чего-нибудь, — решил Антон.
— Да ну вас, — я решительно повязала фартук, — что может быть проще, чем запихать в духовку одну дохлую птицу?
— Детонька, — в голосе Риммы льда было больше, чем в Арктике, — я все-таки не злая мачеха, которая заставляет сиротку чистить котлы и перебирать крупу.
— Совсем вы, театральные примы, оторвались от реальности, — подивилась я, забирая миску и перемещаясь к раковине. — Котлы, крупа, что за странные фантазии… У меня есть теория: женщины с таким удовольствием стали примерять на себя образ злодеек, потому что мысленно представляют себя Анджелиной Джоли, ну, в «Малефисенте», а не безобразную старуху с клюкой.
Римма уставилась на меня с таким изумлением, что даже забыла удержать на лице неприязнь. Антон засмеялся.
— У Мирославы целые карманы различных теорий, — сказал он горделиво и бездумно чмокнул меня в плечо.
Из Риммы вылетело нечто вроде змеиного шипения, но она быстро его погасила.
— Ладно, — заговорила она, решительно усаживаясь спиной ко мне, — ближе к делу. Есть два здания, которые нам подходят. Первый — купеческий особняк прошлого века, хорошее расположение, уходит по тендеру по низкой цене, из минусов — обязательства по сохранению и реставрации фасада, запрет на вывеску, а также необходимость масштабного ремонта, там до сих пор деревянные перекрытия. Второе — бывший магазин электротехники, стоит вдвое дороже, но прямо в центре. Мне нравятся стеклянные витрины, простор для перформансов, ну и мы можем забацать такую огромную вывеску, которую нам только разрешит мэрия.
Антон помолчал, разглядывая фото и документацию.
— Мирослава, что думаешь? — спросил он задумчиво.
— Электротехника, — ответила я без заминки, — витрины, и все такое. Купеческие особняки классные, но тесные.
— Согласна, — Римма, увлеченная планами, не стала в этот раз шипеть. — Часть стоимости я внесу сама.
— Откуда у вас вообще деньги? — удивился Антон.
— Копила на квартиру Олегу… Ну, ничего, поживет еще немного в бабушкиной однушке.
— Уверены?
— Я не собираюсь приходить на правах бедной родственницы, — вспыхнула она. — Мне нужно быть полноправным совладельцем и иметь возможность послать Алешу куда подальше в любой момент. Поэтому, собственно, я и кручусь сейчас, как белка в колесе. Например, удалось договориться с салоном отделочных материалов «Монмартр», директор мой давний поклонник и большой ценитель муз, — насмешка в ее голосе прозвучала вполне ощутимо. — Они сделают нам ремонт в обмен на тематическое оформление фойе в парижском стиле и с их логотипом. Пусть, не жалко. Вчера я ужинала с губернатором…
— Тоже поклонник? — весело уточнил Антон, кажется, изрядно впечатленный.
— Ну, не зря же я столько лет прыгаю по сцене, зайчик мой… Мы оформим грант — не бог весть какая сумма, на зарплаты только. Там, конечно, требуется школьная программа, Пушкинская карта, но это пусть у режиссера голова болит. И надо будет привлечь меценатов, кого получится, сколько сможем. Алеша у нас теперь фигура трагическая, овеянная флером несчастной любви… На волне хайпа замутим проект «Возрождение» или типа того. Будем создавать театр в прямом эфире, рассказывать про каждый чих, сделаем подписчиков сообщниками, пусть они будут вовлечены… Ну, и бизнес подтянется — где аудитория, там и реклама.
Я давно забыл про курицу, переместившись так, чтобы видеть вдохновленное лицо Риммы. Вот оно как бывает, да, когда человек вдруг понял, какая у него мечта, а потом ринулся ее исполнять?
— Леха согласится? — спросил Антон.
