салат?!
Оксана непонимающе захлопала ресницами, пока я заходился хохотом. Помахал головой и ушел в ванную, где, стоя под животворящими струями тропического душа, долго посмеивался. Усталость сошла на нет.
Зашел на кухню бодрый, в хорошем настроении и полный решимости прямо сейчас поговорить с женой.
— Давай за стол переговоров, а то у меня еще дела.
Футболка прилипла к влажному телу, и Оксана откровенно пялится на меня, будто видит в первый раз. Оценила. Повела плечами, и чудным образом халат на груди разъехался в разные стороны. Чуть-чуть соски наружу не выскочили. Попытки соблазнения на меня не действуют. Мертво все, как бабка отшептала. Но я даже рад.
— Короче, — сфокусировал внимание жены на своем лице. — Завтра утром я съезжаю отсюда и подаю на развод. Думаю, проблем не будет и разведут нас быстро. Ты можешь оставаться здесь, квартира оплачена до конца года.
Заморгала Оксана пушистыми ресницами, чуть не взлетела.
— Давай не будем торопиться, Вань. Почему ты не хочешь дать нам шанс? Попробовать все сначала? Я же тебе говорила, мое поведение — это фарс.
— Так же как этот салат и утка-по-пекински? Видел я доставщика у подъезда, побеседовал даже.
Не ожидала жена такой подставы. Покраснела густо, глазки стыдливо опустила.
— Прости. Я хотела как лучше…
— Забудь. Мне все равно, Оксан. Честно. Я люблю другую женщину. Сильно люблю. Поэтому мы разводимся и устраиваем личную жизнь по отдельности.
В кухне повисло тягостное молчание. Два человека сидят друг напротив друга за накрытым кухонным столом в практически романтичной обстановке и между ними зияет огромная пропасть во всем, даже в прожитых, когда-то неплохих, в меру счастливых, моментах.
— Может, поужинаем? Ну или хотя бы давай выпьем… за свободу, так сказать, — Оксана натянуто улыбнулась.
И все равно выходит так, будто я бросаю жену, козел такой. Хотя какая она жена? Только формально. Зато все честно. За свободу, говоришь? Надеюсь, это последнее твое предложение и расходимся с миром.
— Давай выпьем.
Глава 54. Иван
Это пиздец, товарищи.
Проснуться утром с кошмарной головной болью — хрен с ним, пережить можно. Но голым с нелюбимой женщиной в одной постели — это перебор. И у меня сейчас два в одном — раскалывающаяся на несколько частей голова и голая Оксана с закинутыми на меня рукой и ногой. Спит женушка безмятежно, положив голову мне на грудь.
А я как дурак пялюсь в потолок и пытаюсь вспомнить, как оказался в объятиях жены и какого хера произошло этой ночью.
Помню как разговаривали с женой на кухне о разводе. Пришли к консенсусу — расстаемся полюбовно. Решили отметить расставание вином. Выпили по бокалу.
А потом…
Потом я снова отправил сообщение своей Наташке. Вот прям чувствовал — не напишу — не прощу себе.
"Здравствуй, моя рыженькая с васильковыми глазами. Я скучаю. Нет, я подыхаю без тебя. Где ты? Как ты? Надеюсь, простишь меня и приедешь. Я вас жду. Очень жду."
Отправил. Знал, что не прочитает так же, как и предыдущие, но мне так легче.
Еще выпили. От усталости или вино слишком крепкое было, но я поплыл. Поднялся из-за стола, чтобы уйти к себе на диван спать. Ноги ватные идти отказались, меня зашатало. Жена любезно предложила проводить и сам не знаю, как мы оказались в спальне. Рухнул я на кровать и вырубился.
А ночью мне снилась моя любимая женщина.
Ручки ее нежные по телу скользили, одежду с меня снимали. Поцелуями сладкими-сладкими осыпала: сначала в губы, покусав их немного, поиграв язычком, потом сместилась ниже, к груди. Не прекращая свой путь, чувственные губки медленно двигались по торсу вниз, подбираясь к паху. Каждая клеточка тела превратилась в эрогенную зону, взрываясь в месте прикосновения моей прохладной кожи с ее, полыхающей огнем.
Я млел от удовольствия и осознания, что мы снова с моей рыжей вместе. Зарылся руками в ее мягкие волосы и сам подталкивал ее к уже ждущему ее губки и язычок, подрагивающему от нетерпения и налившемуся желанием члену.
— Ммм, о да, так, так! — задавая ритм, толкался в жаркий влажный ротик своей девочки. Жаль, что не видел ее — веки чугунные не открывались, но это только усиливало ощущения, делало их острее, пикантнее, до сумасшедшего головокружения.
А любимая старалась. То играла язычком вокруг головки, то скользила им по всей длине вверх-вниз, то вбирала в себя глубоко-глубоко. Маленькая ладошка сжимала ствол у основания, ласкала его, перебирала пальчиками. Я кайфовал. Мычал. Стонал. А потом ротик исчез и через мгновение Наташа сама опустилась на член и задвигалась плавно, постепенно ускоряясь. Такая страстная, горячая, моя.
Сон… Сон? СОН?!
Епт! Я рывком подскакиваю кровати, сбрасывая с себя Оксану. Она недовольно бурчит, видимо проснулась. Я лихорадочно осматриваюсь вокруг, пока жена потягивается на кровати, мырлыкая довольной кошкой. На прикроватной тумбочке все как обычно — светильник, часы, зарядка. Заглянул под кровать — пусто!
— Оксана! Какого хера? Ты что творишь?
— Что такое, Ванечка? Что случилось? — щурясь, сонным голосом спрашивает как ни в чем не бывало, запуская пятерню во взлохмаченные соломенные волосы, поправляя их набок.
— Какого… — меня колотит. Еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться трехэтажным матом и не разнести все вокруг к чертям собачьим. — Мы что — не предохранялись? — вкрадчиво спрашиваю, подойдя к жене ближе, нависнув над ней, голой, удовлетворенной, невинно взмахивающей ресницами.
— Ванечка, — томно произносит, — ты был таким страстным, так хотел меня, что я не успела…
— Твою мать! Оксана! — торможу себя от соблазна сжать до хруста обеими руками ее шею. — С хуяли не успела? Залететь решила? Так и скажи!
— Ну, захотела! — подскочила, села на колени, чуть раздвинув их в стороны, засверкала глазищами. — Что с того? Откажешься от ребенка? Сам-то чего не остановился? Держал меня так, что синяки останутся.
Я опустил глаза ниже — на бедра жены. Ну да, есть на белой коже красные пятна от пальцев. Кретин. Имбецил. Повелся. Нехрен
