Никого не было. Баба Зина, вероятно, не решилась ее будить и снова куда-то ушла, а Андрей…
Вика на всякий случай выглянула в окно – машины мужа нигде не было видно. Неужели послушался Эмму, решил отступиться от нее, от Вики? Вива Эмма! «А она неплохая женщина… Как это я раньше не замечала? Впрочем, раньше я ничего не замечала!»
Вика переоделась, умылась, расчесала волосы и выбежала из дома. Она знала, что теперь делать. Теперь, когда она чувствовала себя абсолютно свободной…
…В старой церкви было тихо, солнечные пятна бегали по стенам, заставляя оживать фрески – значительная их часть была отреставрирована. Яркие, четкие фигуры святых и праведников словно двигались, картины Страшного суда завораживали.
При появлении Вики под потолком заметались голуби, что-то зашуршало.
С замиранием сердца Вика подняла голову – и увидела Никиту. Тот стоял на лесах возле лика Божьей Матери. И странным образом этот лик вдруг напомнил Вике ее собственное лицо, не раз виденное в зеркале… Совпадение? Вольность реставратора, вздумавшего восславить свою Форнарину? Или ей показалось?
– Витаминка… ты здесь?! – сказал Никита, и кисточка выпала из его рук.
– Ага…
– Значит, ты вернулась?
– Как видишь. Я тебя искала.
– А я думал, что ты уехала, и отправился за Егором.
– Нашел его?
– Нет.
– Ну и бог с ним.
Они помолчали, глядя друг на друга: он – стоя на лесах, она – внизу.
– А что ты здесь делаешь? – Вика подняла кисточку. – Кажется, уже можно не притворяться… Вся деревня уже знает, что вы с Егором ищете здесь золото, а реставрация – только прикрытие!
Никита ничего не ответил. Спустился стремительно на веревке, прямо перед Викой, взял кисточку из ее рук.
– Курган с ханской дочерью действительно существует, – тихо произнес он. – Я стопудово в этом уверен.
– Тебе так нужно золото? – усмехнулась Вика.
Он ответил не сразу:
– До смерти хочется найти курган. Прикоснуться к тайне… Если хочешь знать, я с самого детства об этом мечтаю!
– Дурачок, – сказала Вика. – За семь веков от твоей царевны ничего не осталось. И вообще… – она вдруг вспомнила о кошке бабы Зины, удравшей в никуда перед своим последним часом. – Смерть – это не та тайна, которую надо разгадывать!
– Тайна Истории! – возразил Никита, и глаза его блеснули мальчишеским азартом. – Истории с большой буквы!
– Ага… – хмыкнула Вика. – Скоро эту Историю с большой буквы Мирон за границу вывезет!
Никита улыбнулся, сказал ликующим шепотом:
– Мирон не там ищет! Ханская дочь – там, на Юрьевской топи! И никто об этом не знает, кроме меня!
– Кроме тебя?
– Да! – внезапно выражение лица Никиты изменилось. – Или нет… Егор об этом тоже знает!
– Ты о чем? Ты думаешь – Егор, он… Никита!
Никита молчал. Потом вдруг сказал:
– Знаешь что, Витаминка… Ты права – не стоит беспокоить покой мертвых. Но Егор так не думает… Кажется, я знаю, где его искать.
– Где?
– На Юрьевской топи! Мне надо его остановить, Витаминка…
– Я с тобой! – Вика вцепилась в него.
– С ума сошла! Туда нельзя… Я местный, я все стежки-дорожки знаю, а ты… Это болото! Утонуть в два счета можно…
– Я буду идти за тобой след в след! – горячо зашептала Вика в ответ. – Ни шагу в сторону! И все будет хорошо!
Он усмехнулся. Потом произнес:
– «…и любим мы любовью раздробленной: и тихий шепот вербы над ручьем, и милой девы взор, на нас склоненный, и звездный блеск, и все красы вселенной, и ничего мы вместе не сольем…»
– Никита! Нечего мне зубы заговаривать! Я все равно пойду с тобой…
* * *
Планы пришлось поменять – пошел ливень.
К ночи он немного стих, превратившись в обычный дождь, и Вика с Никитой, в резиновых сапогах и плащах из полиэтилена, в которых обычно копаются в плохую погоду на огороде дачники, отправились в путь.
– Я и не знал, Витаминка, что ты такая упрямая! – с досадой воскликнул Никита, устав ее отговаривать. – Я бы сам с Егором разобрался…
– Я тоже хочу с ним разобраться! – возмутилась Вика. – Я не все ему сказала… Он так подло бросил нас тогда у Мирона!
Держа перед собой фонари, они вошли в черный влажный лес.
Здесь дождь гасился кронами деревьев, но все равно тяжелые капли со стуком падали на дождевики, было сыро, и туман стлался между деревьев.
– Ты не боишься? – шепотом спросил Никита, свободной рукой держа Вику за локоть.
– Ужасно боюсь! – с восторгом призналась она. – Ночью, в дождь, идти на болото… А как же Егор? Он ведь не местный!
– Егор – фартовый, ему всегда везет. Ему что болото, что пустыня… Мне кажется, его ничего не может остановить. Он как вездеход!
– Допрыгается!
– Вот Мирона следует опасаться…
– Ты же сам сказал – они не там ищут! – Вика споткнулась, ойкнула. Никита подхватил ее. Обнял, опустив на землю фонарь, в темноте нашел ее губы.
От волнения у Вики звенело в ушах.
– Я люблю тебя. Знаешь, как я тебя люблю? Я сам не знаю…
– «Мою любовь, широкую, как море, вместить не могут жизни берега!» – со смехом повторила она. – А Егор нас послушается, как ты думаешь?
– Нет. Но я скажу ему, что ошибся, что ханская дочь с ее золотом лежит в другом месте. Его нельзя убедить, его можно только обмануть… Господи, и какой я был дурак!
Они шептались, обнимая друг друга, целовались – и не могли остановиться.
– А что было бы, если бы я не осталась в деревне?
– Я дождался бы Егора, нашел бы его так или иначе… А потом бы отправился в Москву.
– Зачем?
– Не зачем, а за кем. За тобой.
– А если бы я не захотела снова уйти от мужа?
– Что, правда? – перепугался он.
– Шучу! Никита, какой ты доверчивый…
Они снова двинулись вперед. Долго шли по лесной тропинке, направление Никита угадывал каким-то чудом. Вика устала, было трудно дышать во влажном воздухе.
Одуряюще пахло чем-то сладким, немного тошнотворным.
– Чем это пахнет? Цветы? – принюхалась Вика.
– Да. Ночная фиалка. Другое название – любка двулистная. Невероятный для наших северных, считай, мест аромат. Обычно с такой силой благоухают только тропические растения… Поэтому ночную фиалку в народе всегда связывают с нечистой силой и колдовством…
Они вышли на широкую просеку. Ухнула какая-то птица – сова, наверное.
Вдруг впереди мелькнул огонек.
– Видишь? Это он!
Увязая в мягкой почве, они осторожно пошли в том направлении.
– Мы не утонем? Нас не затянет в трясину?
– Здесь – нет, – спокойно, даже как-то буднично ответил Никита. – А вот если дальше пойти…
