от бесплодия в лучших клиниках мира! Какое горе! Ай-ай-ай! — Юля театрально покачала головой, издеваясь, — Вы же на деньги своего свекра поднялись? У вас своих-то, кажется, целое “зеро”! Думаете, жена оставит вам хотя бы на такси? Чтобы вы забрали свои пожитки? Трусы и носки, я правильно понимаю? Или вы все же припасли на черный день?!
― Грязно играешь, Орлов! — зарычал Вяземский на ничего не подозревающего Диму, который, надо отдать ему должное, даже бровью не повел. А вот свекровь ее удивила, так как встряла и начала ей подыгрывать:
― Юленька, не оставит! Я давно знакома с Эльвирой. Так что катить тебе, Лешенька, пустой чемоданчик придется пешком прямо к дверям… как зовут девушку?
― Кристина, — Юля язвительно улыбнулась, — Хорошая девочка.
― Правда? — спросила свекровь.
― Да, послушная и угодливая, пока ей деньги платят.
― Какая прелесть! — воскликнула Марта Олеговна, — Лешенька, ты не волнуйся, подарок на следующий день рождения Ванечка от нашей семьи обязательно получит. Я так понимаю, лучше внушительным чеком? Тебе же больше не на что будет его содержать.
― Что вы, Марта Олеговна! — запротестовала Юля. — Кристина девочка красивая. Она себе быстро другого спонсора найдет. А еще: умная, цепкая — не пропадет! Даже думаю, запишет своего сыночка на нового папика, который в состоянии будет ее обеспечить, в отличие от Алексея Даниловича.
― Да? Замечательно! — Марта Олеговна саркастично подняла брови и посмотрела на бледного как смерть Вяземского, — Прости, Леша, значит, без подарков обойдемся.
― Чего, мать вашу, вы хотите?! — рявкнул злой Вяземский.
― Вы молчите о нашем контракте, а мы в свою очередь не сообщаем вашей супруге пренеприятнейшую новость, — ответила Юля, — А свой голос на совете акционеров, вы отдадите Диме и продолжите всячески его поддерживать.
― Черт с вами, я согласен! Но когда-нибудь, настанет день, и вы не сможете меня этим шантажировать! — пригрозил напоследок Вяземский и удалился, громко хлопая дверью.
― А, возможно, ты не так уж и безнадежна, — отрезала Марта Олеговна и покинула кабинет Димы.
― Значит так, красавица, — сказал задумчивый Орлов, — Во-первых, это лучшее и самое приятное, что ты когда-нибудь услышишь от моей маман. Во-вторых, в тебя просто влюбится моя сестра, потому что ты доводишь нашу мать до бешенства! Я-то на нее просто зол, а Дианка ее люто ненавидит. И в третьих, мораль у тебя, красавица, как у динозавра!
― Так что же ты молчал, высокодуховный мой?! Рот мне не закрыл?! — Юля встала, подобрала мячик с пола и победно закинула его в кольцо, — И вообще, это ты на мне женился. Сам виноват. Я была за то, чтобы продолжать жить во грехе. Так что поздняк метаться, ковбой! Ты сам подписал контракт, — она замолчала, взглянула на Диму и спросила: — Что она сделала? Твоя мать… почему вы ее настолько недолюбливаете?
Его задорное настроение моментально улетучилось. Он стиснул зубы, скривился, помолчал несколько минут и ответил:
― Она изменила моему отцу, а когда это вскрылось, у него случился сердечный приступ и он умер. Он ее сильно любил, а она его предала. Тем не менее, папа успел изменить завещание, оставив ее главным управляющим нашего состояния до тех пор, пока мне не исполнится двадцать один год. После учебы в Гарварде, я законно вступил в права наследника. Маман осталась не у дел, что ее сильно раздражало. Поэтому, она мастерски воспользовалась смертью Лены, моим личным горем. Я тогда запил по-черному и забил на дела. Марта Олеговна продала свою дочь, мою восемнадцатилетнюю сестру, Борису Акулову за двадцать пять процентов акций холдинга и место в совете директоров, — он с горечью хмыкнул, устало потирая виски, — Вот уже семь лет я не могу вызволить Диану из ее кошмарного брака. Но ничего, когда-нибудь я исправлю свой промах! Акулов сполна заплатит за то, что сделал с моей сестрой…
На следующий день, когда Юля с Димой завтракали, к ним вновь явилась Марта Олеговна вместе со специалистом по связям с общественностью и огорошила новостью:
― В СМИ просочилась информация об аварии на заводе!
― Да твою ж… я бешеные деньги заплатил, чтобы все молчали! — Орлов облокотился на стол и обреченно опустил голову.
― Более того, семьи погибших организуют сегодня митинг у завода! — добила его мать, — Требуют наказать виновников пожара!
― Дмитрий Константинович, пресс-конференция просто необходима! — сказал пиар сотрудник Валерий, — Нужно сообщить правду, что ведется следствие, что авария произошла не по вине руководства.
― Я пойду с тобой! — заявила свекровь, — Мы вместе от лица нашей семьи…
― Ха! — рассмеялась Юля, отпивая травяной чай. — Это вы в своем дорогущем платье от Chanel собрались давать интервью? А золотое колье с бриллиантами, которое на вас надето, сколько стоит? Четверть миллиона? Марта Олеговна, от вас снобизмом за километр разит! Аж из ушей вываливается! Без обид!
― Да как ты смеешь?! — воскликнула свекровь, сжав побелевшими цепкими пальчиками сумочку от Louis Vuitton.
― Репортаж с пресс-конференции увидят семьи пострадавших. У них любимые погибли, — стала пояснять Юля, — Как вы думаете, как они отреагирует вот на такую… даму, которая в жизни не знала, что значит на заводе впахивать? Что вы им объяснять собираетесь?! Когда умер мой отец, а по телевизору приехавший на дорогой машине начальник завода с упитанной рожей отмахивался от обвинений, моя мать плюнула на экран, а затем разбила его вовсе! А потом вышла на организованную забастовку, где рабочие закидали этого козла гнилыми помидорами.
― Ты мне об этом не рассказывала, — сказал изумленный Дима.
― Да какая теперь разница! — Юля нервно повела плечами, — Ничего личного, но нельзя вам, Марта Олеговна, давать интервью.
― Марта Олеговна, — обратился Валерий, — Извините меня, но Юлия Викторовна права. Вам не стоит появляться на пресс конференции.
― Согласен. Я пойду один, — заявил Орлов.
― Ага! — хмыкнула Юля, — Пусть рабочие заценят твой лощеный костюмчик от Armani и золотистый загар, полученный на отдыхе в Дубае. Один! Тогда тебя точно сожрут!
― Что ты предлагаешь? — спросил ее Дима.
― Пойти вместе.
― А у тебя просто
