остаемся с ним одни в полутемном коридоре, — жизнь здесь окончательно испортила тебя. Я думал, ты не посмеешь прикоснуться к жене отца.
— Она не станет твоей женой! — прикосновение к ней как будто дало мне новые силы.
— Замолчи! Не перебивай отца!
Он отступает на шаг, потирает лоб и говорит, четко произнося каждое слово. Не глядя мне в глаза:
— Я позвоню секретарю, чтобы он заказал тебе билеты. На ближайшее время. Как только врачи дадут добро, ты вылетаешь в Оман. К Шейназ. Я сам с врачами переговорю. Это первое.
Поднимает на меня взгляд.
— Машину твою я забираю. Поездишь с водителем. Или на метро. Я подарил — я и заберу. Это второе. И последнее — я принял решение.
Выдерживает паузу. В течение которой мы не отводим взгляда друг от друга.
— До нашего отъезда Елизавета займет место генерального в компании, — наконец, произносит отец.
Вот этому я удивляюсь больше всего. Он, по-видимому, легко читает мое удивление на лице.
— Да, — улыбается уголком губ, — ни ты, ни Антон не достойны этой должности. Из Омана ты уже не вернешься. Там останешься. В местном офисе. Здесь ты перестал быть человеком. Мне стыдно за сына.
Морщится.
— Пусть Елизавета почувствует себя главным в компании. А вы с Антоном побудете у нее в подчинении. Хотя бы ненадолго.
Смотрит на меня исподлобья:
— Но предупреждаю, Арман. Один твой опрометчивый поступок — и я откажусь от тебя. Лишу наследства. Пойдешь чистить канализации в Омане. Я лишу тебя всех титулов. Опущу на дно. Тебе не даст даже попрошайка с улицы. И на дорогие машины ты будешь смотреть из колодца канализации. Обещаю. Я сделаю это. Если только мне станет известно. Обещаю.
— Отец, ты серьезно? — и это, скорее, относится не к его обещанию, потому что в его исполнении я почему-то даже не сомневаюсь. — Ты женишься на Лизе?
— Для тебя она теперь — Елизавета. Впрочем. После нашей свадьбы вы больше не увидитесь. А на работе ты будешь называть ее по имени отчеству. Понял?
Молчу в ответ.
— Да, — продолжает он, — я женюсь на ней. Почему нет? Ты разве не наигрался?
Усмехается и это становится последней каплей. Я делаю шаг к нему и хватаю его за лацканы пиджака. Вцепляюсь в него.
Отец не пытается вырваться. Лишь усмехается.
— Ты спишь с ней?! — наконец, задаю вопрос, который волнует меня больше всего.
Отгоняю от себя мысли, что, если он скажет «да», то это будет все. Все. Конец. И для моих отношений с отцом. И для отношений с Лисенком. Она уже не будет моей. Только моей.
Внимательно смотрю на отца. В ожидании ответа. Какой бы он ни был, он мне нужен.
— Это не твое дело, — цедит он сквозь зубы.
И я в отчаянии ослабляя схватку. Я ведь не смогу заставить его сказать правду, если он сам этого не захочет.
— Не твое дело, — повторяет он, убирая мои руки и поправляя пиджак. — Но я скажу тебе.
Замираю.
— Ты, живя здесь, забыл законы своей страны. Я напомню их тебе. Я не сплю со своими будущими женами до оглашения в мечети.
Я не могу скрыть своей радости и громко выдыхаю. Как будто с сердца сняли оковы. В груди стало свободнее. У нее никого не было.
— Ничего, — возвращает меня в реальность отец, — скоро ты вернешься на Родину и вспомнишь традиции предков.
Смотрит на часы.
— Так, иди, тебя отвезут домой. Праздник ты мне уже испортил. Так что, я тоже с Елизаветой домой.
Разворачивается, чтобы уйти, но потом останавливается. Говорит, не оборачиваясь ко мне:
— Помни, Арман, о предупреждении. Оно было последнее. Обещаю. Я сдержу слово. Поэтому думай головой, а не…
Он не договаривает. Уходит быстрым шагом.
64. Арман
В окно я наблюдаю за тем, как отец садится в машину и она буквально срывается с места. Он уезжает со своей будущей женой. Сука. От одной мысли сносит крышку и я со всей силы врезаю кулак в стену.
Перевязка после пореза сразу же становится красной.
Ко мне подходит водитель и говорит, что отец просил отвезти меня домой.
По приезду домой сразу же замечаю, что машины моей нет на парковке. Отец исполнил свои угрозы.
Но машина меня сейчас волнует меньше всего.
Я лишь думаю с надеждой, что он также исполнит и другую свою угрозу — назначит Лисенка генеральным в компании.
Ведь для меня это шанс увидеть ее.
Захожу домой с одним желанием — скорее лечь спать. Забыться.
И я устал. Организм еще не до конца пришел в норму.
Но дома меня ждет сюрприз.
— Мама?! — удивляюсь я.
Дома, в гостиной, меня встречает мама.
Подхожу к ней и обнимаю ее.
— Мам, ты как здесь?
Она смотрит на меня своими ясными голубыми глазами. Я не вижу ее губ, но уверен, что они улыбаются.
Но даже сквозь улыбку она плачет. Замечаю слезы.
— Арман, сынок, ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? Почему мне не сообщил сразу?
— Мам, ничего серьезного. Не волнуйся. Не надо плакать. Все хорошо. Ничего страшного не случилось.
— Сынок, — обнимает меня и утыкается мне в грудь.
— Как ты узнала, мам? — спрашиваю, гладя ее по голове.
— Дженаб случайно обмолвился. В телефонном разговоре, — мама вытирает слезы. — Как же это случилось, сынок?
— Случается такое, мам. Садись.
Мы садимся на диван.
— А ты когда прилетела?
— Да вот, пару часов назад.
Она проводит рукой по моим волосам. Как в детстве.
— Арман, расскажи мне. Что случилось? Я же вижу, что тебя что-то волнует. Ты не похож сам на себя. Почему? Я очень переживаю за тебя. Дженаб ничего особо не
