Вот только его планы были нарушены предателем.
Отец Рахимы – Кабир, был слишком мудр, чтобы не внедрить своего человека в круг приближенных к алчному султану.
Обещанная свадьба состоялась раньше на две недели. Это был большой пир. И пока молодых поздравляли, на другом конце страны замышляли страшное.
Пустыня Аль-Харир располагалась между двумя государствами. Принцесса Рахима вместе с мужем Рашидом отправилась к нему на родину, которая так и не успела в итоге стать ее домом.
В дороге, длившейся почти три недели на них, напали воины султана Альшата, во главе с его сыном.
Рашид был опытным и сильным воином. Он сражался до последнего, но не успел одолеть всех врагов.
Рахиму вытащили из паланкина и поставили перед мужем, стоявшим на коленях, удерживаемый людьми Асада, который даже голову не мог поднять и взглянуть в ее прекрасные глаза в последний раз. У него не осталось сил даже на то, чтобы просто дышать.
– Забери мою жизнь, принц Асад, – крикнула бесстрашная Рахима.
– Она мне ни к чему. Даже твое тело мне больше не нужно, – скривился от отвращения. – Я пришел сюда, чтобы осуществить месть, за свою опороченную гордость.
– Уязвленное самолюбие – это, не опороченная гордость. Умеющий достойно проиграть и умереть, будет воспет и не забыт веками. Трус будет знаменит низостью своей и осмеян потомками. Кто же ты, принц Асад? Трус или воин?
– Мне ни к чему твоя мудрость, Рахима. Меня интересует только твоя смерть.
– Так забери мою жизнь. Осуществи задуманное. Пролей мою кровь. Но помни: эти пески не будут тебя щадить, поглощая твое гнилое тело.
– Ты должна была стать моей.
– Я стала женой лучшего воина и достойного правителя. Став твоей женой, я была бы опозорена перед всевышним и моим народом.
– Считаешь меня недостойным тебя?
– Считаю своего мужа выше тебя.
– Он сейчас умрет на твоих глазах, – сердце принцессы дрогнуло от страха, но глаза не выдавали его.
– Это будет смерть воина, – гордо произнесла она.
– Он пал… – зарычал грозно принц.
– Он убил почти всех твоих людей, жаль не добрался до твоей тонкой шкуры.
– Да будет так.
В последний миг перед тем, как занесенный над головой мужчины меч опустился верша зло, Рашид все-таки поднял голову и увидел глаза своей прекрасной Рахимы, заметив, как слеза на ее щеке стала розовой и упала на песок камнем… за ней вторая… третья…
Как только свершилось задуманное врагами, и принц закрыл свои глаза навеки, Рахима взглянула в лицо врагу и громко закричала.
Так громко, что песок взмыл в воздух и закружился, поднимая бурю невиданную никем во все времена.
Она все кричала стоя на месте, роняя горькие слезы, прощаясь мысленно со своим мужем и своей жизнью.
Буря была такой сильной, что не было спасения никому. Пески поглощали тела погибших и тех, кто пытался убежать или спрятаться.
Принц Асад, хотел приблизиться к принцессе, но пал на колени у ее ног, с маской ужаса на своем лице, корчившись от боли, когда песок въедался в его кожу все глубже.
Рахима растворилась в этой песчаной буре, как и тело ее Рашида, в то время как другие, были просто погребены в пески могучей пустыни Аль-Харир.»
– С тех пор, было найдено немного розовых бриллиантов. Но, каждый, кто хотя бы просто соприкасался с ним, становился богат, здоров и обретал любовь.
– Красивая легенда. Меня восхищают ее герои.
– Ты напоминаешь мне Рахиму.
– Я не смогла бы так закричать, – улыбаюсь.
– Но я уверен, что если бы ты полюбила, то ставила бы эту любовь выше всего. Хочу стать достойным тебя.
– Слишком поэтично, Наиль, – отвернулась от него, пряча улыбку за волосами.
– Но тебе понравилось, – Наиль убрал взмывающие в воздух пряди за ухо, открывая своим глазам мое лицо.
– Понравилось.
Погладил меня по щеке и встал ближе.
– Хочу тебя поцеловать, – сказал полушепотом, продолжая очерчивать линию подбородка своими пальцами.
«Ты же хотела прекратить? Ну, так давай, Ульяна».
– Думаю, я могу позволить тебе такую малость.
Встал вплотную, развернув меня к себе.
– Это уже много. Даже на поцелуй не рассчитывал, – шепнул на выдохе и впился в мои губы своими.
До дрожи в теле, меня опьянял он и его нежность.
Сердце сходило с ума от соприкосновений наших языков, от ласки, что мы дарили друг другу в этот момент.
А еще, мое сердце плакало, потому что я хотела бежать подальше от него. Туда где нет этих чувств. Туда, где не будет его.
Наиль остановился и тяжело дыша обнял меня, так крепко, но мои руки сжимали в ответ так же сильно, словно больше никогда не желают выпускать этого мужчину из них.
– Пойдем спать? «Это был длинный день», – сказал на ухо поцеловав в висок.
– Пойдем, – надломлено проговорила и поспешила внутрь.
Наиль спустился за водой, а я легла набок, отвернувшись сразу к стене.
Что-то изменилось. Сейчас или вчера, не знаю, но завтра я проснусь и мне останется ровно семь дней, убедить себя в том, что я должна уехать. Что я этого по-прежнему хочу.
Наиль
Эта хрупкая девочка поставила меня на колени перед собой, и я не сопротивлялся. Впервые я не сопротивлялся, а решил покориться.
Я полюбил… Вот так просто и так сильно.
Так, что ее боль, которую принес за эти дни стала появляться внутри меня глубокими ранами и рубцеваться уродливыми шрамами.
Она сражается и побеждает. Я вижу, что она борется с собой, но, если она скажет, что ее решение по-прежнему это самолет, я отпущу ее.
Разобью в кровь свои руки, что посмели отпустить ее ладонь. Переломаю ноги, что не побежали за ней, но я поступлю так ради нее. Она заслужила большее, чем память о том, что я сделал.
Она права. Память не сотрешь.
Это мое проклятие. Это моя кара.
Я не знаю, глупость ли это, но могу ли я желать ей одиночество? И могу ли радоваться ее счастью в объятиях другого?
Я обещал моей девочке.
Я обещал ей…
А это значит, что я отпущу ее. Ведь и через неделю, она будет смотреть на меня и видеть того, кто похитил, взял то, что она берегла, оскорбил и унизил, причинил боль.
Я буду клясться в любви, а она будет слышать лишь мои слова, сказанные в начале.
Все это будет через неделю, а пока что, она рядом со мной, пусть и не в моих руках.
Поднялся с двумя стаканами воды, потому что я знаю,
