я не могу отказать этим надутым губкам, — выдохнул он, наклоняясь для поцелуя, но я вовремя отвернулась, чтобы не размазать по его лицу свою помаду, а это неизбежно случилось бы, потому что останавливаться вовремя мы еще не научились. — Самира, — недовольно рыкнул он, прижимая меня к себе и кладя руки на бедра, обтянутые тонким платьем, даже сквозь которое я ощутила жар его ладоней.
— Эти губы тоже не могут тебе отказать, Мурад, — соблазнительно прошептала у его уха, держась за широкие мужские плечи для опоры. — Но у нас планы. Обещаю, позже, я этими губами зацелую тебя всего. Всего, Мурад.
— Ведьма, — застонал он, прижимая меня к своему твердому телу в последний раз, прежде чем выпустить. — Ладно, делай со мной все, что хочешь.
Надо заметить, хоть он и был против, но ему невероятно идет такая прическа, делая похожим на настоящего гангстера двадцатых годов.
Мы фотографируемся все втроем, принимая различные позы, и Мурад позволяет мне диктовать, как ему лучше встать и куда положить руки, потому что сам он какой-то деревянный, да еще и фотограф помогает.
Когда с семейной фотосессией покончено, для непоседливого пельмешка начинается индивидуальная. Тут уже у фотографа в арсенале имеются разные костюмы и подходящий антураж для красивой съемки, и, я как могу пытаюсь заставить своего непослушного ребенка хотя бы стоять или сидеть на месте, но только строгий голос отца действует на него волшебным образом и он замирает на месте.
— Амир, сядь! — говорит ему Мурад, и малыш послушно падает на попку, которую приподнял с маленького стульчика, и даже не тянет губу в обиде, как делает это, когда я обращаюсь к нему таким тоном.
Я иногда обижаюсь на мужа за то, что он бывает строг к ребенку, но чем больше времени проходит, тем больше понимаю, что он прав. Наш сын, несомненно, любим, но если потакать всем его капризам, то он вырастет избалованным, а дисциплине лучше учить с детского возраста. Пельмешек уже маленький манипулятор, который притворно плачет каждый раз, когда что-то делают не так, как того хочет он, хотя в глазах при этом ни одной слезинки.
Во время фотосессии же ему хочется потыкать пальцами и при возможности разломать некоторые декорации, потому что даже свои игрушки мелкий хулиган больше всего любит ломать, чем играть. В принципе, это и является для него игрой.
— Ты чуть не разгромил полстудии, парень, — смеется Мурад, звонко целуя сына в щеку после того, как пристегивает его к автокреслу.
— Гых, — довольно улыбается пельмеш.
Пока что, единственное настоящее слово, которое он выучил, это короткое «Ма», которым он обращается ко мне, потому что Мурад, компенсируя промах, постоянно называл меня мамой в его присутствии, и видимо, ребенок уловил.
— Мама тебя измучила, да, малыш? — хитро смотрит на меня муж, оценивая реакцию. — Все во имя искусства.
— Это ждет тебя на каждый его день рождения, потому что я собираюсь сделать альбом дней рождений, так что не расслабляйся, — мстительно сообщаю ему.
— Женщина, ты монстр! — в отчаянии стонет Мурад.
— Ты сам меня такую выбрал, — напоминаю я, поудобнее устраиваясь на сидении. — Поехали уже, я есть хочу.
— Сомневаюсь, что в детском кафе есть нормальная еда для меня, — вздыхает он.
— Не волнуйся, по крайней мере торт будет вкусным, — посмеиваюсь я, зная, что он не очень-то и любит десерты.
Другое дело — кусок хорошего жареного мяса, которого там точно не найти.
Глава 29
Мурад сказал, что нас уже несколько раз приглашали на различные мероприятия члены нашей диаспоры в Москве и он отказывался из-за занятости, потому что хотел провести выходные со мной и малышом, но в эту субботу мы просто обязаны пойти к одному из его давних клиентов.
Что меня беспокоит, так это то, что Ляля с Тимуром частенько до рождения ребенка принимали активное участие в общественной жизни довольно узкого круга людей, а когда я позвонила поделиться тем, что мы с Мурадом собираемся в эту субботу, объявила, что они с Тимуром тоже идут.
— Тимур раньше хоть и сквозь зубы, но здоровался при встрече с Мурадом и вел себя вежливо, но как раз перед его свадьбой с Луизой их отношения приобрели характер… Блин, не знаю даже, как это назвать. Они просто игнорируют друг друга, понимаешь? — поделилась со мной кузина. — Даже если мы сидим за одним столом, что случается редко, слава Богу, они просто подчеркнуто делают вид, что не видят друг друга. Это очень неловко и ходят слухи, что между ними пробежала черная кошка. Люди просто пялятся на них, ожидая представления, и это меня дико напрягает. А теперь, когда вы с ним поженились, о нашем с тобой родстве многие знают, и все будут наблюдать, как они поведут себя в качестве свояков. У меня уже голова болит, когда я об этом думаю, Мира!
Голова после этого разговора заболела и у меня. Как бы я не ратовала за независимость, но держать марку перед обществом стало моей вредной привычкой с детства. Сейчас, когда мне есть что терять и о ком думать, кроме себя, я не хочу, чтобы на мою семью падала тень. Но как заставить двух упрямых мужчин сесть за стол переговоров? Или хотя бы заставить поздороваться друг с другом.
Мурад — человек разумный, на горячую голову ничего не делает, все обдумывает, но Тимур… Уф, мой бывший жених очень самовлюбленный мужчина с большим эго! Мурад слишком гордый, чтобы сделать первый шаг, а Тимур слишком упрямый, чтобы сделать шаг навстречу, даже если мне удастся как-то повлиять и уговорить своего мужа. В конце концов, я прихожу к выходу, что давить придется с обеих сторон.
— Уговори его хотя бы поздороваться, — говорю я Ляле при следующем нашем разговоре. — Они же не обязаны общаться, но проявить вежливость по отношению друг к другу придется.
— Я постараюсь, но Тимур его терпеть не может, — вздыхает Ляля. — Он не может простить ему тот случай, когда… Блин, он идет! Потом договорим, Мирка.
Она кидает трубку, а я вспоминаю то, что предпочла бы и вовсе не знать. Но Ляля мне
