волос, уходившую вниз за кромку боксеров. Уставилась на его живот, сжав бёдра. В теле опять начало что-то происходить. — Я его получил в шесть лет. Тогда мою семью вырезали, как скот. Меня тоже попытались, но я выжил. И этот шрам каждый день напоминает мне о том, через что я прошёл, — тихо говорил он, пока я изучала и шрам, и его тело.
Оно было красивым. Мощным, крепким, сильным, загорелым. Только белёсая полоска шрама выделялась. Но она его не портила. Скорее наоборот. Видимо не даром говорят, что шрамы украшают мужчину.
— Шесть лет?! Господи… Судя по длине шрама, ты чудом выжил, — пробормотала я, неосознанно потянувшись к нему и проведя по шраму кончиком пальца.
Трэвис вздрогнул и напряг пресс, а по его коже побежали мурашки.
— Но я выжил, Волчонок. Выжил, чтобы доказать, что всё возможно, — каким-то хриплым голосом произнёс он и немного придвинулся ко мне.
— Но ты остался без родителей… — сглотнула я, рассматривая, как заворожённая, его живот.
— Да, их зарезали на моих глазах. Я всё видел и всё запомнил, — ответил он и я в шоке подняла на него глаза.
В его взгляде был шторм и буря. Смесь из горя, злости, отчаяния и силы, уверенности и мужества.
— Поэтому ты живешь с Нэйтом, да? — озарило меня.
Но я никогда не слышала разговоров про родителей Трэвиса. Хотя чему удивляться?! Можно подумать я на каждом шагу о своих рассказывала.
— Да. Мне протянули руку близкие люди, и я ухватился за неё. Я не только выжил, но и обрёл новую жизнь. Разумеется, она не такая, о какой я мечтал в детстве. Но моих родителей не вернуть. А я всё ещё здесь. Я всё ещё живу. Я всё ещё могу смотреть в эти зелёные глаза. Я всё ещё могу… — он протянул руку к моему лицу и я не отшатнулась. На его лице появилась слабая улыбка. — Могу прикоснуться к этой девушке, которая манит своей закрытостью и отчуждённостью, — провёл большим пальцем по моей скуле. Задержав дыхание от этого жеста, неотрывно смотрела в его глаза, которые больше не казались мне опасными. Меня начало немного трясти. Но явно не от холода или страха. — Могу почувствовать эту дрожь, — тихо произнёс он и приблизился ко мне вплотную, аккуратно прижимая к машине. Моя рука по-прежнему была на его животе. — Могу поцеловать, — прошептал он, склонившись надо мной. Но замер в миллиметрах, смотря на мои губы. А потом перевёл взгляд в мои глаза. — Я ведь могу? — тихо спросил он.
Судорожно выдохнув, еле заметно кивнула и он тут же прильнул к мои губам со стоном блаженства. Его мягкие, но упругие губы захватили мои и аккуратно поцеловали. Его ладонь зарылась в мои волосы, языком провёл по нижней губе. Приоткрыв рот, неуверенно провела кончиком языка по его. Трэвиса затрясло и он сильнее прижал меня к себе. Ощутив его эрекцию, тихо застонала.
Вмиг всё перестало существовать. Я забыла обо всём напрочь, отправившись в очередное путешествие по волнам моей фантазии. Я ему доверилась. Опять. Трэвис подхватил меня второй рукой и перенёс на капот машины. Не отрываясь ни на секунду от моих губ, уложил на него и навис надо мной. Целуя меня медленно и глубоко, ладонью водил по всему телу. А я отдалась этим ощущениям.
Я была не в гараже на капоте машины. Я была в коконе его заботы и тепла. Была под крылом молодого мужчины, который так чувственно целовался. Была в крепких и умелых руках совсем не опасного для меня парня.
— Я всё ещё могу почувствовать тепло этого хрупкого тела, — хрипло прошептал в мои губы. — Я ведь могу? — я замерла.
В этой части гараже было достаточно темно, да и на дворе уже были сумерки. Если он снимет с меня рубашку, то точно ничего не увидит. Под джинсами часть синяков прошла, остались только на ягодицах. Но вот топ с длинным рукавом нельзя снимать. Ни в коем случае нельзя.
— Смотря где, — тихо ответила ему.
— Для начала здесь, — он положил ладонь на мою промежность и надавил пальцем на клитор сквозь джинсы. Перед глазами появились яркие вспышки. — Сегодня мои руки чистые, Волчонок. Никакого масла и грязи, — подмигнул, не отстраняясь от меня.
Слабо кивнула ему, и он тотчас расстегнул мои джинсы и медленно стянул их с меня. Провёл ладонью по голым ногам, вызвав ураган мурашек. Тугая пружина сжалась внизу живота. Мне стало нечем дышать. Он смотрел мне в глаза. Не разглядывал тело, не искал то, что я так тщательно скрывала. Он изучал мои глаза. Расслабившись, потянулась к его губам, и он моментально ответил на поцелуй. Его язык быстро ворвался в мой рот, уверенно лаская и возбуждая всё больше и больше. Мне не хотелось останавливаться. Я понимала, что в любой момент кто угодно мог нас застать. Его родственники, друзья, соседи. Но я была не в состоянии отказаться от этого момента близости и защиты. Я чувствовала, как его сотрясала мелкая дрожь. Чувствовала его желание. Чувствовала его жажду.
— Я всё ещё могу прикоснуться к самому сокровенному и чистому месту своими грубыми руками, — продолжил шептать Трэвис, между поцелуями. — Я ведь могу?
Меня расслабляло, что он уточнял все свои действия. Он не брал нахрапом. Он спрашивал разрешения. Кивнула ему и Трэвис, смотря мне в глаза, стянул мои трусики и положил их на капот машины. Его пальцы очень аккуратно и медленно начали поглаживать меня, водя вверх-вниз.
— Чёрт, Волчонок… знала бы ты, что я сейчас чувствую, — прохрипел он, прильнув лбом к моему. Его горячее дыхание обжигало меня.
— Что? — еле ворочая языком, спросила, изучая его глаза.
— Если б я сам знал, как это описать, — как-то отчаянно ответил он и вновь прильнул к моим губам.
От движений его пальцев меня затрясло сильнее, и я подалась бёдрами навстречу им, усиливая трение. Трэвис зарычал в мои губы и аккуратно ввёл в меня один палец. Застонав, выгнулась в спине. Тогда он ввёл второй и начал умело двигать ими, доставляя неземное наслаждение. Мы поймали общий темп, двигаясь синхронно. Я бёдрами навстречу, он пальцами внутри меня. При этом один был на моём клиторе.
— Сюда никто не зайдёт, — прошептал он. — Поэтому я хочу услышать тебя, Волчонок.
Его движения стали более чёткими и резкими. Облокотившись на левое предплечье, он прижался лбом к моему виску и тяжело дышал. А меня начало трясти всем телом. Громкий стон сорвался с губ, когда я почувствовала сильную пульсацию в клиторе и как
