но мне удалось убрать ногу с педали газа… А потом всё случилось очень быстро и, когда я открыла глаза, рядом был мой отец и Натали. Они так обрадовались, когда я заговорила с ними, обещали, что всё будет хорошо, что они так благодарны за мою жизнь. Я никогда не говорила им, что это я виновата. Я лишь сказала, что водителю стало плохо и это всё, что я помню. Разговоры взрослых я слышала, но никогда не знала, сколько людей погибло тогда. Я ничего не хотела знать. Меня ограждали от всякой информации о той аварии, ведь там погиб мой двоюродный брат, которого я… очень «любила». Но я и сама не стремилась что-то узнать, потому что мне попросту было страшно возвращаться мыслями туда… И я занялась собой. Училась, путешествовала, совершенствовалась, становясь гордостью папы и Натали. А потом я поехала на этот злосчастный горнолыжный курорт и оказалась в доме, где столько фотографий и твое имя… – Кристина стыдливо смахнула предательскую слезу. – Я задавала тебе вопросы, потому что действительно ничего не знала обо всем, что… наделала. Вот и всё.
«Уважаемые пассажиры! Вагон-ресторан приглашает вас на ужин. В меню свиные ребрышки в вишневом соусе, утка по-пекински, салат из морепродуктов, оливье, селедка под шубой, картофельное пюре, отварной рис, пшеничная каша, а на десерт вкуснейший „Наполеон“ и „Медовик“. Северный экспресс желает вам приятного аппетита!»
– Ты когда-нибудь ела утку по-пекински?
Взгляд Кристины тут же распахнулся в немом изумлении. Синие глаза сверкали от застывших слез.
– …Какая утка? – шепотом спросила она.
– По-пекински. Мне тридцать три года, но я ни разу не пробовал эту утку, хотя каждое Рождество мама готовит именно её.
– Кристиан, какая ещё утка?
– Будем надеяться, что очень вкусная. Идем? – протянул он ей руку. Кристина молча смотрела на него. – Что ты хочешь услышать от меня? Обвинения? Их не будет, Кристина. У водителя твоего отца случился сердечный приступ, и ты никак не могла на него повлиять. Точно так же твои слова не могут повлиять на мое решение.
– Кристиан, твой брат…
– Мой брат погиб, – перебил он, не сводя с нее глаз, – и в этом виноват только случай, а не одиннадцатилетняя девочка, которая трепала своего брата. Теперь и у тебя, и у меня есть кое-что общее, и это вовсе не трагедия в прошлом. Ты беременна, Кристина, – затвердевал его голос, – и нам необходимо принять решение. Ты будешь мамой, я буду папой. Понимаю, ты только-только окончила университет и перед тобой море возможностей, но так случается, что порой приходится откладывать планы на потом. И тебе тоже придется это сделать. Иногда даже приходится лгать близким ради их спокойствия. Понимаю, своего мужа ты себе представляла иначе. Обязательно любовь-морковь, свидания, пару лет вместе, а потом и семью создавать. Но, что случилось, то случилось. Не думаю, что ты жаждешь вновь быть в центре внимания, читать о себе нелепицы и ловить жалостливые взгляды, мол такая молодая, а уже мать-одиночка.
– Что ты всё заладил с этой матерью-одиночкой? Полстраны так живет!
– У этой половины страны отец не известный режиссер с мировым именем. И не этой половине страны приписывают роман со мной. Три года и девять месяцев не такой уж и большой срок ради тишины, спокойствия и достойной жизни сейчас и в будущем. Ты теперь не только о себе должна думать, Кристина. Но и о нашем ребенке тоже. Разве ты хочешь, чтобы в будущем к вашим соседям и друзьям заявлялись журналисты с вопросами? Именно этим сейчас они и занимаются, вынюхивая всё о твоем детстве. Я не думаю, что Натали и твоего отцу приятно читать, как их слегонца поливаю грязью, потому что они жили себе не тужили, в то время, как тебя воспитывала…
– Хватит!
– Это фиктивный брак, Кристина. Он не подразумевает ничего, что есть в настоящем. У нашего совсем другая цель.
– И как… Как это будет?
– У тебя ещё маленький срок. Всему миру уже и без того известно, что нас с тобой что-то связывает, поэтому, когда мы объявим о скорой свадьбе, никому наша поспешность не покажется подозрительной. Особенно твоим родным, которые в курсе того, как именно мы с тобой встретились. После свадьбы мы будем жить у меня и сообщим семьям о твоей беременности. До родов ты можешь продолжать работать и в принципе вести свою привычную жизнь, за исключением знакомств с другими мужчинами. Как я уже говорил, никто, кроме меня, не может к тебе прикоснуться. Твой живот – мой живот. И для всех я – твой муж, поэтому не стоит порождать лишние слухи. Родится ребенок и время пролетит ещё быстрее. Мы разведемся, ты получишь всё, что будет указано в брачном договоре. Ребенка будем воспитывать вместе. Ты не лишаешь меня возможности участвовать в его жизни и воспитании, а я не предпринимаю никаких попыток… – Кристиан замолчал. Он слишком увлекся, диктуя план действий.
– Ты не предпринимаешь никаких попыток отнять его у меня? – закончила Кристина. Её красивые губы тронула улыбка разочарования. – Должно быть, эти три дня ты только и делал, что обдумывал свой гениальный план, да? И за руку меня взял нарочно, чтобы продемонстрировать наши «близкие» отношения, которые теперь будут мусолить даже в газете про стройматериалы, а у меня потом было меньше шансов ответить несогласием на твое… предложение. Так? – Кристиан молча смотрел ей в глаза. – Я ведь тебе удобна, Кристиан. Ты знаешь, что твои деньги мне даром не сдались, как и твоя фамилия. И ты так же знаешь, что я очень трепетно отношусь к собственной уединенности и мне чуждо желание обрести известность. И уж тем более посредством хоть какой-то связи с тобой. Ты пользуешься тем, что давишь на меня единственным моим страхом – стать полным разочарованием для отца и Натали. Я просто выгодна тебе, потому что от меня не будет проблем, ведь каждая, так или иначе, коснется меня, а мне это и даром не сдалось. Переспав со мной, ты закатил истерику, потому что ещё не знал, что даже если я забеременею, я точно не побегу в телевизор кричать о нашей с тобой связи и зарабатывать на этом деньги и галимую славу. Но вот ты увидел, как я молчу, не комментирую материалы, в которых мне приписывают роман с тобой, прячусь от этих гребаных фотографов и элементарно сожалею о встрече с тобой, ведь теперь моя жизнь стала достоянием каждого уличного фонаря. Я ведь, как очень удачный во всех смыслах проект, который подарит тебе наследника
