— А Энни сможет это сделать?
— Не знаю. Она еще никогда этого не делала.
— Может быть, ей следует подождать, пока ее научат этому в школе? Скажи, чтобы взяла такси, если хочет поехать одна.
Это было практическое предложение, которое Сабрине не пришло в голову.
— Великолепная идея. Скажу ей об этом утром.
— И пусть перестанет экономить. Она может позволить себе ездить на такси.
Сестры рассмеялись. Долгие годы Энни, будучи художником, очень аккуратно обращалась с деньгами. Остальные, имея высокооплачиваемую работу, не отличались такой экономностью.
— Я передам, — улыбнулась Сабрина.
Тэмми к тому времени уже добралась до дома и сидела в машине, болтая с Сабриной. Было почти десять часов, а она после завтрака почти ничего не ела. Для этого не было времени. Она привыкла обходиться леденцом или энергетическим батончиком.
— Завтра позвони и расскажи, как все прошло, — сказала Тэмми, а Хуанита, поднявшись, потянулась и зевнула. Она-то не была голодна, поскольку в полдень съела несколько ломтиков индейки. Хозяйка гораздо больше заботилась о своей собаке, чем о себе.
— Позвоню, — пообещала Сабрина. — Отдыхай. Все твои проблемы и завтра никуда не денутся. Нельзя все привести в порядок за один день.
— Нельзя, но я пытаюсь, потому что завтра на мою голову обрушится новая куча проблем. Ни один день без этого не обходится, — сказала Тэмми и закончила разговор.
И она не ошиблась. Следующий день оказался еще хуже, чем предыдущий. Началась не санкционированная профсоюзами забастовка. Один за другим уходили осветители. На съемочной площадке жизнь замерла полностью. Любому продюсеру такое могло присниться лишь в кошмарном сне. К тому же до Тэмми дошли слухи, что беременная звезда перешла от угроз к делу и подала документы в суд. Представители прессы осаждали ее, требуя комментариев.
— Боже милосердный, я не могу этому поверить, — сказала Тэмми ассистентке, едва сдерживая слезы. — Этого не может быть, — в отчаянии пробормотала она. Но это было. И ситуация продолжала ухудшаться. — Ну почему я захотела работать на телевидении и в колледже специализировалась в этой области?! Должна же быть какая-то причина, вот только вспомнить ее я никак не могу.
Она пробыла в офисе до полуночи, так и не поговорив с Сабриной. Получила от нее четыре послания в офисе, и еще два ждали на автоответчике. В них говорилось, что все в порядке, но Тэмми так и не перезвонила ей, а теперь было слишком поздно. В Нью-Йорке сейчас было три часа ночи. Интересно, как прошел у Энни первый день в школе?
А у Энни первый день в Паркеровской школе для слепых прошел из рук вон плохо. По крайней мере, первая часть дня. Ей понравилось предложение Сабрины, и она отправилась в школу на такси. Школа находилась в Уэст-Виллидж, оживленном районе, расположенном, однако, довольно далеко от их дома. Дороги были перегружены транспортом, и Энни немного опоздала. Она взяла с собой белую трость и заявила, что умеет ею пользоваться. Она категорически отказалась от того, чтобы Сабрина сама везла ее туда, словно пятилетнего ребенка.
— Я жила в Италии и, когда приехала туда, не говорила по-итальянски. Смогу справиться и в Нью-Йорке, — высокомерно заявила Энни, однако позволила старшей сестре подозвать ей такси.
Энни назвала водителю адрес, и у Сабрины, наблюдавшей, как отъезжает машина, защемило сердце. Она подавила желание немедленно позвонить Энни на сотовый и предупредить, чтобы была осторожнее. Она вдруг страшно испугалась, что водитель может похитить и изнасиловать ее, потому что она была молодая, красивая и слепая. В тревоге за Энни она вернулась в дом.
Сабрина поделилась своими страхами с Кэнди, которая назвала ее сумасшедшей. Она на этой неделе вернулась, наконец, на работу и завтра уезжала в Милан на съемки для журнала «Харперс базар». По всему дому были разложены чемоданы и одежда. Выходя на улицу, Энни наткнулась на большую сумку. Сабрина предупредила Кэнди, чтобы та не устраивала преград на пути сестры. Но едва успела сказать это, как сама упала, споткнувшись о собаку Кэнди.
— Это сумасшедший дом! — воскликнула Сабрина, поднимаясь наверх, чтобы закончить одеваться. Она опаздывала в офис, а во второй половине дня ей предстояло присутствовать в судебном заседании, чтобы попытаться избежать дальнейшего обострения обстановки в связи с крайне неприятным делом о разводе, за которое она вообще не хотела браться. Но, надевая одновременно и юбку, и туфли на высоком каблуке, она думала только об Энни.
Как Сабрина позднее узнала от Энни, та, расплатившись с таксистом, прибыла к школе. Выйдя из машины, она протянула вперед белую трость, как ее учили, и сразу же упала ничком, ободрав до крови колени сквозь джинсы. Джинсы были разодраны, и она чувствовала, как по ногам струится кровь. Такое начало не предвещало ничего хорошего.
Дежурный у дверей школы подошел помочь ей. Он проводил ее в офис, собственноручно заклеил пластырем ободранные колени и поднялся вместе с ней наверх по лестнице, чтобы Энни было легче сориентироваться. Он указал ей правильное направление, однако она тут же заблудилась и оказалась в классе, где проходили занятия по сексу, там показывали учащимся, как натягивать презервативы на бананы. Прислушавшись, Энни поняла, что попала не в ту комнату. Ее спросили, принесла ли она с собой презервативы, и она ответила, что не знала о том, что они потребуются в первый же день учебы в школе, но пообещала принести их завтра. По комнате прокатился смех, а потом ее отвели в класс, но, как оказалось, ее группа ушла на экскурсию по школе. Она снова заблудилась, и ей пришлось просить кого-то помочь встретиться со своей группой. Позднее она призналась сестрам, что к тому времени была вся в слезах. Кто-то увидел, что она плачет, и проводил ее в группу. Она почувствовала кровь на джинсах и поняла, что ободрала не только колени, но и руки. Ей нужно было зайти в ванную комнату, но она не знала, как туда попасть. Потом она не могла отыскать бумажные платки, чтобы высморкаться.
— Как же ты вышла из положения? — спросила Сабрина. Слушая рассказ сестры, она сама еле сдерживала слезы. Ей хотелось обнять Энни и больше никуда не отпускать.
— Вытерла нос рукавом, — усмехнувшись, сказала Энни. — Потом я нашла ванную комнату. А моя группа наконец нашла меня.
— О Господи, мне все это не нравится!
— Мне тоже, — вздохнула Энни, но теперь она улыбалась, рассказывая об этом, а не плакала, как было в школе.
Учащимся рассказали, чем они будут заниматься в течение последующих шести месяцев. Они научатся пользоваться общественным транспортом, жить в своей квартире, выносить мусор, готовить пищу, узнавать время, печатать на машинке со шрифтом Брайля, искать работу (если потребуется, отдел по трудоустройству поможет найти работу), покупать одежду, самостоятельно одеваться, причесываться, ухаживать за домашними животными, читать по Брайлю и при желании работать с собакой-поводырем. Существовала также дополнительная программа работы с собакой-поводырем, но это продлевало школьный год на восемь недель, к тому же занятия проводились за пределами школы. Упоминалось также о классе, где обучали всему, что связано с сексом, а кроме того, о нескольких других факультативах, включая обучение прикладному искусству. У Энни, когда она дослушала до конца этот перечень, даже голова закружилась. Если им верить, то после шести месяцев обучения в Паркеровской школе единственное, чего она не сможет делать, — это водить машину и самолет. Энни была ошеломлена. После этой вводной беседы они отправились на ленч в кафетерий, где им показали, как расплачиваться деньгами и как выбирать то, что тебе хочется. Надписи были сделаны шрифтом Брайля, изучению которого каждое утро посвящался первый урок. Сегодня же им помогали ассистенты, перечислявшие блюда на выбор и показывавшие, как ставить их на поднос, а затем на стол. Ленч сегодня был бесплатный. Добро пожаловать в Паркеровскую школу! Энни выбрала йогурт и пакетик картофельных чипсов. Из-за нервотрепки она лишилась аппетита. Йогурт оказался ананасовый, а его она все равно терпеть не могла.
