— Я устала, Каролин. У меня осталось не так много времени, когда я смогу так вкалывать. Даю тебе слово, если со мной что-нибудь случится или я заболею, я буду ему не нужна, он и не вспомнит обо мне. Я уже и так иногда себя плохо чувствую.
— Ты показывалась доктору?
— Что толку, он прописал мне какие-то идиотские пилюли, от которых нет никакой пользы. Да еще посоветовал принимать транквилизаторы. А зачем мне транквилизаторы, я в них не нуждаюсь! Мне всего лишь хочется, чтобы кто-нибудь заботился обо мне. — У нее из глаз потекли слезы, она начала всхлипывать.
Каролин обняла ее:
— Ну же, Эллен, успокойся, ты такая красивая. Да, да, ты действительно очень красивая. Обязательно появится кто-то, кто позаботится…
Эллен вытерла глаза.
— Я не хочу, чтобы это был кто-то. Я отдала Харви десять лет жизни и хочу получить что-нибудь взамен.
— Ты действительно его так любишь?
— Конечно. Ну, разумеется, насколько это возможно в наши годы.
Она дотронулась до руки Каролин:
— Я собираюсь дать тебе несколько советов, как ты к этому отнесешься?
— Отлично, если это будут хорошие советы. Мне уже так давно никто не давал советов.
— Конечно, дорогая. Я стараюсь не надоедать тебе со всякими глупостями, — она посмотрела на руки Каролин, которые все еще держала в своих. — Моя дорогая, у тебя руки старой женщины, которая занимается поденной работой. Посмотри, шершавые, в трещинах, ногти сломаны, — Эллен повернула ее руки ладонями вверх. — А это что еще? — спросила она, указывая на свежий порез.
Каролин сжала руки и отняла их у Эллен.
— Ничего страшного. Я порезалась сегодня о стекло, когда очищала камень. Это не опасно, зимой я сделала прививку от столбняка.
— Меня беспокоит не прививка от столбняка, моя милая, а то, как ты относишься к себе. Забудь о том, что я твоя свекровь, сейчас я просто человек, который очень любит тебя. Пожалуйста, побереги свои руки, дай ногтям отрасти.
Каролин смущенно сказала:
— Я собиралась принять ванну перед вашим приездом…
— Не думаю, чтобы одна ванна могла принести тебе пользу. За руками надо ухаживать постоянно. Когда мы приезжаем, я вижу, что ты выполняешь всю мужскую работу в доме. Например, ты перетаскала миллион камней, а вот эту грязную работу вполне могли бы выполнить Джинтеры.
— Но я люблю эту работу, мне это нравится!
— Это не имеет значения. Ты жена довольно преуспевающего молодого бизнесмена. И ты должна делать те вещи, которые помогут мужу сделать карьеру. Если тебе хочется занять себя чем-то особенным, устраивай вечеринки или что-нибудь в этом роде.
— Вечеринки с коктейлями? — Каролин рассмеялась. — И приглашать на них Руби Джинтер и Леса.
Эллен прищурилась:
— Ну хотя бы их. Они очаровательная пара. Правда, Лес худой, как глист. И я думаю, дорогая, что он чем-то болен, иначе как объяснить, что Руби так много приходится работать на мельнице, а Лес сидит дома с детьми.
Каролин нахмурилась и отрывисто проговорила:
— Он был на войне. Чудом вернулся живой. Я же тебе говорила. Может быть, он немного ленив, но они оба нравятся мне.
— О, да, конечно, я никогда не была снобом. Но должна тебе заметить, что неплохо бы было уговорить Руби вставить передние зубы, чтобы выглядеть поприличней. Кроме того, мне кажется, тебе не помешало бы расширить круг здешних знакомых.
— После Вашингтона мне здесь так хорошо, что не хочется никаких перемен и уж тем более никаких новых знакомств.
— Я понимаю тебя. Но тем не менее ты должна найти людей своего круга поблизости и общаться с ними, а не сидеть все время в одиночестве. Например, что ты скажешь об адвокате, который оформлял наш договор? По-моему, очень симпатичный мужчина, не правда ли? Он джентльмен, по крайней мере. И я уверена, что женат. Его жена могла бы составить тебе подходящую компанию.
— Нет, ты ошибаешься. Несколько лет назад тут произошел большой скандал. Он застал свою жену с мальчишкой, учащимся колледжа, который нанялся подрезать им живую изгородь. Он даже хотел привлечь его к суду, но судья не стал заниматься этим делом.
— Удивительно! А я думала, что здесь больше нормальных людей, чем в городе. А как его зовут? Мне помнится, у него какое-то библейское имя.
— Айзек. Айзек Адамс.
— Подумать только, у него такая привлекательная внешность, что я даже подумала… Да, вспомнила, он напомнил мне Грегори Пека.
Эллен на минуту замолчала, мечтательно сощурив глаза.
— Рогоносец. Я никогда не забуду этого слова. Когда я изучала курс английской литературы, я прочитала в словаре, что «рогоносец — это человек, чья жена неверна ему в постели». Это единственное, что я запомнила из всего этого курса. Бедная девочка, наверное, ей было с ним невесело, если она клюнула на случайного мальчишку. Да, да, я запомнила его глаза — серые и блестящие, а взгляд твердый, как гранит. Конечно, в таком месте, как Лост Ривер, молодой женщине приходится нелегко, но, слава Богу, поблизости оказался садовник. Нет, ты сказала, что он учился в колледже, значит, у него было что-то… Впрочем, это не слишком большая разница.
Каролин поднялась, Эллен воскликнула:
— Прости, я разболталась, мы так давно не сидели вместе, а тут еще я расстроилась из-за Харви. Ну ладно! — она разгладила лицо. — Все в порядке, у меня все прекрасно. Давай я буду тебе помогать.
— Ничего не нужно, Эллен, правда, отдыхай.
И Каролин принялась выкладывать остальные пакеты на стол.
— Это пена для ванны от Харви. Это лосьон для рук от меня. Возьми его, Каро, и пользуйся им постоянно, дорогая.
— Спасибо. Я непременно испробую его.
Эллен положила руки на плечи Каролин:
— Не знаю, может, это звучит высокопарно, но у меня в жизни есть только одна вещь, которая мне дорога, — моя любовь к сыну. И к тебе тоже. Ты должна это знать! — ее голубые глаза улыбнулись.
— А мне бы хотелось, чтобы ты все-таки вышла замуж за Харви, — ответила Каролин.
— Дай-то Бог! Но мне бы еще хотелось дождаться и понянчиться с внуками. Надеюсь, ты позаботишься об этом, моя прелесть?
Часы показывали уже полдевятого, а Джейсона все не было.
Каролин в нарядном платье из африканского хлопка, изящно облегавшем ее стройную фигурку, все еще возилась на кухне. Ее сандалеты беззвучно ступали по новому линолеуму, когда она, как челнок, перемещалась от плиты к холодильнику, затем к столу и снова пускалась на новый круг. Три часа назад, когда она наряжалась, вид у нее был сногсшибательный. Она завила и уложила волосы, сделала макияж. Но сейчас ее локоны развились и почти прямыми прядями закрыли лоб. А вся свежесть после ароматической ванны исчезла, и даже косметика слегка расплылась от жара, волнами наплывающими от плиты. Даже ее гордость — бифштекс по-бургундски — не доставлял ей прежней радости.
