Это впечатление было настолько ярким, что, когда Бретт обернулся и спросил:
— Значит, сейчас вы можете располагать временем по своему усмотрению? — Лиз невольно ответила:
— Да, я свободна. — Слишком поздно она осознала свой промах и раздраженно заметила: — Если, конечно, не считать того, что меня ждет брат.
Бретт покачал головой:
— Нельзя делать две вещи одновременно. Вы сами сказали, что он не получал вашей телеграммы, так как его нет дома.
— Слушайте! — свирепо начала Лиз. — Я не обязана…
— Конечно нет, — перебил он. — Помолчите минутку, и мы все обсудим.
Он наклонился к ней, глядя прямо в глаза:
— Постараюсь объяснить вам подробнее. Остановите меня, если что-нибудь упущу.
Он потер лоб.
— Кстати, вы верите в судьбу?
— В судьбу? Вы хотите сказать, что все происходит, потому что…
— Потому что должно.
— Не знаю, думаю, да.
— И я теперь тоже. Слушайте, во-первых, я привез вас по ошибке из-за странного стечения обстоятельств. Во-вторых, когда узнал правду, то решил удостовериться, что не причинил вам вреда. Боюсь, я вел себя несколько опрометчиво, но я уже извинился. Конечно, я не собирался вас задерживать, но теперь все изменилось.
Что-то в его голосе заставило Лиз испугаться. Она широко раскрыла глаза:
— Вы хотите сказать, что собираетесь помешать мне уйти отсюда?
— Ради всего святого, за кого вы меня принимаете? Нет, мне кажется, когда вы все поймете, то сами решите, что должны остаться.
— Почему?
— Никто не просил вас заходить в ту комнату. К тому же вы ввели в заблуждение старого слепого человека. Ведь так?
— Это нечестно. Я не хотела, но он болен, и я не м-могла… — Лиз начала заикаться.
— Ладно, ничего не говорите, я все понимаю. Вы меня тоже одурачили, помните?
— Я?
— Ладно, забудем, я неверно подобрал слово. Скажем, я обознался.
Лиз промолчала.
— Так о чем я говорил? Да, факты. Так вот, человек в той комнате — не кто иной, как Дж. Б. Рокингтон.
— Рокингтон? Тот самый Рокингтон?
Бретт коротко кивнул:
— Есть только один Дж. Б. Рокингтон — архитектор.
«И миллионер», — подумала Лиз. Она вспомнила высокие офисные здания, школы, супермаркеты, жилые кварталы, и среди стальных балок и бетономешалок вездесущий ярко-красный плакат с большими черными буквами: «Рокингтон».
— Джи Би — мой работодатель. Но не только. Он мой друг и человек, много сделавший для меня. Джи Би мне очень дорог. Простите, если это покажется вам необычным, но это правда.
— Продолжайте.
— Джи Би растил свою внучку Элизабет с самого детства. Его сын погиб на войне, а жена сына, мать Элизабет, вскоре умерла. Джи Би обожал Элизабет, жил ради нее. Но примерно год назад у них случилась серьезная размолвка впервые в жизни, из-за мужчины. Он был актером, снимался в фильмах. Джи Би выбор внучки не одобрил, разразился большой скандал, и она уехала. Джи Би не смог с этим смириться. Он ни разу о ней не заговорил и спрятал все ее фотографии. Но я уверен, старик чувствовал, что Элизабет вернется. Ее комната все время оставалась в прежнем виде, и вся одежда… Да вы и сами видели.
— Это ее комната? И она собиралась вернуться?
— Только потому, что мне удалось найти ее в Италии и уговорить. Вчера она позвонила и сказала, что вылетает. Остальное вы знаете. — Темные глаза Бретта серьезно глядели на Лиз. — Вы понимаете, на что я намекаю? Понимаете, в какое положение вы поставили себя и всех нас, войдя в эту комнату?
Лиз поежилась:
— Не совсем.
— Тогда придется объяснить. Очень больной старый человек цепляется за жизнь в надежде примириться с внучкой, которую любит больше всего на свете. Она к нему возвращается, он слышит ее голос, касается руки. По воле случая не проясняется, что это лже-Элизабет. Что с ним будет, если внучка опять исчезнет безо всяких объяснений?
Лиз медленно перевела дух.
— Вы хотите сказать, что я должна притворяться другой Элизабет? Но ведь рано или поздно он все равно догадается.
— Думаю, вы не правы. Джи Би уже вас принял, а первый шаг самый ответственный. Он очень больной, совершенно слепой, и ему не долго осталось жить.
Лиз поднесла ладонь ко рту. Быть старым и слепым, знать, что ты умираешь и что между тобой и тем, кого ты любишь больше жизни, огромная пропасть… Нет ничего страшнее этого.
— Не знаю, смогу ли я. Но ведь это ненадолго? Когда Элизабет поправится, мы ему все объясним.
Бретт сжал губы, и впервые Лиз поняла, какие силы он прикладывает, чтобы держать себя в руках.
— Элизабет умерла сегодня днем во время операции.
Лиз отпрянула:
— Нет! Нет! Какой ужас! Я не могу в это поверить.
— Боюсь, вам придется.
Раздался стук в дверь, и в проеме появилось лицо сиделки.
— Мистер Рокингтон проснулся, ему немного лучше. Он просит позвать внучку.
Она стояла, терпеливо ожидая Лиз. Бретт тоже поднялся. Лиз пришлось быстро принимать решение.
Бретт протянул ей руку:
— Элизабет?
Все происходит, потому что так должно быть.
— Я пойду, — ответила она, подавая ему руку.
Он улыбнулся. Конечно, Бретт ни на миг не сомневался, что она подчинится его воле. У двери комнаты Лиз остановилась и тихо спросила:
— Как мне его называть?
— Джи Би. Так его называла Элизабет. Все зовут его Джи Би.
Лиз кивнула.
— Вы останетесь?
— Нет. Просто поболтайте с ним, и все будет хорошо.
Бретт сильно сжал ее руку.
— Но я многого не знаю.
Он глубоко вздохнул. Возможно, это было скрытое раздражение.
— Понимаете, Джи Би давно болеет, и его память почти девственно чиста. Не думаю, что он захочет много говорить. Будьте ласковы, это все, что нужно. Если чего-то не поймете, поступайте в зависимости от обстоятельств. Обещаю, Элизабет, я как можно скорее введу вас в курс дела. Сейчас мне нужно идти, но вечером мы еще увидимся.
— Я сделаю, что смогу, — ответила Лиз и медленно направилась к постели больного.
Сиделка весело произнесла:
— К вам пришла внучка, мистер Рокингтон.
Она пододвинула к кровати маленький стул с плетеной спинкой, вышла из комнаты и закрыла дверь.
— Элизабет, ты здесь, дорогая моя? Я боялся, что это был сон.
Действительно, голос старика несколько окреп.
— Я здесь, Джи Би. Я здесь, — ответила она и поцеловала его.
Лиз не помнила ни своего отца, ни одного из дедушек. Ее мать повторно вышла замуж, когда Лиз была ребенком, но отчим был холодным, чужим человеком, который не мог подарить ей ни любви, ни внимания. Прикоснувшись к сухой, морщинистой щеке Джи Би и увидев его любящее лицо, Лиз почувствовала, что ее глаза наполнились слезами.
