— Вот смотрите, как мы это делаем, — Юрик словно ненароком касается моей руки, показывая, как правильно вставлять мышку. Собственно, я в курсе, но практика не помешает: я так и норовлю всунуть этот конец в… юэсби разъем — во! — вверх ногами.
Мы наклонились синхронно. Столкнулись лбами. Юрикова рука спрыснула с моей и почему-то коснулась груди. Ну, я почему-то склонна верить — случайно, потому что он покраснел, извинения пробормотал.
— Какие-то проблемы? — прорычали за спиной, и я вздрогнула. Завибрировала, как струна. А самое позорное — дрожь по телу волной прошлась. Заметная такая, наружная.
Тело, ну ты что, в самом-то деле?! Совесть у тебя есть? Зачем ты показываешь этому самцу, что трепещешь лишь от звука его голоса? А что делать будем, вдруг он дотронется ненароком до тебя?
Тело мой внутренний монолог приняло вяло, и только усилием воли удалось его приструнить.
— У нас все хорошо, Александр Сергеевич, — сдула я с глаз выбившуюся прядь волос и поймала его взгляд на своих губах. Ага! Не так-то у тебя все и картонно, как поначалу показалось! — Изучаем матчасть.
— Это теперь так называется? — кривит он губы в злой саркастической улыбке.
Нет, я бы все же хотела знать, чем я ему не угодила, но не выяснять же отношения на виду у всех? Это как бы мне нужно рычать и злиться, что самое ценное забрал, умудрился об этом забыть, сделал вид, что я пустое место, а сейчас, спустя десять, елки-палки, лет презирает и ненавидит меня так, что впору задуматься, где и когда я ему дорогу перешла?
— Лика, простите, это я виноват. Все вышло абсолютно случайно, — Юра выводит меня из состояния гляделок: оказывается, мы с Одинцовым тут дуэль устроили — кто кого переглядит. Молчаливый диалог.
Естественно, этот гад Одинцов выиграл, потому что я поворачиваюсь к Юре и улыбаюсь благосклонно:
— Все нормально, Юра, рабочий момент. Продолжим?
Но продолжили мы уже не так вдохновенно: за нами наблюдал Одинцов. Стоял, как гора Эверест. То руки в карманах, то на часы поглядывает. Ему что, заняться больше нечем? Или это Гоша ему подробную инструкцию оставил, чтобы следил и не оставлял в покое? Ну, брат, готовься, я тебе перья посчитаю! Как специально собрал все острые углы, чтобы я в первый день вся в синяках ушла отсюда. Но все, что не убивает нас, то делает сильнее!
Вскоре мы расслабились. Одинцов примелькался. Тем более, что отошел он в сторону, но нет-нет да бросал на нас тяжелые, как булыжники, взгляды.
— Что это с ним? — невольно вырвалось у Юры. Парень вздохнул и почти незаметно кивнул в сторону Сашеньки. — У него бывает, да. Придет, всех на уши поставит, но чтобы наблюдал и стоял?
— Не обращай внимания. У него обострение, — я набрала побольше воздуха в легкие, чтобы очень спокойно выдохнуть и не брякнуть чего-нибудь лишнего. Так и подмывало какую-нибудь шпильку в сторону Сашульки отпустить.
Но тут мне стало не до того. Все навалилось сразу. Во-первых, покупатели подошли, а во-вторых, Одинцов перестал быть одиноким: к нему подпорхнула нежно-розовая зефирка — вся такая воздушная и неземная. Мечта поэта, как говорится.
И я вдруг почувствовала, что теряю контроль. Эй, погоди, гад, куда ты? Мне сейчас нужно быть очень деловой и спокойной! Каким-то чудом контроль удалось вернуть «в семью» — стиснуть пальцы на горле, и улыбнуться самому первому в моей жизни покупателю. Мужчина. Я почти уверена, что продам ему что угодно.
Сашенька целует Зефирке ручку. Эротично так, с оттяжкой. Ну, Одинцов, ну, черствая дубина, погоди!
7. Хороший босс всегда начеку
Одинцов
Каждый скрип и шорох — как ток по оголенным нервам. Как пенопластом по стеклу. Весь день насмарку из-за Егоровской выходки с Ликой. Что она, непривыкшая к труду, будет делать здесь? К тому же, все вокруг знали и слагали легенды о ее полной беспомощности, когда дело касалось техники.
Мы часто над этим посмеивались и даже пари заключали, когда она упокоит очередной телефон, фен или миксер. Да, Лика умеет готовить. Мы нередко ее эксплуатировали, когда хотелось чего-то вкусного.
Правда, сто лет с тех пор прошло. Десять. Эта цифра большими алыми буквами в моем мозгу. Алее, чем Ликин костюм. Черт, я так много помню, оказывается. Если начну сейчас на свет божий вытаскивать каждую мелочь, начну умиляться, то прощу ей все. А я пока не готов перейти на нормальный тон в наших отношениях. Или готов?..
Что нам делить после стольких лет? Десятилетие — достаточно много. А я до сих пор похож на факел. Может, пора успокоиться? Пока ее не было рядом, ведь жил же я все эти годы и не вспоминал.
Кому я вру. Вспоминал. Но видеть не хотел. Нет, хотел, но не позволял себе, чтобы не сорваться.
Скрипнула дверь — я услышал. Это Лика, видимо, решила из своего заточения выйти. Что-то быстро она. Я думал, до обеда будет глаза и мозги ломать. Я бы потом ее спас. В кафе пригласил, накормил бы. Тьфу, все мысли не пойми о чем!
Я крадусь по коридору и чувствую себя… нет, не разведчиком, а сапером на минном поле. Такому большому экземпляру, как я, бесшумно ходить невозможно, но я стараюсь. Дожил. Шпионю за Ликой. И каждое ее движение, каждый жест неимоверно злят меня.
Во-первых, все гуси в торговом зале вытянули шеи и забыли о работе напрочь — щелкали клювами: юноши пускали слюни, девушки оценивали нового члена коллектива. Красный цвет ее костюма притягивал и манил. Сегодня же сделаю замечание!
А на то, как они с Юриком спелись, было противно смотреть. Каков щегол этот Юрик! Молоко на губах не обсохло, а туда же: глазами стреляет, так и норовит руки свои поближе к Лике пристроить. Когда его пальцы спланировали ей на грудь, я не выдержал. Нарычал.
О, мой бог. Как она распрямлялась, как распрямлялась… Я не мог оторвать глаз от ее зада, затянутого в алый шелк. В какой-то миг стало тесно во всех стратегически важных местах. В груди не хватало воздуха, а бедный флюгер резко взял вертикальный взлет, грозя нанести брендовому костюму непоправимый ущерб.
Решил постоять в торговом зале, побыть пугалом для всех. Пусть в чувство придут и работать начнут наконец-то. А заодно и Женечку дождусь.
Я тоже привлекал внимание и притягивал взгляды. С моим ростом и при моей должности это несложно. И какое-то внутреннее злорадство распирало изнутри. Пусть и Лика полюбуется. Не только мне тут придворным огнедышащим драконом подрабатывать.
— Привет, дорогой! — Женя, как всегда, опоздала, но я пропустил ее появление. Нервно нынче в нашем царстве-государстве, а я при исполнении. Нужно срочно везде натыкать видеокамеры. Здесь есть, но недостаточно. К тому же, камеры выводятся на охрану. А мне бы в кабинет, чтобы держать руку на пульсе и ничего важного не упустить.
Судя по тому, что я увидел, на лицо вопиющие нарушения, на которые не грех и указать. Но чтобы полную картину иметь, нужно изучить этот вопрос досконально.
Я галантен. Целую Женечке душистые пальчики, вижу, как она цветет улыбкой и хлопает ресницами. Я само очарование. Для двоюродной сестры ничего не жалко.
— Что ты опять натворил, мой мишка Гризли?
Со стороны может показаться, что мы любовники. На самом деле, между нами очень теплые родственные отношения в немного фривольном стиле — так сложилось.
Когда-то она играла мою фальшивую невесту. Сейчас я отдаю долг — играю ее молодого человека. В третий раз отдаю. Долг перед Женей — он такой, безразмерный. Но я не жалуюсь. Поражаюсь: почему ни одному из воздыхателей не приходит на ум проверить Женину родословную?
С другой стороны, раньше любовь между кузенами и кузинами была нередкой. И вообще мне нравится ухаживать за Женей — я только что это понял, уловив на себе Ликин взгляд. Это триумф. Песня песней царя Одинцова. У нее, судя по всему, тоже не все еще заржавело ко мне. Я бы ей отомстил. Отомстил так, чтобы на всю жизнь запомнила. Я мстительный. Жутко. Мстил бы и мстил…
