— И ремарка: когда желание сформулировано, ты говоришь «это мое желание». После этого никакие корректировки не действуют. Пиши-пиши…
И Катя писала. Иногда они замолкали, придумывая новые условия. Катя смотрела в окно, залитое серыми сумерками, и, когда Ян делал затяжку, видела на смутном рисунке кленов отражение вспыхнувшей сигареты, похожее на звезду. Потом звезда исчезла: Ян распахнул окно и сел на подоконник. Сумерки из серых стали сиреневыми. В листьях кленов путались огни зажженных окон далеких домов. Желтые, оранжевые, голубые. Воздух, влажный, прохладный, заползал на кухню, вытесняя тяжелый сигаретный дым.
О чем думал Ян, машинально поднося сигарету к губам? Словно погружался глубоко в себя. Словно в нем и в самом деле была бездна.
А потом он вернулся. С нажимом затушил сигарету — едва ли не впечатал в дно пепельницы.
— Думаю, будет честно, если последнее желание останется за мной. Так что начинай первой.
— Хорошо, — Катя заерзала на стуле. — Итак…
Что-то простое… То, чего бы мне очень хотелось…
Ее взгляд упал на сохнущую тарелку, и Катя вспомнила, как час назад едва удержалась, чтобы не собрать пальцем оставшийся после каннеллони соус.
Ужин… Но надо мыслить логично. Сегодня наемся, а завтра буду голодной.
— Для того, чтобы играть в твою игру, нам стоит лучше узнать друг друга…
Ян пустил к потолку струйку дыма.
— Продолжай…
— Поэтому я хочу, чтобы ты приготовил мне завтрак. Утром, — Катя замялась. — То есть ближайшим утром. Завтра.
Ян чуть склонил голову на бок. Он едва сдерживал улыбку.
— Завтра завтрак. Я понял. Это твое желание.
— Да. Такой сытный завтрак… Я должна остаться довольна, — поспешно добавила Катя.
— Это обязательно условие, чтобы желание считалось выполненным. Тот, кто его загадал, должен остаться довольным. Ты будешь довольна.
— Отлично! — Катя легонько хлопнула в ладошки. — Тогда договорились.
— Давай, подытожим. Завтра я готовлю тебе вкусный и сытный завтрак, и мы общаемся.
— Да, завтрак с общением.
— Это твое желание.
— Да.
— Скажи: это мое желание.
— Это мое желание.
— Отлично, тогда до завтрашнего завтрака, Кэт.
* * *
Как-то сразу стало понятно: заснуть не получится. Он чувствовал волнение, даже трепет, которого не переживал, кажется, со школьной скамьи.
Ян поймал себя на том, что улыбается.
Воздух после дождя был нежным и бодрящим — идеальным для ночной прогулки. Яну казалось, что он давно таскал за собой какой-то тяжелый рудимент вроде гигантского хвоста, как у тираннозавра, и сегодня вечером этот хвост отпал. В его жизни произошло что-то несущественное — но этот пустяк запустил невидимый механизм, и огромные ржавые шестеренки, громыхая и скрипя, стали вращаться, наполняя его энергией и жаждой жизни.
Ян снова улыбнулся, легко сбежал по ступенькам к озеру.
Днем здесь все было по-другому. Студенты загорали, пряча пиво в пакеты. Гоняли велосипедисты. Мамы, сгруппировавшись по двое, по трое, выгуливали малышню. А ночью, когда в этом летнем театре опускался занавес, сцена преображалась. Из берегов выползали запахи тины и гнили. Луна не плескалась на водной глади, а тонула, мутным пятном завязнув в водорослях. Орали лягушки. Набережная местами зияла выбоинами, местами уродливо щетинилась вздувшимся асфальтом. Ее освещал больничный свет пары чудом уцелевших фонарей. Под ногами скрипело стекло. Не было видно ни души, и потому казалось, будто кто-то скрывался в черноте. Но Ян не променял бы этот ночной маршрут ни на какой другой. Здесь каждое движение и шорох щекотали нервы.
Здесь было легко думать.
Но сегодня Ян не думал ни о чем. Просто шел, размашисто и быстро. Раньше он обходил озеро за три часа. В этот раз потребовалась на четверть меньше.
Он возвращался мимо пятиэтажек с редкими зажженными окнами. По кармашкам-парковкам, заставленным автомобилями в несколько рядов. Через дыру в заборе, по рынку между ребер пустых рядов. Оставалось обойти стройку. Дом уже был виден, подмигивал окном спальни Кэт. Где-то рядом залаяла собака. Ян, не останавливаясь, обернулся, прошел еще пару шагов — как вдруг земля совсем по-библейски разверзлась и, пролетев секунду, он рухнул в воду. Открытый люк. Ни ограды, ни красной ленты.
Воды — по пояс. После секундного шока стало смешно. Пришлось сделать несколько глубоких медленных вдохов, чтобы успокоиться: от каждого движения ребра, поврежденные при падении, словно пронизывало током — и отдавало в виски. Даже дышать было больно — не то, что смеяться.
Огляделся. До поверхности оставалось метра полтора. Ни лестницы, ни выбоин, ни выступов. Только влажные стены. Проверил намокший телефон. Тот не подал признаков жизни. Медленно, чтобы не провоцировать боль, достал пачку сигарет из нагрудного кармана куртки, хотя обычно носил в боковом. Повезло.
Да, с таким везением только в казино и ходить…
Усмехнулся, прикуривая. Выпуская дым, посмотрел на небо. Висели огромные звезды, которых в городе обычно не видно.
— Э!.. — попытался выкрикнуть Ян, но запнулся: под грудью глубоко и протяжно заныло.
И сколько мне здесь торчать?
Звезды заслонила собачья морда, вскоре над ней появилась косматая мужская голова.
— Слышь, чувак? Помощь нужна?
Глава 4. Завтрак
Наутро волнение только усилилось. Переворачивая лопаткой квадратные тосты, он заметил, что его ладони дрожат. С чего бы?.. Это был далеко не первый завтрак, который он готовил женщине. Но сегодня впервые у него возникли вопросы. Лучше тосты с корочкой или без? Прожарить сильнее? Добавить масла?
Дело в том, что завтрак стал частью игры. А в игре нужна четкость — любая ошибка может повлиять на результат. И если он хотел выиграть — а он очень хотел выиграть — на этот раз одной лишь удачи было недостаточно. Яну требовалось обыграть самого себя. Насладиться по полной, но не перегнуть палку. Дойти до предела — и остановиться в нужный момент. Игра в игре. Такое у него было впервые.
Эта игра не закончится, когда шарик найдет свой сектор. Игра не закончится вместе с ночью. Она может длиться очень долго — пока Яну не надоест. Но для этого он должен быть внимательным, изобретательным и осторожным. Потому что сам поставил одно из условий — Кэт может уйти, когда пожелает.
На другой сковороде Ян разбил яйца — они зашкворчали, обжигая руки мелкими масляными брызгами.
В игре важно выдержать идеальный баланс — как и с желтком на сковородке: нужно, чтобы жар лишь едва прихватил его, а внутри он должен остаться жидким.
За стенкой скрипнул диван, хрипнуло окно. Очень вовремя — как раз к завтраку. Ян уже начал беспокоиться, что Кэт придется будить.
Если начистоту, сегодня он проснулся слишком рано, за окном только начинало светать. И больше заснуть не получилось. Положив руки за голову, Ян перебирал в уме вариации сытных и вкусных завтраков. Еда, которую он приготовит, должна была расположить к нему недотрогу, заставить ее улыбнуться, почувствовать себя комфортно — чем больше расслабиться Кэт, тем интереснее будет игра. Что-то привычное, домашнее. И в то же время — «с изюминкой». Но не романтичное. Не хватало еще подозрений в преступных замыслах. Тем более, что их и близко не было. Худенькое тельце Кэт вызывало в нем лишь желание ее накормить.
Ян постучал о стену костяшками пальцев — ребра снова прорезала боль, которая появлялась при малейшем движении. Вчерашняя прогулка, почти буквально, вылезла ему боком. Нестрашно. Азарт — эффективнее парацетамола.
— Кэт, у тебя от силы пять минут!
В ответ раздалось заспанное «угу».
Ян смазал несколько тостов дижонской горчицей, сверху положил по ломтику ветчины, кружочки тонко нарезанного помидора, полил соусом бешамель, добавил лоскутки сыра и накрыл каждый их этих шедевров оставшимися тостами. Переместил бутерброды на белые, вымытые до хруста, тарелки. На бутерброды возложил яйца — идеально поджаренные для этого блюда.
