Пленённых мужчин продавали в рабство, а сопротивляющихся умерщвляли с особой жестокостью. Женщины после встречи с пиратами обычно не выживали, а если бедняжки и оставались в живых, то либо сходили с ума, либо при первой возможности кончали с собой.
Через неделю после отплытия из Мумбая, темной безлунной ночью, Элизабет, по обыкновению, чистила картошку. Процесс шёл плохо, мешали крупные волны, на которые корабль то забирался, то со скрипом и уханьем скатывался вниз. Поэтому девушка уже раза три попала ножом вместо кожуры себе по пальцам и теперь ругалась нехорошими словами, выученными за месяцы тесного общения с командой.
За окном бушевал шторм. Новолуние было вчера, но даже если бы луна в небе была, тучи все равно бы ее закрывали. Редкие всполохи молний освещали кусок палубы, видимый из иллюминатора камбуза.
Печку выключили давно, и помещение успело порядочно остыть. Днём было прохладно, учитывая конец ноября, ночью температура падала ещё градусов на десять, так что тёплая куртка и сапоги на меху были совсем нелишние.
Зарницы метались всполохами над волнами, так что временами было светло как днём. Молнии чудом миновали корабль, пока что, но Элизабет периодически поглядывала в иллюминатор, проверяя, не загорелось ли что. Дежурные бдели за штурвалом и на верхушках самой передней, носовой, и кормовой мачтах, но лишняя пара глаз не помешает.
Во внезапной тишине, когда корабль отдыхал в ложбине между двумя огромными валами волн, скрежет железной «кошки» о борт застал ее врасплох. Сначала она даже не поняла, что это - слишком громкий звук привлёк ее внимание. Элизабет выглянула на палубу, и металлический отблеск в обломках деревянного борта было трудно не заметить.
Она высунула голову в двери, чтобы разглядеть получше растопыренные лапы абордажного крюка, проследила привязанный к нему канат до борта неумолимо приближающегося судна, и наконец поняла, что происходит.
Их берут на абордаж.
Сначала ее просто парализовало ужасом. Потом пришла мысль - может, ей все это снится? Прикорнула во время готовки, умаялась. Бывает.
Если все на самом деле, то где тревожный сигнал? Она же не одна не спит на корабле, неужели впередсмотрящие не видят целый бриг? Элизабет пребольно ущипнула себя за руку. Ойкнула.
И наконец, сорвалась с места.
Ей надо было выйти из камбуза, пробраться через почти всю палубу до рубки, открыть дверь, подняться по винтовой лестнице до капитанского мостика, и поднять тревогу.
Соображать и продумывать маршрут было некогда. Пришлось просто встать на четвереньки.
Из-за борта ее не видно, а фора в несколько секунд есть.
Насколько могла тихо, она приотворила дверь пошире, будто от сквозняка, выбралась из камбуза и на коленях, обдирая ладони о шершавые доски палубы, поползла к рубке.
Корабль качало на гигантских штормовых волнах, ветер завывал в мачтах, поскрипывая собранными парусами.
Элизабет наткнулась на дежурного. Рикки всегда рад был ей помочь, объяснял устройство корабельного оружия, учил стрелять из пушки. В теории конечно, стрелять на самом деле ей бы никто не позволил, да и дежурному тоже, нечего тратить впустую драгоценные боеприпасы.
Тем кораблям, что плавали в Индустанском океане, разрешалось держать на борту несколько легких пушек. Даже торговому судно нужно было чем-то защищаться от пиратов, и все это прекрасно понимали, даже проверяющие.
И вот нападение пиратов - а все пушки в чехлах, а люди спят.
Рикки лежал ничком, и не шевелился.
При вспышке молнии девушка во всех шокирующих деталях разглядела топорик, который торчал из головы дежурного. Маленький, явно предназначенный для метания. Кровь не переставая сочилась из раны.
Налетела волна, смыв кровь и передвинув тело на несколько метров. Элизабет чуть не унесло в океан. Вцепившись в палубу, ломая ногти, она удержалась на месте, и дождавшись секундного затишья, как раз перед тем как корабль с разгоном ухает вниз, проскочила оставшееся расстояние до заветной кабины.
В косяк рядом с ее головой воткнулся метательный топорик, точно такой же, как поразил дежурного, но она уже захлопнула за собой тяжелую деревянную дверь, накинула засов и побежала по бесконечным винтовым ступеням наверх.
Ощущение было как в кошмарном сне, когда ты бежишь, а лестница не заканчивается.
Дверь внизу содрогнулась под ударом. Стихия или монстр в облике человека?
Если все дежурные мертвы, то кто ведёт корабль, осенило Элизабет.
Как будто в ответ на ее мысли, корабль заскрипел всем корпусом, и сорвался в пучину неудачно, боком. Черпанул воды бортом, стал заваливаться.
Принцесса наконец добралась до капитанской кабины и принялась что есть сил тянуть за веревку тревоги.
Колокол так просто назывался по аналогии со неудобными изделиями из меди, которые вешали на кораблях ещё полвека назад. Сейчас веревка натянула пружину, приводящую в действие сложную систему труб и подсосов, исторгших из себя переливистый вой, способный поднять даже мертвого. Что уж говорить о бывалых моряках капитана Рэйвена.
Через пять секунд они все, полуодетые, но вооруженные, высыпали на палубу и закипел бой.
В водах Индустана никто никогда не расслаблялся полностью. Особенно с ценным грузом на борту. Неизвестно, откуда пираты узнавали такие детали, но грабили они всегда только самых дорогостоящих поставщиков.
Погода не помогала хозяевам корабля. Волны периодически перехлестывали через борт, угрожая увлечь за собой в пучину бравых защитников. Несколько ударов было пропущено с обеих сторон, именно из-за нестабильности палубы. Нападающие подготовились, обувь с утяжелением, подбитая острыми гвоздиками, не давала им скользить по мокрой палубе, но при этом лишала подвижности и маневренности.
Капитан схлестнулся с предводителем морских разбойников. Они кружили по палубе, не замечая других бойцов, и все убирались с их дороги. Казалось, даже стихия их не трогала.
Удар-блок, удар-промах, удар, ещё удар. Звон оружия, рассыпавшего искры при жестоком столкновении, перекрывал грохотание грома.
На палубе посветлело. Нападавшие перекинули несколько факелов с собственного корабля, чтобы пожаром усилить панику среди обороняющихся.
Элизабет, незамеченная в общем хаосе, вылезла из рубки и спряталась за ближайшей мачтой. Ее взгляд метался по кипящему бою, пытаясь отличить своих от чужих и понять, кому она может помочь. Навыки самообороны помогли бы ей при неожиданном нападении одного, максимум двоих противников. Что делать в случае массового сражения, она понятия не имела.
Рэйвен понял, что проиграл. Единственное, о чем он теперь молился - чтобы принцессе хватило ума тихо сдаться и впоследствии ничем себя не выдать. Лишившись оружия, он отскочил в последний момент, чудом избежав смертельного выпада в горло.
Сделав еще шаг, он упёрся спиной в борт. Дальше отступать было некуда. Бросив беглый взгляд на свою команду, он понял, что они тоже сдаются - подняв руки, отступая к нему поближе, чтобы прикрыть собой капитана. Его захлестнулось острое чувство благодарности к этим людям, ставящим собственную жизнь куда ниже по шкале ценности, чем его. Следом пришла вина - из-за него они теперь либо пойдут на корм рыбам, что еще хорошо, либо будут проданы в рабство на один из ближайших островов.
Элизабет по-прежнему стояла за мачтой, пиратам ее было не видно. Зато ей прекрасно была видна сабля, которую приставили к горлу капитана. Острая потребность сделать хоть что-то заставила принцессу внимательно оглядеться. Очередная волна нахлынула на палубу, чуть не смыв стоящих посередине мужчин, скрипнула и покачнулась бортовая пушка.
Это же та самая, вспомнила девушка. Рикки ее пытался привинтить заново, но крепление оказалось разболтано и моряки теперь ждали ближайшего порта, чтобы заменить всю ячейку. Снаряды оттуда убрали - поскольку она не была закреплена, стрелять из неё было рискованно из-за отдачи. Но сейчас все риски были вторичны по сравнению с необходимостью спасти корабль и его команду.
