Эта безумная идея вызвала во мне одновременно восторг и опасение.
— Мечты должны сбываться, — шепотом напомнила я самой себе, проведя кончиками пальцев по гладкому бортику. Решительно отбросив подальше всякие «а вдруг» и «а если», я положила телефон на полочку. Олег на работе, он ни о чем не узнает, а я… Я смогу расслабиться в огромной джакузи и смыть с себя всю усталость.
— Олег не узнает, — встав, я открыла шкафчик за зеркалом. К моему удивлению, там я все же нашла принадлежащие жене Олега вещи. Жене, любовнице, какой-нибудь девочке из эскорта…
Замявшись, я рассматривала содержимое шкафчика. Лавандовая пена, ароматное мыло ручной работы, упакованное в бумагу. Стеклянная баночка с дозатором. Все эти вещи могли принадлежать только женщине, имеющей право свободно находиться в доме. Анне. Если, конечно, сам Олег на досуге не любит полежать в ванной с пеной и ароматными бомбочками.
Прыснула и схватила один из четырёх больших шаров из соли с эфирными маслами, упакованных, как и мыло, в бумагу.
— Персик-маракуйя, — прочитала название — единственное, что смогла разобрать среди надписей на итальянском, и довольно улыбнулась. Да, самое то.
Осталось лишь убраться в собственной спальне и можно с чистой совестью расслабиться в джакузи.
Что я и сделала, подгоняемая внезапно открывшейся возможностью.
Взяв из комнаты полотенце, халат и набрав воду, опустилась в ванную вместе с бомбочкой, тут же окутавшей меня ароматом спелых фруктов и окрасившей воду в яркий оранжевый цвет.
— Блаженство, — нащупала кнопку и включила джакузи. Положила голову на удобный подголовник и прикрыла глаза. Чувствовала, как тело наполняется приятной негой, шум воды успокаивал, а пена, словно пушистое облако, приятно ласкала кожу.
Да, красиво жить не запретишь. Вытащив одну ногу из воды, я пошевелила пальцами и тихонько засмеялась. Наверное, если бы Громов меня увидел, он бы был недоволен. И плевать! В конце концов, он мне не запрещал. Не запрещал…
Я коснулась груди, обвела ореолы сосков и ощутила приятное тепло внизу живота. Да, если бы Громов сейчас вошел, он бы наверняка удивился. Хотя… возможно ли его чем-либо удивить? Уж точно не голой женщиной в его ванной. Скорее уж моей дерзостью.
Протяжно выдохнув, я снова закрыла глаза и невесомо провела по телу. Ещё несколько дней назад я заметила, что грудь у меня стала чувствительнее. Вот и сейчас — стоило мне коснуться себя, тело отозвалось, томно заныло. Поддавшись, я тронула себя ниже. Громов на работе. Никогда он не увидит меня ни голой в своей ванной, ни, тем более…
— Как интересно, — услышала я вкрадчивое, бархатное.
…тем более…
Вздрогнув, я распахнула глаза и отдёрнула руку от низа живота. Глубже погрузилась в воду, чувствуя смятение, смущение, гнев и холод, словно бы окативший меня изнутри.
Внимательно разглядывая меня, Олег стоял у двери, прислонившись плечом к косяку. Поймав его взгляд, я только выдохнуть смогла, не зная, что ответить. А в голове: черт, черт, черт! Ну как так?!
— Ты должна собираться в клинику, — выговорил он и не подумав отвернуться.
— А ты должен быть на работе, — выдавила единственное, что пришло в голову. Подтянула ноги к голой груди, пытаясь прикрыться, хотя толку от этого было мало. Вода с пеной побежала по плечам, мокрые волосы прилипли к коже.
По взгляду его было понятно, что он вполне оценил мою наглость, как и всё остальное, губы в подтверждение изогнулись в ухмылке. Вдруг я поняла, что смотрит он не на меня, точнее на меня, но…
— Черт! — я поспешно спрятала грудь под пеной. Прижала ноги ещё ближе, вот только Олег как будто видел даже то, что я пыталась скрыть. Ощущения у меня были именно такие.
— Приехал, чтобы отвезти тебя лично, — он медленно подошел, присел на бортик и потрогал воду.
— Не горячая она, — выпалила я смущённо.
Олег снова поднял взгляд на меня. Смотрел пристально, серьезно, будто думал о чем-то очень важном. Важном… Обо мне?
Внезапно он встал. Поправил рукав белоснежной рубашки и вдруг улыбнулся кончиками губ. Улыбнулся так, что внутри у меня всё напряглось, а между ног опять щекотнуло напряжением.
— Ты отлично смотришься в моей ванной.
Вот и что мне на это ответить?! Почувствовала, как щеки окрашиваются в алый.
Взяв с крючка мой халат, Олег положил его на борт.
— Вылезай.
— Вылезу, когда ты уйдешь.
— Это моя ванная, — напомнил он.
— Но это не значит, что тебе позволено видеть меня голой! — вздёрнула подбородок.
Ах, моя никому не нужная гордость и чувство собственного достоинства!
— В своем доме, — оперевшись о бортик, Олег склонился ко мне, — в своей ванной, — пальцем подхватил немного пены, не отрывая от меня взгляд. — Мне позволено делать всё, что я захочу, — смешок мне в лицо.
Не успела я сообразить, что бы еще ему эдакого ответить, как Громов, тихонько засмеявшись, намазал пену мне на нос. Я фыркнула, затрясла головой. А он продолжал наблюдать за мной все с той же улыбкой, будто я…
— Ты забавная, Алина, — продолжил он мои мысли.
Я застыла, смотря удивленно.
Олег же, ничего больше не говоря, вышел из ванной.
И только из-за закрытой двери донеслось:
— У тебя есть пять минут! Не уложишься, я тебя сам вытащу!
— Попробуй только, — прошипела под нос и включила воду, чтобы смыть с себя пену и избавиться от того самого — щекотного, странного внизу живота, что так и продолжало тревожить меня.
Глава 6
Алина
— Вот я не пойму, — едва мы вошли в дом после того, как Громов лично свозил меня в свою клинику, сказала я.
— Что ты не поймешь? — поставив пакет с продуктами на банкетку у входа, посмотрел на меня Олег.
— Тебе заняться нечем, кроме как возиться со мной?
Разглядывая меня, он пожал плечами и чуть заметно улыбнулся.
— У меня сегодня было не так много работы. Я решил, что не лишним будет самому свозить тебя.
Закатив глаза, я покривила губами и только после недовольно выговорила:
— Ты не находишь это странным?
— Что именно? — он прошел в зону гостиной. Я проследовала за ним.
Взглядом упиралась в его спину и всё не могла избавиться от ощущения, что все не так, как кажется, не так, как Олег Громов хочет показать. Разум, да и таящиеся во мне инстинкты твердили: Алина, не доверяй этому человеку, он хотел купить твоего ребенка. И я не доверяла. Конечно, не доверяла. Какой тупицей нужно быть, чтобы поверить словам Олега. Но и выхода иного пока не видела. А потому, перед тем, как сделать шаг в фойе клиники через распахнутую Олегом стеклянную дверь, я пообещала себе быть максимально бдительной. Бдительной и осторожной.
— Что ты так носишься с какой-то горничной, — ответила, наблюдая за тем, как он, расстегнув, закатал рукава рубашки, а после, достав из бара бутылку и стакан с толстыми стенками, плеснул в него немного виски.
Громов посмотрел на меня и, приподняв стакан, сказал:
— За тебя и твоего малыша, — сделал глоток и поставил стакан на столик. Я же не сводила с него настороженного взгляда.
— Ты не веришь мне, — практически не вопрос — утверждение. В глазах его вспыхнул недобрый огонек.
— Не верю, — призналась честно. Подошла к дивану и положила на спинку ладони, опираясь. — И хочу, чтобы ты еще раз услышал от меня, Олег: я не продаюсь сама и не продаю своего ребенка. А здесь я лишь потому, что иного выхода не вижу. Но если я почувствую неладное… Если у меня возникнут подозрения, что ты что-то затеваешь… — Я собрала всю волю в кулак, чтобы не отвести взгляда от пугающих своей чернотой глаз Громова. — Я уйду.
— И тогда я лишусь лучшей в мире горничной, — улыбнулся он, но улыбка его вышла совсем невесёлой. — Вряд ли мне удастся найти кого-то, кто будет так же… М-м-м… скажем, очаровательно, смотреться в моей ванной дома, — в черноте глаз мелькнуло нечто ещё более опасное, чем прежде. — У тебя красивые колени, Алина. И ещё… порой мне даже нравится, как ты пытаешься дерзить мне. Но предупреждаю: порой. Лишнего я терпеть не стану.
