вами.
Примерно через час все дела были улажены. Свидетели видели, что я старалась предотвратить аварию и вообще вины на мне никакой нет. Уладив все эти формальности, меня все же осматривают и накладывают повязку на пару царапин на бедре. У меня болит голова от бессонной ночи и волнения.
Я подхожу к стойке регистрации и обращаюсь к стоявшей там медсестре:
– Извините, могу ли я узнать о парне, которого сбил мотоцикл?
– Вы родственница?
– Нет, я та, кто его сбил.
Женщина смотрит на меня, как на сумасшедшую.
– Это была случайность, – оправдываюсь я. – Так с ним все в порядке?
Она медленно водит курсором по экрану своего компьютера. Я нервно стучу ногой о стойку. Медсестра косо поглядывает на меня, прежде чем дать мне информацию о нем:
– Макс Стич. Значительные ушибы и глубокий порез на правом боку. Ему наложили швы, сейчас он в норме.
Она указывает мне палату и я, немного поколебавшись, отодвигаю ширму, за которой он находится.
Пара карих глаз обращаются ко мне, оторвавшись от телефона. Светлые волосы опускаются ему на лоб прямыми прядями. Я не могу определить, красив ли он. Да, мужественные черты лица, четкая линия подбородка и красивые губы. Брови немного нахмурены, но идеальные. Сестра сказала, что ему на правом боку наложили швы и поэтому он без верхней одежды. Я бы не сказала, что парень слишком крупный, но заметно, что он регулярно посещает спортзал. Сильные руки и мощные плечи.
Мои глаза возвращаются к его лицу, и я понимаю, что он даже слишком красив. Нет, не так. Чересчур слащав. Слишком уж все идеально в его теле и чертах лица. Он точно не в моем вкусе.
– Макс, верно? – начинаю я. – Меня зовут Лив.
– Очень приятно, Лив, – томно произносит он. Ой, а голос у него тоже идеальный. – Но твое имя мне ничего не говорит.
– Я сбила тебя, – невозмутимо объясняю я.
Какое-то время он разглядывает мои ноги, и в глазах читается интерес. Но когда я произношу эту фразу, он в миг меняется в лице. Выражение лица становится каким-то капризным.
– Ну и зачем ты явилась?
Он словно ребенок, у которого отобрали игрушку. Мне хочется вцепиться в это идеальное личико.
– Думаю, это нормально, узнать в каком состоянии твоя жертва. Я не сволочь и не смоталась, когда все произошло. – Стараюсь держать себя в руках изо всех сил. Последнее, что я сейчас хочу, так это истерить посреди больницы.
– Что ж, спасибо, – с сарказмом цедит он.
Меня жутко бесит его поведение. Кем он себя возомнил? Авария была по его вине.
– Слушай, я могла врезаться в стену, а не в бак. Тогда бы меня отскабливали с этой самой стены. И если бы я не повернула руль, отскабливали бы тебя. И в обоих случаях вина была бы на тебе. Ты выскочил на дорогу. Я притащилась сюда в пять утра вместо того, чтобы спокойно спать дома в кровати после ночной смены. А ты еще и грубишь. Выздоравливай, придурок!
Я немного преувеличила, но все же по большей части, сказала правду. Чего я вообще к нему притащилась?
Он слушает, не моргнув глазом. Но по его глазам заметно, что он понимает, что я права. Но видимо у этого Макса слишком раздутое самомнение, чтобы вслух это признать.
– Эм, у меня просто день не заладился, так что…
– Шикарное извинение.
Я отодвигаю ширму и несусь по коридору больницы. Настроение совсем испортилось. Надеюсь, это парень больше никогда не попадется мне на глаза.
* * *
Из колонок по всему залу разносится «From Yesterday» 30 Second to Mars. Я закрываю глаза и слегка касаюсь средним пальцем лезвия. Через меня словно проходит ток. Так я чувствую сталь. И вот уже через секунду передо мной лежит разрубленный деревянный шест. Я легко управляю своим телом и фехтую. Бака с явным одобрением поглядывает в мою сторону, пока я отрабатываю удары самостоятельно.
– Поедем домой вместе? – предлагает Крис, выйдя из раздевалки уже одетый.
– Мне нужно немного задержаться.
– Хорошо. Я заскочу кое-куда. Встретимся на улице.
– Да, давай.
Крис поднимается по лестнице и скрывается из виду. Я остаюсь совсем одна, пока Бака возится в дальней комнате подвала. Темно-красные стены с японскими иероглифами окружают меня, и я снова закрываю глаза, чувствуя полное умиротворение.
– В прошлой жизни ты точно была самураем. – Голос Баки возвращает меня в пыльный зал.
– Наверное.
– Ты слишком этому отдаешься.
– Это плохо?
Бака отрицательно качает головой.
– Нет. Именно поэтому ты лучшая.
Я замечаю в его руках меч. Он протягивает руки и взглядом приказывает, чтобы я взяла. Я сглатываю и принимаю катану. Она все еще находится в сае, покрытой красным лаком и переплетенной цветным кожаным шнуром, но даже так чувствуется, что она особенная.
Вцепившись в рукоять, я рывком обнажаю меч и застываю. Мои глаза. Я четко вижу отражение своих глаз.
– Это последняя работа моего друга перед смертью. Я храню этот меч семнадцать лет. Ты еще не готова, но когда будешь, он станет твоим.
Я отрываю глаза от собственного отражения и смотрю на Баку. И не знаю, что ему сказать. Он мне как второй отец и одних слов здесь мало.
– Бака, это…
– Ничего не отвечай. Просто продолжай.
Я благодарно киваю и возвращаю катану в саю. Бака принимает ее назад и взглядом приказал мне принять стойку.
Обычно, когда мы занимаемся группой, Бака как настоящий сенсей дает команды. Но в те редкие случаи, когда он оставляет меня после занятий, я делаю все сама.
Я делаю поклон невидимому божеству и, закрыв глаза, кладу левую руку на правую ладонями вверх. Затем сомкнув большие пальцы, образую круг.
Вдох.
Задержка дыхания.
Выдох.
Вдох.
Задержка дыхания.
Выдох.
Я уже это делала сегодня со всеми, но
