что, если бы не нервный кто-то, я бы отдалась, не раздумывая, прямо там, на полу. Полное и умопомрачительное бесстыдство, на которое я, казалось, вообще не способна. Но всё когда-то случается первый раз.
Нинка, наверное, что-то такое узрела в моём лице. Не стала больше спорить, отлепила свою задницу от барного стула и, подхватив меня под руку, попыхтела рядом.
– До встречи, Сеня! – проорала она, небрежно помахивая ладонью. – Увидимся!
Эти её слова ещё больше убедили меня, что господин стриптизёр – подсадная утка Миргородской.
– Что-то случилось? – Нинка заглядывала мне в лицо, пытаясь понять, что за спешка, когда нет боевых действий.
– Я упала и разбила очки. Прости, испортила вечер. Но когда я не вижу, я чувствую себя несчастной, ты же знаешь.
Я не стала ей рассказывать о поцелуе с незнакомцем. Не стала распространяться про дрожь в коленках. И почему меня потряхивало в такси, тоже не стала объяснять. Было бы смешно, если б я рассказала, что совсем голову и стыд потеряла. Это я-то. Бревно в миссионерской позе. Да она меня живьём сожрёт.
Субботу и воскресенье я провела в заботах – купила линзы и устроила генеральную уборку, чтобы Витюшино присутствие свести на «нет» и от ненужных мыслей избавиться. И мне почти удалось вытряхнуть из себя романтическую чушь, что родилась мгновенно и взыграла мощно, как инстинкт размножения.
В общем, мне удавалось балансировать. И я почти пришла в себя. Ну, не считая грёз на ночь. Я же девочка? Могу же я мечтать, в конце концов? Слабый аргумент, но я цеплялась за него, как голодный за кусок хлеба.
– Варвара Андреевна, я всё! – Ванька Драконов выглядит счастливым и торжествующим. Это сразу же меня настораживает. Когда у него такая рожа, лучше быть готовой ко всему.
Медленно подхожу к парте. Моя походка напоминает напряжённую иноходь зверя, готового к нападению хищника. Беру тетрадь в руки.
Всё, значит. Сделал упражнение, значит. Ну, помимо того, что он опять налепил ошибок, причём, подозреваю, часть из них специально, он ещё и фигвам пририсовал внизу. Фигу то есть. Кукиш. Накось, выкуси, Варвара Андреевна. Беспардонный. Наглый. Рыжий. Чешуйчатый. Гад.
Я произношу про себя красочные эпитеты и пытаюсь считать до десяти. Медленно. Чтобы выдохнуть. Чтобы не треснуть ладонью по рыжему затылку. Издевается. Ну, ладно.
– По рисованию, думаю, пять. Я обязательно покажу твои художества Светлане Сергеевне. Надеюсь, она оценит, насколько ты любишь её предмет. А по русскому опять двойка. Придётся повторить правила, рассказать мне и переписать упражнение.
Я хладнокровно вырываю двойной листок из тетради, кладу перед Ванькой. И тут он понимает, что допустил стратегическую ошибку.
– Тетрадь отдайте! – требует мой любимый ученик, дерзко сверкая глазами. Угу. Давай. Ты просчитался. Прими поражение. Но Ванька проигрывать не умел – кинулся на меня, пытаясь вырвать тетрадь.
– Сядь на место! – рявкнула я, поднимая руку повыше.
– Отдай! Барби! Дура! – пытается он достать компромат во что бы то ни стало, и в этот патетический момент дверь класса распахивается. Властно и настежь. Сразу видно: хозяин жизни. Без стука, без всяких там чайных церемоний.
Красивый холёный мужик – первое, что я замечаю. И пока я на него пялюсь, Ванька успевает вырвать у меня из рук свою несчастную тетрадь.
Вошедший мужчина сверлит меня тяжёлым взглядом. Челюсти у него стиснуты так, что желваки проступают.
– Добрый день, – надо же, мы ещё и вежливые. Поздороваться решили. И тут я понимаю, что не так: Драконов затих. Вот просто преобразился. Шёлковый. Я его ещё таким ни разу не видела. Ангел и всё. Крыльев только за спиной не хватает. И сидит за партой ровно, и спинку держит правильно.
– Здравствуйте, – отвечаю, пытаясь сообразить, в чём дело, но, видимо, от недавней борьбы у меня запоздалая реакция – не осенило сразу же, хотя всё очевидно.
– Иван Аркадьевич Драконов, – представляется этот умопомрачительный мужик, – отец вашего ученика Ивана. А вы, я так понимаю, Варвара Андреевна? Его классный руководитель и учитель русского языка?
Подкован. Выучил. Знает. Приятно. Правда, непонятно пока, чем всё закончится.
– Вы совершенно правы. Не ошиблись, – смотрю ему прямо в лицо, хотя коленки начинают трястись, как и сердце в груди. Я отчётливо понимаю, что дверь образцово-показательной гимназии сейчас как никогда стремится поскорее захлопнуться за моей спиной.
– Иван! – от такого властного голоса его подчинённые, наверное, писаются в штанишки. И этот жест рукой – резкий и требовательный. Сынишка невинно хлопает глазами и делает вид, что не понимает, чего хочет от него отец. – Тетрадь, Иван!
Драконов меньший тяжело вздыхает и поднимается со стула. Достаёт из-под пятой точки многострадальное нечто, уже мало напоминающее его рабочую тетрадь.
Иван Аркадьевич оценивает ситуацию быстро. Да там, собственно, всё прозрачно. Но я пока не совсем уверена в благополучном исходе наболевшего вопроса. Кто их, этих богатеньких, знает, готовы ли они признать виновными своих драгоценных отпрысков?
– Выйди за дверь и жди меня в коридоре, – космический холод по сравнению с этим голосом – ничто.
Ванька опять вздыхает, кидает на меня ненавидящий взгляд и уходит. Дверь прикрывает аккуратно. Ювелирно. Видимо, собирается подслушивать. Но старший, судя по всему, либо очень хорошо знает своего сына, либо у него третий глаз где-то там спрятан.
– Дверь плотно закрой, Иван.
Щёлк. Теперь я как птичка в клетке с хищником. И зверь этот куда крупнее и опаснее кота.
– Я в курсе ваших разногласий с сыном, – кивает он на изуродованную тетрадку, что лежит теперь, ощетинившись мятыми листами, на первой парте. – И слышал, как невежливо вёл себя Иван. У меня к вам предложение, Варвара Андреевна.
Вот как. Осталось только узнать, чем всё это закончится. Папа Драконов меряет меня тяжёлым взглядом.
– Слушаю вас, Иван Аркадьевич, – на удивление, мне удаётся почти спокойно произнести нужные слова.
Неожиданно Драконов меняется в лице. Почти улыбается. Я от неожиданности даже опешила. Ресницами – хлоп-хлоп, как кукла.
– А вы молодец. Другая бы на вашем месте уже б поспешила на мальчишку нажаловаться. Он не подарок, знаю. Но меня не устраивают ни его результаты, ни его отношение к учёбе. А
