4. БЛАГОДАРНОСТЬ, А НЕ ПОДАРОК
И когда друг друга проклинали
В страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали,
Как земля для двух людей мала.
А. Ахматова
Он ушел. Нет, даже не так. Он просто исчез ранним утром. Я проснулась одна и попыталась сообразить, что это вообще было. Я потеряла бдительность, а вместе с тем потеряла себя. Господи, я ведь только вечером целовала одного мужчину, а ночь провела с другим. Дожилась, Полина, дожилась. Тело ныло от грубых ласк. Нет, это просто с непривычки. Но ощущения были приятные. Ладно, потом повспоминаю и попробую разобраться что к чему.
А сейчас времени нет, нужно возвращаться в реальность и бежать на работу. Быстро принимаю душ. Щемящее тоскливое чувство не покидает меня все это время. И мысли… их тысячи, миллионы. Выхватываю их по одной и обрабатываю: мною воспользовались. Нет, я сама виновата. Он скотина. А я даже не сопротивлялась. Забудь, живи дальше.
На кухне я обнаружила записку, где красивым размашистым почерком был написан номер со словами «Спасибо! Я теперь твой должник. Сказать не смог, но могу быть благодарным. Звони!».
Звонить? Он шутит? Сминаю лист и бросаю в мусорное ведро, прощаясь тем самым со своим названным гостем. У меня и так дел по горло, чтобы забивать себе голову глупыми романтическими мыслями. Хотя какая там романтика может с ним быть?
Работа, работа и ещё раз работа. В этот же день отправляю в клинику, где работает Порошин резюме, чтобы принять участие в конкурсе. Не хочется профукать такой шанс. Хотя, если будет выбирать кандидатов Андрей Андреевич, я точно не войду в их число. Из-за моей чрезвычайной болтливости, он недолюбливал меня. Нет уж, Порошин, я выгрызу это место.
Дни превращаются в бесконечный водоворот однообразных событий, где единственной отрадой становится работа. Мне посчастливилось, свою я любила, но из-за моих «косяков», когда я отлынивал от нее, Елена Николаевна пыталась добить меня всеми возможными способами. Хотя я понимала, что у Порошина мне будет намного тяжелее. Поэтому терпела все стиснув зубы и выполняла все, что мне приказывали.
За два дня до наступления нового года позвонили из областной поликлиники.
— Добрый день, Полина Викторовна! Вас приглашают на собеседование по поводу прохождения интернатуры.
Это был самый потрясающий подарок к празднику. Шанс появился, но меня угнетало, что я «почти» добилась своего. Во-первых, это всего лишь собеседование, во-вторых, Порошин брал только двух интернов, а сколько нас кандидатов было, я узнала только по прибытию в область. Конкуренция была жёсткая, и среди десяти парней я была одна-одинешенька, хрупкая девочка.
— Здравствуйте, без пяти минут коллеги, я главврач больницы Елена Владимировна Смолкина. Вы все прекрасно знаете, что наш научный центр работает по передовым технологиям и методам, поэтому и отбор в нашу команду будет жёсткий. Мы просмотрели множество резюме, но заинтересовали нас только вы. Поэтому пообщавшись с вами, ваш будущий руководитель сам решит, кто будет работать в его команде.
— Это типа реалити-шоу? — заметил один из парней.
— Типа — подтвердил Порошин, до этого сидящий в дальнем углу кабинета Смолкиной.
Хм, и в этого мужчину я когда-то была влюблена. Щуплый, невысокий, уши топорщатся, нос орлиный… Зато профессионал! И этого было достаточно, чтобы посмотреть на него с другой стороны.
— И Вы, молодой человек, уходите первым! — вернул меня в реальность голос Порошина.
— Вы ведь знаете, кто мой отец?
— Я так думаю, такой же гавнюк, как и его сын. Свободны!
— Андрей Андреевич, — поспешила вступиться Смолкина, но этого взгляда, которым он одарил начальницу, испугалась даже я.
И понеслось! К концу первого дня нас было уже шестеро. На следующий день отсеялись ещё двое.
Муштровал Порошин нас по полной программе от постановки диагноза, до помощи в операционной. Любая провинность, любое замечание — «приговор». И при чем, меня он провоцировал специально. Даже дежурить оставлял в новогоднюю ночь. И это испытание я прошла с достоинством. Но в самый последний момент «косяк», посягнула я на святое, оспорив его диагноз.
— Вы судите по первоначальным предположениям. Видимые симптомы ещё не составляют болезнь, Вы сами нам когда-то говорили. У него анамнез полностью подтверждает эту опухоль. Проведите повторный анализ.
Уволена — лишь одно короткое слово, которое решило всю мою дальнейшую судьбу. Буду я оперировать в нашей дыре. Дура! Опарафинилась с достоинством! Нужно было засунуть свой нос туда. Ругала себя до самого вокзала, а потом просто погрузилась в грустные страдания с музыкой, которая для них служила фоном.
А дома забурилась под теплый плед и два дня провела за просмотром глупых мелодрам, не вникая особо в сюжет. Все равно все у них будет хорошо, а главную героиню на протяжении всего времени судьба кидает то на скалы, то на берег. Бедная, несчастная девочка. И красавца неписанной красоты найдут на роль ее возлюбленного. Эх, красота. Почему в жизни не бывает как в кино? Потом ты богатая, красивая и счастья полные штаны…
Олег пытался меня вытащить из депрессии пару раз, но я так и не решилась посмотреть ему в глаза, считая себя предателем. Ближе к вечеру второго дня моего самозаточение раздался звонок в дверь открывала Вера, ведь я была уверена, что это пришли к ней. Кто ещё может ко мне припереться?
— Полина, иди сюда, к тебе пришли, — позвала она из коридора. А сама там лебезит перед гостем «Чай? Может будете ужинать?» Выхожу своих широких домашних штанах, с дулькоф на голове, такая вся неряшливо, убитая и вижу Порошина.
Тетя спешит ретироваться, а я поглубже кутаюсь в кардиган.
— Вижу Вы хорошо отдыхаете, — окидывает он меня насмешливым взглядом.
— Добрый! Вы какими судьбами?
— Приводите себя в порядок и завтра в 9:00 жду Вас в своем отделении.
— И что вас заставило сменить решение?
— Не сменить, а пересмотреть! Я их не меняю. Но на завтра назначена операция Соколова. И Вы мне поможете помочь мне удалить опухоль, которую обнаружили. Всего доброго!
Вот так вот просто уволил, а потом также просто взял назад. Ну ничего, мы не гордые. Тем более этому человеку можно простить всё. И душу грела мысль, что он признал свою ошибку. Он ошибся!
И понеслось… Разве я не этого хотела? Это! Вот только каждый вечер я засыпала без задних ног и мне казалось, что едва я касалась головой подушки, мне нужно было уже вставать. Взяла за привычку каждое утро пробегать по два-три километра, чтобы лучше просыпаться и быть бодрее, помогал также кофе, который я хлестала литрами.
— Не боишься, что сердце твое скоро не выдержит такой нагрузки? — удивлялись мои коллеги Костя и Сергей, которые остались вместе со мной в отделении.
— Вам же лучше, голубки! Конкуренция будет меньше. И что это за дела женщина в хирургии? Непорядок.
Да, это была огромная проблема. Отношение к женщинам в профессии было предвзятым. На всё огромное отделение нас таких было… одна, не считая санитарок и медсестер. И самое интересное, что для женской половины не был предусмотрен душ. Конечно, во времена студенчества это было нормально, когда в раздевалках мы сталкивались с парнями. К концу обучения, мы уже не стеснялись друг друга, воспринимая наготу, как обычную анатомию. Конечно, это было редкостью, но имело место, когда после физкультуры у тебя всего пятнадцать минут до следующей пары, или когда тебе из морга, где вы практиковались орудовать скальпелем, помогая патологоанатому, пилить через весь город на лекцию. Поэтому пришлось взять волю в кулак и не краснеть, когда в душевую, пока ты мылась входил кто-то из коллег. А защелок здесь не было. Однажды наткнулась на Порошина. Выхожу тут вся такая укутанная в полотенце раскрасневшаяся, и Андрей Андреевич скидывает вещи.
— А что здесь делаешь?
— Моюсь, — беззаботно отвечаю я.
