скажешь?
— У меня был тяжелый день последние полгода, но он закончился. Какие планы на сегодня? — Планы… Думаю записаться на службу по контракту, уехать в горячую точку и там сражаться с супостатами при помощи «Большой энциклопедии матерных выражений», трех бутылок клюквенной настойки белорусского производства и старого автомата с нацарапанной на стволе неровной надписью «4 взвод 1 рота». Возможно, мне дадут орден за безрассудство, хотя все будут называть его медалью «За отвагу». Потом вернусь домой, женюсь, не сойдусь с супругой характерами, разведусь. Напишу роман «Двенадцать аккордов радуги», гонорар спущу в казино и на продажных женщин. Впаду в глубокую депрессию от полученных на войне ранений, сопьюсь и проиграюсь.
Вот такие планы на сегодня. А на завтра еще не решил.
Как вариант, займусь покорением Арктики. Но для этого придется встать пораньше, а ты ведь знаешь, я не люблю просыпаться по будильнику.
— Значит так, — отозвалась девушка. — Казино и продажных женщин вычеркиваем, в остальном план прикольный. А давай как будто ты уже вернулся с полей сражений, а я тебя все это время ждала, мы встречаемся, долго смотрим друг другу в глаза, и ты такой говоришь:
«Я видел смерть. Я понял, что война — не моя женщина. Я расстался с ней и вернулся к тебе…» — Оксана понизила голос, с трудом сдерживая смех.
— Ага, а потом ты говоришь: «Как долго я тебя искала…» — стал подыгрывать ей Фомин. — Не-е-ет, это уже из другого кино. Ты же не Гоша, и ботинки у тебя всегда чистые. Да и я с самоварами в электричках не езжу. — Да, я не Гоша, но война меняет людей, — Фомин уже сам с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться, эта игра ему нравилась. — Надеюсь, ты сохранил прежний облик, и я смогу узнать тебя при встрече. — Тогда проведем очную ставку через час в нашем кафе? — предложил Фомин. — Заметано.
Между плетеными столиками сновали две официантки. В углу Максим увидел копну знакомых каштановых волос. Оксана сидела вполоборота к входной двери и задумчиво листала глянцевую книжечку меню. Почувствовав взгляд Фомина, она оглянулась и помахала рукой. Максим подошел и наклонился, чтобы поцеловать подругу. — Я заказала нам кофе. — Отлично. Перекурим? — Фомин открыл сумку, висевшую у него на плече, и достал сигареты. Они закурили. Оксана грустно вздохнула:
— Как меня задолбали эти заказчики! Я всего лишь дизайнер интерьеров, а не финалист «Битвы экстрасенсов», я не умею читать мысли клиентов. Сами не знают, чего хотят, а мне нервы мотают. Пять раз уже проект квартиры переделывала. И ты представляешь, хозяева заявили, что у меня нет вкуса! Нормально?!
Фомин хитро прищурился, взял ее руку, поднес к губам и лизнул.
— Вкус есть! — констатировал он. — Своеобразный, но мне нравится. Оксана на секунду застыла, но затем глаза ее засмеялись. — Такую проверку своих вкусовых качеств я не рассматривала… Макс, а ты никогда не хотел поменять свою жизнь? — задумчиво спросила она. — Окстись, Оксюня. Моя жизнь предлагает невыгодный курс обмена. Конечно, он лукавил. Мироздание порой делало ему очень даже выгодные предложения, и обвинить его в жадности было трудно. От Фомина требовалось только одно — самому себе ответить на вопрос: он не хочет ничего менять, потому что все хорошо или из-за того, что ему удобно жить с Оксаной?
Но именно этот вопрос на поверку оказывался самым сложным. Если все хорошо, то откуда тоска и мечта просыпаться каждое утро с той, рядом с кем ты будешь улыбаться? А если удобно, что это за тревога и недовольство собой, которые с недавних пор поселились где-то в правом нижнем уголке души и крохотными острыми зубками прогрызают там дырку?.. А может, это и не тревога вовсе, а межреберная невралгия? На занятия спортом Фомин благополучно забил, а физическая активность, так и не дождавшись его, в гордом одиночестве пошагала по беговой дорожке, которую купили в совершенной уверенности, что пройденные на ней километры будут неуклонно расти с каждым днем. Пока, однако, росло только количество пропущенных тренировок.
— А если бы вдруг появилась возможность кардинально все изменить?
— Тогда я бросил бы все и уехал к чертовой матери, — неожиданно серьезно сказал Фомин.
— И меня? — вопросительно посмотрела Оксана.
— Нет, тебя я взял бы с собой к чертовой матери, — усмехнулся он. — А к чему эти вопросы?
— Да я в последнее время не понимаю, что делаю и зачем. Иной раз хочется просто куда-нибудь улететь.
— Давай улетим. Самолет или текила?
— Мороженое. Хочу мороженого!
Глава 3
Образ будущего
Очередная встреча обещала быть успешной, о чем хироманту говорило сразу несколько примет: с утра никто не доставал его дурацкими вопросами, а клиенты как один подтвердили, что придут в назначенное время. Спокоен был и Главный специалист по предугадыванию результата консультаций — огромный полосатый кот, возлежавший в позе восточного царька на банкетке.
Этот мохнатик никогда не ошибался.
За полторы минуты до назначенного времени раздался стук в дверь, и в кабинет вошла клиентка — молодая привлекательная женщина. В ее внешности было что-то азиатское, а во взгляде сквозила привычная для наших широт славянская тоска. Главный специалист переместился на край мягкого табурета и выжидающе уставился на посетительницу немигающими желтыми глазами. Сидевший за столом хиромант, наблюдая эту сцену, усмехнулся и предложил клиентке присаживаться.
— Вы ведь у меня впервые?
— Да, мне вас подруга посоветовала.
— Тогда сначала извольте к нему, — кивнул консультант на кота, с интересом обнюхивающего руки женщины. — Это необходимый ритуал для всех наших новых гостей.
— Надо же, какой огромный, — с восхищением произнесла посетительница, поглаживая полосатую спину.
— Большой специалист, — улыбнулся хиромант.
— Да уж, немаленький. А он тоже гадает?
— Занимается предварительным тестированием. Сейчас определит открытость вашего информационного поля, а остальную работу сделаю я.
Главный специалист поднял голову, распрямил уши-локаторы и на несколько секунд уставился в пустоту, словно что-то высчитывая. Затем посмотрел на клиентку, беззвучно приоткрыл пасть, спрыгнул с банкетки и неторопливо направился к стоявшему в углу кабинета креслу.
— Информационное поле открыто, — констатировал хиромант, провожая мохнатого взглядом. — Можем приступать.
Повинуясь его жесту, женщина
