высылаю техника». Диспетчер знает, что у нее два дежурных механика на весь район и прибыть по адресу через пять минут они физически не могут.
Затем пленники достают свои телефоны и начинают звонить туда, куда они так и не добрались. Если это случилось в собственном подъезде застрявших, тогда их домашние берутся обзванивать управляющие компании и прочие ЖЭСы, откуда их перенаправляют все в ту же диспетчерскую. И вот только когда все нужные и откровенно бесполезные звонки сделаны, оказавшиеся вместе пассажиры обмениваются дежурными фразами. В процессе дружных проклятий в адрес слесарей, их начальников и всей системы ЖКХ начинаются ни к чему не обязывающие разговоры за жизнь.
В фильмах Оксана остро чувствовала неловкость ситуации, в которой оказались застрявшие персонажи. Посторонним людям приходится сразу после остановки лифта о чем-то разговаривать друг с другом. Не потому ли в реальной жизни сначала совершаются все эти действия с обзвоном родственников и различных коммунальных служб? Ведь после звонка диспетчеру все прочие телодвижения особого смысла не имеют; можно стелить на пол газетку и располагаться поудобнее, насколько позволяет кабина.
Но такова человеческая природа: проще изображать бурную деятельность и совершать бессмысленные в условиях ограниченного пространства движения, чем завести непринужденный разговор и разрядить обстановку.
Не эта ли неловкость является истинной причиной дискомфорта? Застрянь человек один, откроет книжку на смартфоне или игру запустит. Все веселее и спокойнее — личное пространство-то не нарушено, оно здесь в целости, хоть и ограничено до предела. А когда вместе с тобой на расстоянии вытянутой руки заперт незнакомец, спокойно почитать уже не получится.
Жизнь — хороший драматург, но весьма посредственный режиссер, поэтому иногда складывается впечатление, что ты находишься не в реальном мире, а на съемках низкопробного ужастика с элементами дешевого трэша и неуместным закадровым смехом. Но чаще всего на твоих глазах и с твоим же участием разворачивается банальная мелодрама пополам с дурацкой комедией положений.
В тот ничем не примечательный день Оксана шла в гости к друзьям, а он, как позже выяснилось, жил в том же доме, пятью этажами выше. Они встретились на площадке у лифта, где уже стояла толпа детей в сопровождении двух взрослых; мамаши-соседки выбрались своей компанией на прогулку и теперь возвращались домой. Пришлось пропустить их первыми.
Когда лифт вернулся, мужчина по-джентльменски уступил ей дорогу, зашел следом и поинтересовался, какой нужен этаж.
— Девятый, — ответила она.
— Мне четырнадцатый, — хитро улыбнулся он. — У меня больше, я победил, но я вас подвезу.
— Интересная игра.
— Венгерская. Венгры вообще те еще шутники.
Лифт остановился, и в проеме металлических створок они увидели стену лестничной клетки с цифрой «9».
— До свидания, — попрощалась она, хотя никогда этого не делала при выходе из лифта.
— Может быть, — пожал он плечами.
Их следующая встреча состоялась менее чем через месяц. И снова площадка первого этажа, но уже без большого шумного семейства. Мужчина сразу узнал ее и поздоровался, чуть заметно усмехнувшись. Она улыбнулась в ответ, вспомнив игру и венгров.
— В этот раз я вас обыграю. Пятнадцатый.
— Да, действительно. Но мухлевать нечестно, вам на девятый, я помню.
— А вы со всеми так играете?
— Нет, только с молодыми симпатичными соседками.
Он посмотрел на нее, чуть склонив голову набок, и она увидела серые уставшие глаза, полные губы, коротко стриженные волосы и виски с легкой сединой, что несколько затрудняло определение возраста, хотя лицо выглядело молодым. Дальнейший зрительный контакт был прерван ощутимой вибрацией, после чего кабина лифта дернулась и остановилась. Счетчик этажей на электронном дисплее замер на цифре «6», а затем и вовсе потух.
— Вы когда-нибудь застревали в лифте? — спросил он.
— Ни разу.
— Я тоже. Хотел при случае попробовать, но подходящего лифта не было. А этот недавно поставили на замену старому — видимо, тесты еще не прошел. Он нажал кнопку вызова. Динамик зашуршал и вскоре отозвался искаженным женским голосом:
— Диспетчер слушает.
— Здрасьте. Мы застряли. Нас двое.
— Приняла вызов. Направляю к вам техников, ждите. Будут через полчаса.
— Ага, мы тогда никуда не уходим.
— Юмор — это хорошо. Значит, все в порядке.
— Главное, лишь бы свет не погас, чтобы не возник черный юмор. — Не бойтесь, там аварийное питание.
— Обнадежили. Ждем.
Он прислонился к стенке кабины и достал из кармана джинсов смартфон. Посмотрел время и убрал телефон. Постояв с минуту молча, засунул руку в другой карман и извлек столбик фруктовых леденцов.
— Хотите конфетку?
— А у меня есть сыр и горчица, — невпопад ответила она. — Эмм… Это странно.
— Подруга попросила купить по дороге.
— Так вы не из этого дома?
— Нет, я в гости иду.
— Надеюсь, нас быстро вызволят, и нам не придется оставлять вашу подругу без сыра.
— Кстати, надо ей позвонить.
Связавшись с подругой, Оксана сообщила, что находится в плену у железной коробки, но подмога уже в пути, и бегать по этажам, заглядывая в шахту, лишено всякого смысла, поскольку лифт будет вести переговоры об освобождении заложников только с отрядом электротехников специального назначения.
— Ваш сыр навел меня на мысль, — сказал мужчина, когда она отключила телефон. — Я придумал новую игру.
Не желаете?
— А почему бы и да…
— Суть в том, чтобы вам вспомнить как можно больше слов, начинающихся на «с» и оканчивающихся на «р».
А мне наоборот, чтобы на «р» начиналось и на «с» заканчивалось.
— Попробуем. Кто первый?
— Чей сыр, тот и ходит.
— Сапфир.
— Реверс.
— Ступор.
— Редис.
— Стопор.
— Так нечестно.
— Сдаетесь?
— Позволить вам обыграть меня второй раз за день?
Ни за что! Ракурс.
Когда примерно через двадцать минут Сингапур и последующий за ним Сыктывкар, опрометчиво не внесенные в список исключений, грозили поражением, в ход пошли воззвания к совести:
— Я вам доверился, наивно застрял с вами в одном лифте, а вы меня вероломно обыгрываете…
— Все претензии
