кулаки, от чего костяшки начинают белеть.
— И что же ты вспомнила, Лера? — в металлическом голосе звучит предупреждение, словно от того, как я сейчас отвечу, зависит моё будущее. Но, возможно, я опять придумываю себе то, чего нет.
— Ничего, — закрыв глаза, трясу головой, чтобы избавится от этих параноидальных мыслей. — Просто ваши глаза… мне кажется, что я уже видела их раньше.
Мужчина пристально смотрит на меня, цепким взглядом обводит лицо, будто сканируя.
— Это всё? — прохладно спрашивает.
— Всё…
Одобрительно кивнув, он подходит к врачу и, забрав у него бумаги, сам вкладывает их в мои руки.
— Подписывай, Лера, — давит интонацией. — Ты же умная девочка, правда? Уверен, из нашего разговора ты вынесла правильный урок.
На секунду замявшись, всё же заношу над бумагами ручку, и в последний раз взглянув в ледяные глаза, ставлю подпись.
— Вот и молодец, — как только я ставлю роспись, мужчина вырывает из моих рук бумагу, сам кладёт её в папку с моей историей болезни и передаёт врачу. — Переодевайся, и мы уезжаем.
— Боюсь, что с одеждой возникнут трудности, — откашлявшись, врач привлекает к себе внимание. — Дело в том, что Лерины вещи, после случившегося с ней происшествия, были частично порваны и в крови. Нам пришлось их выбросить, когда мы переодевали Леру в больничную сорочку. К сожалению, уцелело только нижнее бельё…
В замешательстве смотрю на незнакомца. Его взгляд проходится по моему телу, облаченному в больничную одежду. Я буквально тактильно ощущаю его на себе, так если бы мужчина действительно меня касался. Кажется, если я закрою глаза, то смогу безошибочно сказать, на какую именно часть тела он смотрит в тот или иной момент.
— Может быть, вы тогда заедете ко мне домой за одеждой, а завтра вернётесь? — неуверенно спрашиваю, внутренне молясь, чтобы он согласился.
В какой-то степени я даже рада, что так получилось с моими вещами. Мне нужна эта отсрочка. Не знаю почему, но я морально не готова сейчас уехать из больницы.
Как будто за её стенами творится полнейший хаос, такой же, как сейчас в моей голове из-за потери памяти, а это место — единственный островок безопасности, способный защитить меня… я сама не знаю от чего, но интуитивно чувствую, что мне нужна эта защита.
— Нет, — отрезает мужчина. — Здесь ты не останешься.
— Но… как же? — растерянно смотрю на него. — Я же не могу поехать голая… или в сорочке… Она не моя, а собственность больницы… И вообще, я не хочу в ней, что за глупости? Почему нельзя приехать завтра с вещами?
— Успокойся! — обрывает мой истерический монолог и поворачивается к врачу. — Где её бельё?
— В тумбочке.
Подойдя к тумбочке, мужчина открывает дверцу и достает оттуда моё нижнее бельё, запакованное в прозрачный вакуумный мешок. Распаковывает его и вытаскивает, слегка сжимая в кулаке.
От стыда за то, что чужой мужчина держит в руках мой бюстгальтер и трусики мне хочется провалиться под землю. Лицо горит так, что, кажется, на нём уже можно жарить яичницу, но как только я хочу возмутиться и попросить отдать бельё мне, он сам подходит и кладёт его на мои колени.
— Если по части медицины мы уже закончили, вы можете идти, — оборачивается к врачу. — Лера оденется, и мы уедем.
Вежливо попрощавшись, доктор выходит из палаты, оставляя меня наедине с незнакомец.
Какое-то время мы оба молчим, смотря друг другу в глаза. Я всё жду, что сейчас он развернётся и выйдет, чтобы я могла одеться, но этого не происходит ни через минуту, ни через две.
— Кажется, я сказал тебе одеться, Лера. — мужчина первым прерывает тишину, бросая взгляд на лежащее на моих коленях бельё.
— Как? — непонимающе смотрю на него. — Вы же ещё в палате?
— И? — выгибает бровь.
— Я так не могу.
— Хочешь, чтобы это сделал я? — один уголок его губ едва заметно дёргается в ухмылке.
— Нет, — тут же вспыхиваю от подобного предположения. — Я имею ввиду, что не могу одевать бельё, когда вы здесь. Мне нужно, чтобы вы вышли.
Незнакомец направляется к двери, и я жду, что сейчас он выйдет, но вместо этого он проворачивает замок, запирая нас двоих изнутри. Медленно развернувшись, мужчина вперивает в меня хищный взгляд. Тот самый, что был у него, когда он только появился на пороге этой палаты. Моё сердце замирает, когда я наблюдаю за тем, как он плавной походкой двигается по направлению ко мне. И пускается в бешеный пляс в тот момент, когда он начинает по одной расстёгивать пуговицы на пиджаке и, приблизившись ко мне вплотную, полностью его с себя стягивает.
— Что… что вы делаете? — в панике отползаю к стенке, попутно, натягивая одеяло почти до самого подбородка.
Стреляю глазами по направлению к запертой двери и обратно на мужчину. Он ухмыляется. Судя по всему, моя реакция кажется ему забавной.
— Ты боишься меня, Лера? — спрашивает, вздёргивая вверх брови.
— Я… не знаю, — отвечаю, замявшись. — Я не помню вас. Мне просто пока сложно.
Опустившись рядом со мной на корточки, убирает моё бельё в сторону и кладёт руку мне на ноги, поверх одеяла. Медленно ведёт выше, чуть надавливая пальцами. Кажется, я перестаю дышать, наблюдая за его движениями. Этот человек настолько неоднозначен, что я теряюсь, не зная как вести себя рядом с ним и как реагировать на его действия.
В этот момент, воспользовавшись моим замешательством, мужчина сдёргивает с меня оделяло и откидывает его на пол, обнажая мне ноги. Берёт трусики, и, не успеваю я опомниться, как он одевает их на меня до щиколоток, а потом уже гораздо медленнее начинает вести тонкий белый хлопок выше, по икрам.
— Стойте, — хватаю его за запястье, в панике смотря за тем, как бельё скользит всё выше, уже достигая коленей. — Пожалуйста, не надо. Я сама.
Но мужчина словно не слышит и не замечает моего сопротивления. Его зрачки расширяются, делая глаза чёрными, а не голубыми.
Меня поглощает паника. Грудную клетку словно распирает изнутри, и я начинаю дышать тяжелее. Вены на висках пульсируют с такой бешеной скоростью, что, кажется, вот-вот
