ампулу с анализами крови.
– Заборы должны быть свежими, а ёмкости стерильными. Если окажется, что ваш материал не подходит, вы можете вызвать наших специалистов, и мы возьмём пробы на месте.
– Сегодня брали, меньше часа назад, – нехотя сказал Руслан, мрачно посмотрев в мою сторону.
После его слов моё сердце забилось во сто раз чаще, словно надеялось выпрыгнуть из груди. Жар облегчения затопил моё тело, от головы до кончиков пальцев ног. Анализы у Сурового брали сегодня, значит, он жив!
Жив. Жив. Жив.
Это была трогательная и вдохновляющая новость, от которой на глаза нахлынули горячие слёзы радости. Я всхлипнула, вытирая намокшие ресницы. Руслан говорил с медсестрой, уточнял сроки, сказал, что он оплатил ускоренное проведение анализов… Но я слышала только громкий стук своего сердца и шум от ударов пульса по вискам.
– Через три дня. Отлично!
Руслан громко хлопнул ладонями, потёр их между собой и, попрощавшись, снова зацепил меня за локоть. Мы покинули здание лаборатории. Во всём моём теле гуляла эйфория, я была счастлива. Беспричинно и глупо, наверное…
– Чему ты улыбаешься?
Я улыбнулась ещё шире, бесстрашно посмотрев в тёмные, почти чёрные глаза человека, ненавидящего меня.
– Ты не хотел ничего говорить о том, выжил Суровый или нет. Тщательно скрывал от меня эту информацию. Держал в неведении. Но в лаборатории ты проговорился. И я поняла, что Суровый жив. Он выжил в аварии, да?
– Рано радуешься. Для тебя это не означает ничего хорошего.
Руслан ускорил свои размашистые шаги, и я с трудом за ним поспевала, но всё же дёрнула его за рукав куртки, сказав:
– Если он жив, я хочу к нему.
Ответом мне послужил раскатистый, издевательский хохот Руслана.
– Да, он жив.
– Ты должен отвезти меня к нему! – потребовала. – Я хочу увидеть его.
– Вот только он не хочет видеть тебя.
* * *
«Вот только он не хочет видеть тебя…»
Слова Руслана крутились в моей голове на бесконечном повторе и заглушали все остальные мысли. Я не могла думать больше ни о чём, лишь прокручивала внутри себя сказанное мужчиной, как будто от того, что я повторю его слова в десятый раз, их смысл изменится. Но он не менялся. Смысл сказанного оставался таким же пугающим, жестоким и несправедливым.
Несправедливо! Меня кто-то подставил и очернил репутацию. Я ни в чём не виновата, но как теперь доказать свою невиновность?!
– Ну, чего застыла? Долго мне перед твоим королевским величеством дверь раскрытой держать?!
Ох… Я стояла перед раскрытой дверью внедорожника, как вкопанная, без малейшего движения. Я не могла сказать, сколько времени я простояла именно так. Хуже того, я не помнила, как вышла из лаборатории и дошла до парковки. Времени путь занял немного, но всё же грустные, чёрные мысли просто вычеркнули этот промежуток из моей памяти, словно его и не было никогда. Моё состояние можно было описать, как шоковое. Новость была неприятной.
– Забирайся внутрь! Не тупи на ровном месте!
Массивная ладонь подтолкнула меня внутрь салона. Я забралась на переднее сиденье и покорно перебросила через тело ленту ремня безопасности. Мужчина занял место водителя и ткнул пальцем в кнопку, заводя двигатель авто.
– Чего притихла, а? Трындела без умолку, а сейчас, что, язык проглотила?
– Решила последовать вашему же совету. Прикрыть рот и не болтать лишнего, – сказала безучастно.
Машина тронулась с места. А я поймала себя на мысли, что мне абсолютно плевать, куда меня везёт Руслан, и что будет со мной потом. Моя жизнь стремительно изменилась, я влюбилась в жестокого, властного мужчину, возрастом намного старше себя, а он… не желает меня видеть и считает виноватой в ужасных преступлениях. Может быть, стоило выбросить из головы мысли о Суровом? Но как это сделать?! Конечно, если бы Суровый был неприятным типом, или таким же грубияном, как Руслан, если бы позволял себе лишнее, унижал меня, я не могла бы проникнуться к нему чувствами.
Откровенно говоря, Сурового тоже нельзя было назвать примером для подражания. Он вёл свои дела жёстко и непреклонно, вынудил меня жить по своим правилам. Он был закрытым и сложным мужчиной, но несмотря на все трудности, с которыми я столкнулась, общаясь с ним, я не могла перестать думать о нём. Напротив.
Препятствия только множились, стены недоверия и недомолвок становились выше и толще, а я стремилась мыслями к нему, летела изо всех сил. И, даже разбиваясь о твёрдые преграды, не могла прекратить этих попыток, пусть даже они были обречены на провал. Я была задумчивой, изредка посматривала на Руслана, гадая, стоит ли просить его ещё раз. Он словно только и ждал, когда я взгляну на него и отвечал насмешливым, тёмным взглядом.
Мужчина смотрел на меня с пренебрежением, но, кажется, в глубине его зрачков таились и другие эмоции. Я могла ошибиться. Но всё же сказала бы, что это был интерес. Не думаю, что я заинтересовала его, как девушка. Я же видела себя в зеркале и знала, что выгляжу не лучшим образом. Даже если бы не было обгоревших волос и ожога на лице, я никогда не могла похвастаться особенной внешностью и красотой.
Я всегда была… обычной! Скорее, Руслана интересовало, как же я провернула хитрую махинацию, вот он и приглядывался ко мне. Гадая, как бы надавить так, чтобы я раскололась как можно быстрее и рассказала всё.
Проблема была в том, что и рассказывать мне было нечего. Неужели нельзя было проверить данные с камер видеонаблюдения, а не только мой телефон, через который подлецам как-то удалось отправить сообщения и стереть, не оставляя следов. Если бы Руслан запросил данные и внимательно просмотрел все записи, он бы понял, что у меня не было возможности встречаться с сообщниками и выдумывать планы ограбления. Хотя, думаю, Руслан уже посмотрел видеозаписи, но они его не убедили. Ведь были проклятые сообщения… Главное свидетельство моей вины.
Я закрыла глаза и попыталась вспомнить, где я оставляла свой телефон. Разумеется, когда я работала неполный день, я оставляла смартфон в служебной комнате и не носила его с собой. Это было требование на работе. Все
