— Шэйн?
Услышав голос учителя, я вскидываю голову и вижу, что она стоит перед классом с листком в руках.
— Тебя вызывают в администрацию.
Захлопнув учебник, я сразу же вскакиваю со стула. Я бы, наверное, куда больше переживала о том, зачем меня вызывают, если б не радовалась возможности убраться из этого ненавистного класса и от пристального взгляда Холдена. Я иду вдоль парт и едва успеваю остановиться, когда в проходе вдруг появляется чья-то бежевая туфелька на ремешке. Мне ставят подножку? Серьезно? Я вскидываю бровь, и Тейлор Сандерс просто зевает, пожимая плечами. Я вспоминаю, как она стояла на коленях в комнате Тайера, и меня захлестывает желание повырывать все волосы из ее проклятой головы.
— Упс.
Я закатываю глаза и заставляю себя не реагировать. Оно того не стоит, оно того не стоит, оно того не стоит. Не проронив ни слова, я переступаю через ее ногу, игнорируя смешки Алексис и остальной шайки Тейлор. В конце прохода я перехватываю взгляд Холдена. Я думала, что он начнет глумиться вместе со всеми, но вместо этого кажется, будто ему… до смерти скучно. Я прерываю наш зрительный контакт и выхожу в коридор.
Там стоит тишина, прерываемая лишь скрипом моих кроссовок о виниловый пол. Что же делать: потянуть время или разобраться со всем побыстрее? Я ведь знаю, что мне предстоит. Даже странно, что меня вызвали только сейчас. Решив, как говорится, сорвать пластырь одним резким движением, я выбираю последний вариант.
— Войдите. — Мисс Томас, одетая в облегающую футболку с Guns N’ Roses, встает из-за стола и к полной моей неожиданности заключает меня в объятия. От нее пахнет ванилью и кофе, а ее мягкие, кудрявые темные волосы щекочут мне щеку. — Извини. — Она откашливается и, отстранившись от моей застывшей фигуры, берет меня за предплечья.
— Все нормально, — произношу я, чтобы сгладить неловкость. Мисс Томас не похожа на типичного школьного психолога. Ей максимум двадцать пять, она скупа на эмоции, источает сарказм и явно крепкий орешек. Обнимашки совсем не в ее стиле.
— Присаживайся, — предлагает она, возвращаясь обратно за стол.
Я слушаюсь и сажусь перед ней. Мисс Томас сцепляет пальцы в замок и ставит локти на стол.
Я откашливаюсь. От столь пристального внимания мне некомфортно.
— Что ж, — начинает она. — Как прошло твое лето?
Я закатываю глаза.
— Да ладно вам, мисс Томас. Давайте без этой фигни. Мы обе прекрасно понимаем, что вы позвали меня не для вежливых разговоров.
Она сжимает губы, пряча улыбку, и соглашается:
— Нет, не для этого. Мне искренне хотелось узнать, как прошло твое лето, но если ты предпочла бы пропустить все эти любезности…
— Да, будьте добры.
— Хорошо. — Откинувшись в кресле, она кладет ногу на ногу. — Я позвала тебя, чтобы узнать, как проходит твоя адаптация.
— Нормально, — говорю я, пожимая плечами, но мой ответ звучит скорей как вопрос. Мисс Томас вскидывает бровь. — Ничего из того, что я бы не ожидала, — признаюсь я, пытаясь ответить более-менее честно.
Мисс Томас понимающе кивает.
— Могу себе представить. Твоя ситуация достаточно… необычна.
Я усмехаюсь. Это еще слабо сказано.
— Ты уже с кем-то общалась?
— Типа с каким-нибудь специалистом? — Я устремляю на нее взгляд.
Она снова кивает.
— Нет.
— А хотела бы?
— Честно говоря, нет. Что вообще я здесь делаю?
Мисс Томсон хмурится, не совсем понимая, что я имею в виду.
— Сюда стоило пригласить не только меня, — уточняю я. Сомнительно, что Холдена или Кристиана заставляют посещать ее кабинет.
— Видишь ли, я не имею права обсуждать с тобой других учеников, — начинает она, тщательно подбирая слова. — Тебя долго не было. Я лишь хочу убедиться, что ты осваиваешься нормально.
— Ну, как я уже говорила, у меня все отлично. — В голос сами собой проникают защитные нотки.
— Хм. — Она, что-то обдумывая, склоняет голову набок. А я отвожу глаза и сосредотачиваюсь на коллаже из дурацких вдохновляющих цитат, приколотых к стенке. Мое колено начинает подрагивать.
— Их повесили еще до меня. — Она указывает на цитаты у себя за спиной.
— Ясно. — Это все объясняет. Она не смахивает на Опру Уинфри.
— Ты не хочешь вести дневник?
Моя нога перестает нервно дергаться.
— Дневник? — скептически повторяю я.
— Дневник, записки о жизни… называй это, как хочешь. — Она взмахивает рукой.
Я качаю головой, отбрасывая эту идею.
— Даже не представляю, как это чему-то поможет.
Теперь ее очередь пожимать плечами.
— Ведение дневника иногда помогает выплеснуть накопленное наружу. Даже если кроме тебя это никто не прочтет. Еще это подтолкнет тебя к… самоанализу.
Я практически слышу вторую часть предложения, которую она не произносит. И ты прекратишь притворяться, будто ничего не произошло.
— Я подумаю, — говорю я, чтобы успокоить ее, и встаю.
— Буду честна с тобой, — произносит она, и я останавливаюсь. — Предполагается, что я буду встречаться с тобой раз в неделю…
Моя челюсть буквально падает на пол. Это мама ее попросила?
— Это уже перебор, — говорю я, прерывая ее.
— Согласна. — А затем она меня удивляет: — Как насчет компромисса?
Я скрещиваю руки. Мне не нравится, в какую степь заходит наш разговор.
— Какого?
Мисс Томсон открывает ящик стола, достает оттуда черный блокнот и протягивает его мне.
— Вместо того чтобы против воли приходить каждую неделю сюда, ты будешь писать в этом блокноте. А со мной будешь встречаться раз в две недели. Я не буду читать ничего из того, что ты напишешь, — обещает она. — Главное, чтобы ты продолжала писать. Этого для меня будет достаточно.
— Что, и все? — спрашиваю я, ожидая подвоха.
— Тебе не придется общаться со мной, а мне не придется тратить свой обеденный перерыв на попытки разговорить тебя. Я считаю, что это отличная сделка.
Вы худший школьный психолог всех времен. Но я чертовски благодарна вам за это.
Я взвешиваю свои варианты. Обнажать душу перед неквалифицированным школьным психологом или время от времени строчить в блокнот? Выбор очевиден.
Она приподнимает бровь и протягивает блокнот еще ближе, понуждая меня взять его. Мои плечи опускаются, и мисс Томсон улыбается, понимая, что одержала победу.
— Хорошо.
— Увидимся через два дня. А после этого приходи раз в две недели.
Я бормочу «спасибо» и иду к двери, но меня снова останавливает ее голос.
— Шэйн?
Я оборачиваюсь через плечо. Она наклоняется в мою сторону и понижает голос.
— Когда-то я тоже училась здесь. И как никто другой знаю, какими жестокими могут быть эти богатенькие засранцы.
Мои глаза лезут на лоб, и я расплываюсь в улыбке. Неожиданное признание.
— Поэтому если возникнет желание с кем-то поговорить… — Она оставляет предложение незаконченным, и я благодарно киваю ей, а потом выскальзываю за дверь. В коридоре теперь полно народу, и, оказавшись там, я достаю телефон, чтобы написать Вален, но она опережает меня.
Вален: Обедаем в кампусе. Жду в столовой.
Я издаю стон, всерьез задумываясь о том, не сбежать ли из школы. Справа от меня двойные двери, ведущие в столовую. Слева — выход на улицу. Телефон вибрирует, прерывая мои размышления.
Вален: Даже не думай меня кинуть.
Издав еще один стон, я пихаю телефон обратно в карман и поворачиваю к столовой. Внутри возникает странное предчувствие, но я подавляю его и расправляю плечи. Не происходит ничего такого, с чем я бы не справилась — я привыкла, что на меня пялятся. Быть новенькой в маленьком городе хреново, но жить с братьями Эймс — еще хуже. Все либо ненавидели меня из-за того, что завидовали, либо пытались подружиться со мной, чтобы попасть в круг приближенных к братьям. И к ним в штаны. Все, кроме Вален.
Так что нет. Я беспокоюсь не из-за сплетен, взглядов и шуток. Меня тревожит гнетущая неизвестность, которая висит надо мной гигантским знаком вопроса. Где теперь мое место без Тайера, Холдена и Дэнни? В лучшем случае люди перестанут воспринимать меня как угрозу и просто забудут о моем существовании. Но что будет в худшем? Теперь, когда я впала в немилость, у них развязаны руки.
