ее стройный зад.
— Диана, — ответила я.
— Не отказывайся. Мажор мало кого катает на своем дорогом авто… — Ехидно промурлыкала блонда с ровным каре.
— Хочешь посмотреть фото? — Неожиданно спросил Егор и сунул мне под нос фото синей бэхи.
— Ну-ну! Значит, это ты сегодня окатил меня грязной водой из лужи.
— Серьезно? Прости, Кошкина. Не заметил.
— Ну конечно, не заметил.
— Диана, хватай Егорку и беги отсюда. Здесь хишницы прячутся за каждым углом, могут покусать маленькую кошечку, — ухмыльнувшись, Лариса повернулась спиной, и удалилась на бесконечно длинных ногах. А мы остались стоять.
Взгляд синих глаз будто прилип ко мне. Мне даже стало немного неловко. Мы знакомы полдня, а парень ведет себя так, будто подругу встретил.
— Если не хочешь, чтобы я тебя довез до дома, тогда приглашаю на совместный уикенд. Как ты относишься к гонкам?
— Дрифт, стриттрейсинг? — Я одарила блондина игривым взглядом.
— Так как? — Давил на меня самовлюбленный мажор, привыкший, что все девчонки универа бегают за ним.
— Я не против, — невозмутимо проговорила я, едва увидела, как к выходу из здания, нам на встречу, бодрой походкой направляется сам Яр. Одет он был почти как обычно — в тонкое осеннее пальто. Только этот предмет гардероба был явно родом не из Парижа, как привык Яр!
— Мне пора, — попыталась вырваться из энергетического захвата пылкого Мажора, но он будто не хотел понимать, что становится слишком назойливым.
Господи!
Яр неумолимо приближался!
Еще один шаг и он поравняется с нами!
О боги, почему Вы заставляете меня страдать?
Я не виновна в том, что мне пришлось уйти, оставить родного человека. Я любила Яра безумно, готова была идти за ним на край света — куда он позовет.
Но звал он меня сплошь на светские рауты, помпезные мероприятия, в гости к друзьям. Мне всегда казалось, что он гордится мною! Хочет похвалиться перед всем честным миром, что у него есть такая маленькая замечательная женщина.
Что нашел этот взрослый состоявшийся мужчина в девушке, только начинающей жить по-взрослому? Молодость? Неуемную жажду жизни? Ненасытное желание любить и отдавать себя всю любимому мужчине?
Почему же тогда он меня предал? Изменил. Прилюдно? Наверное, не любил.
Мысли пронеслись в мозгу пулей.
Яр поравнялся со мной, улыбнулся.
— Диана Кошкина, подождите. Всё-таки ответьте мне на мой вопрос.
— Да, Диана, ответьте Ярославу Александровичу, какую вы выбрали специализацию! — Подкинул мне подсказку синеглазый, и попрощавшись, покинул меня, оставив наедине с моим бывшим.
Я быстро покинула здание, и стремительным шагом двинулась, куда глаза глядят.
За мной шли. Нет. Почти бежали.
— Диана, стой, — такой любимый и родной голос с хрипотцой за моей спиной.
— Не надо, — прошептала я, и кинулась бежать. Шаги приближались.
Я бы упала на асфальт, застланный золотисто-желтыми осенними листьями, когда сломался каблук. Уже вытянула руки, приготовившись разодрать ладони в кровь.
Но Яр оказался проворнее. Один мощный рывок. И я такая маленькая и беззащитная оказалась в его сильных руках.
— Диана, зачем ты так?
Я подняла зарёванное лицо на Ярого. Сейчас без фейковых очков, на расстоянии в десять сантиметров я видела его лицо отчётливо. Будто высеченное из серого камня. Под глазами пролегли мешки бессонных ночей. В серо-зеленых глазах застыла стужа. В черных зрачках бурлило отчаяние. Мой взгляд прилип к любимому измученному лицу. Я уже раскисла и была готова его простить.
— Яр, я…
Когда рядом завизжали тормоза белой полицейской тойоты, моя решимость рухнула.
— Какие-то проблемы? — Из машины вышли двое полицейских.
Клим сжал не только челюсти, но и кулаки. Я безумно испугалась за Яра, и тут же кинулась между ними.
— Клим, нет! Всё нормально. Это мой преподаватель. Он неправильно меня понял. Мы уже во всё разобрались.
Прыгая на одной ноге, я быстро достигла задней дверцы машины, которую мне услужливо открыл напарник Клима.
Уезжая на полицейской машине, смотрела вслед бывшему. Сейчас он казался таким несчастным и брошенным. Человеком, в чьем сердце поселилась пустыня. Хотя, это я пострадавшая. В моем сердце отныне живет пустыня измен и предательства. Яр — моя первая любовь, надеюсь, последняя. Поэтому, я никогда не прощу его.
— Клим, твою мать! Ты где откопал девочонку.
— Что с ней не так?
— Да, ты взгляни на неё!
— И-и? Смотрю.
— Она копия нашей Потеряшки!
В адском недоумении мы смотрели друг на друга. Я на Клима. Клим на меня. Напарник, то на меня, на сослуживца.
— Что-то есть. — Суженные карие глаза Клима просчитывали в уме сложную задачу.
— Не пугайте меня! Кошачий камень. Ниточка. Чья-то копия. Уголовное дело.
— Гражданочка, мы не пугаем. Констатируем факты.
И тут меня затрясло мелкой дрожью. Прям зазнобило. Не такого развития событий я ждала от любимого города.
Ярослав
Как рассказать этой маленькой глупой ревнивой любимой девочке, что я зажимал Аллу Малиновскую, адвоката по семейным делам, ради блага самой Дианы? Как? Никак! Не имел права рассказывать Ди её же семейную тайну. Я поклялся Николаю — своему другу, что никогда никому, даже под страхом смертной пытки не расскажу правду о Диане.
Она — моя боль, она — моя жизнь. Она — моё всё! Я не хочу ее расстраивать наивной жестокой правдой. НЕ ХОЧУ и НЕ МОГУ! Лучше сам сдохну от невыносимой тоски по ее ласке и заботе. По нежному и заботливому взгляду пронзительных серых глаз.
Николаю тридцать шесть, а Ди — двадцать. В этом и состояла тайна отцовства Коли.
Мы познакомились с ним еще в Тюмени, в универе, где играли в одной сборной по хоккею.
Колян был женат, но детьми на тот момент не обзавелся. Считал, что рано. А потом появилась маленькая Дианка. Просто так. Из ниоткуда. Вернее, маленькую девочку привезли из солнечной Испании и отдали на удочерение Коле и его любимой жене-однокурснице Вере.
Малышка исправно говорила по-испански, а вот по-русски понимала только жесты и улыбки. (Хотя мне казалось, что она всё прекрасно понимает. Играет в свою игру, мучая новоявленных родителей!)
Коле туго приходилось с девочкой — он молодой, она не говорит по-русски. Два слова выучила быстро. Мама и Папа. Как назло! Подойдёт после дружеского матча. Вера молчаливо и терпеливо стоит в сторонке, а Ди вперит свои огромные глазищи как у олененка бэмби и шепчет:
— Папа… Когда приедет мама?
А Коля стоит — огромный амбал и не знает, что ответить малышке, явно скучающей по маме.
А Верка жутко ревновала, страдала, стойко молчала.
Говорила нам: — время всё изменит…
И терпеливо ждала…
Дианка ее год игнорила, после год называла тетей.
