соблазняешь меня, Ядов? — я издаю нервный смешок.
— Да, — без тени стеснения говорит он. Склоняется почти к самому моему уху. — Я хочу снять с тебя это чертово платье… Хочу, чтобы ты стонала подо мной… Чтобы царапала мою спину и выкрикивала мое имя…
Кровь приливает к щекам бешеным потоком. Мне становится безумно жарко рядом с ним, до испарины на коже, до влажных ладоней. Губы немеют в странном ожидании еще не состоявшегося поцелуя. Дыхание предательски сбивается, и я хватаю обжигающий воздух, чтобы не задохнуться.
Его губы касаются мочки моего уха, а потом он втягивает ее в рот, захватив кончиком языка.
С моих губ срывается судорожный вздох, и я упираю ему ладони в грудь. Надо признать, он знает толк в соблазнении. Я буквально плавлюсь даже от таких почти целомудренных прикосновений, кожа почти зажигается под его ладонями, тлеет от его дыхания.
— Так не пойдет, Герман, — почти беспомощно выдыхаю я. — Мы договорились…
— Угу, — кончиком носа он проскальзывает вниз по моей шее. — В контракте секса не будет. Но мы же его еще не подписали.
Целует меня в шею, и вот я уже не останавливаю его, а цепляюсь ладонями в ткань его рубашки.
— Тебе не с кем трахаться? — делаю последнюю нелепую попытку все прекратить я.
— Я в том возрасте, когда неинтересно трахаться просто с любой, которая на это согласна, — чуть прикусывает мою кожу, и я прикрываю глаза, уже не стараясь скрыть дрожь. — Интересно с той, которую хочется сейчас.
Которую хочется сейчас. Вот и Артуру захотелось кого-то в моменте. И он себе не отказал, потому что он тоже не в том возрасте, и потому что все они сволочи.
Напрягаюсь и толкаю его в грудь. Не то чтобы он сильно это почувствовал, но отстранился.
— Приехали мы, — бурчу я отворачиваясь.
— Да, — задумчиво протягивает он. — Приехали.
Мы выходим из лифта. Я заплаканная, в растерзанных чувствах, босая, с одной туфлей в руке. Он идеален и сдержан. Просто прекрасно.
В полном молчании входим в его офис, он щелкает светом, и я вздрагиваю от неожиданности.
Прямо перед нами, в глубоком кресле восседает статная женщина без возраста с зажатым между пальцами мундштуком и соколиным зорким взглядом.
— Какая очаровательная Золушка, — с характерными Ядовскими интонациями проговаривает она. — Где нашел?
— Здравствуй, Рая, — тяжело вздыхает Герман. — Знакомься, это Яна, моя невеста.
Рая к встрече готовилась. Без труда замечаю ее любимую, но невероятно ценную брошь, которой сколот воротничок у горла. Эту семейную реликвию она надевает только по особым случаям. Разоблачение меня, видимо, один из таких.
Она по-акульи улыбается и встает. О, даже трость взяла. Забавно. Так уж хочется отдать коллекцию невесть кому? Ходит она прекрасно, к слову.
— Рада приветствовать вас в семье, милая, — она произносит слово «семья» так, как будто бы как минимум в клан дона Корлеоне принимает.
Зорко глядит на Яну, перекладывает мундштук в ту же ладонь, которой сжимает рукоять трости, и протягивает свою сухонькую ладонь девушке.
— И я… рада, — Яна выдавливает из себя улыбку, пожимает бабушке руку осторожно, но Рая цепко сжимает ее пальцы, не давая вырвать руку.
— Говорят, вы замужем? — придвигается к девушке Рая.
— Говорят, вы не выходите из дома? — не теряется Яна, глядит на бабушку прищурившись.
Я мысленно выдыхаю. Сейчас я даже рад, что эта женщина тоже «с зубами». Хорошо впишется… Нет, стоп. Брак мне нужен как телеге пятое колесо. Тем более, с женщиной «с зубами».
— Туше, — еще шире улыбается Рая и, наконец, отпускает ее руку.
— Если обмен любезностями произошел, — холодно говорю я, — мы бы хотели остаться наедине.
— Выгоняешь бабушку? — вскидывает накрашенные брови Рая. У нас всегда так. Когда ей ничего не нужно, то «зови меня Рая», а когда эта женщина наметила себе цель, сразу «бабушка» она. Снова переводит взгляд на Яну. — Зеленка долго не отмоется. И вы отвратительно выглядите. Плакали?
— Поделитесь опытом, как отмывали, когда обливали вас? — задушевным тоном спрашивает Яна, и я даже восхищаюсь. Не дает Рае себя подавить. Просто удивительно.
— Никак, — бабушка вздергивает подбородок. — Ходила с высоко поднятой головой. Всегда приятно быть объектом такого большого чувства. Будь то любовь… или ненависть.
— Я поступлю так же, — уважительно склоняет голову Яна, и я замечаю в глазах Раи такой опасный для меня блеск. Она ей понравилась. А значит, когда действие контракта закончится и мы разойдемся как в море корабли, Рая проест мне всю плешь.
— Девушки, безмерно рад за вас, — приобнимаю Яну за талию и чувствую, как она напрягается. — Но нам правда пора.
Я осторожно обвожу Яну по широкой дуге вокруг бабушки, направляясь в свой кабинет. Мы почти успеваем дойти до двери, когда я слышу очередной вопрос с подвохом.
— А кольцо ты подарил, Герман?
Медленно оборачиваюсь, стараюсь улыбнуться как можно виноватее.
— Сам не ожидал, что сообщу обо всем сегодня. Но не сдержался. Слишком счастлив со своей любимой, чтобы держать это в тайне.
Бросаю мимолетный взгляд на Яну и вижу, как она закатывает глаза. Что? Перебор?
— Ну-ну, — хмыкает Рая. — Ты все же подари, не позорь меня.
Она разворачивается на каблуках, подхватив трость подмышку на манер английских джентльменов прошлых столетий, и демонстративно горделивой походкой все же нас покидает.
— Извини за это, — я чувствую неловкость, потому что Рая практически не умеет разговаривать без нападок, и это очень выводит из себя большинство ее собеседников. Я не хотел ставить Яну в такое положение именно сейчас. Она и так разбита. — Она…
— Очаровательна, — она почти по-дружески похлопывает меня по плечу. — Я ожидала худшего.
— Признаться, я тоже, — усмехаюсь я.
Мне стоит перевести все в более деловое русло, но вместо этого я вновь делаю шаг к ней. Меня заводит то, как она пытается сопротивляться своему влечению, то, как старательно делает вид, что не желает меня так же сильно, как я ее. Хотя вот к этому у меня тоже много вопросов.
Я думал, это уже прошло. Все, что я чувствовал раньше, свелось на нет и не трогает меня больше, но… Я узнал ее сразу, когда она вылетела на меня в том коридоре. Врезалась в мою грудь, и единственное, чего мне захотелось, это прижать ее к себе и больше никогда не отпускать. Все как тогда, много лет назад. Даже забавно, что она не помнит. Это она для меня стала наваждением, а я для нее, похоже, всего лишь незначительной страничкой в жизни. Даже не страничкой — абзацем, или скорее даже строчкой.
