class="p1">Стоит ли говорить, что никакого контракта еще нет и подписывать нечего? Хотя это действительно выход — я разберусь с наследством, а заодно, так сказать, закрою юношеский гештальт.
— Герман, хватит, — смотрит на меня устало, но не пытается отстраниться. — Я правда устала от всего этого. Давай подпишем, и я поеду в отель отсыпаться.
— Контракта нет, — вдруг честно говорю я. — Все чистой воды импровизация. И все только на доверии.
Яна только поджимает губы, обхватывает плечи руками, словно замерзла.
— Я помогу тебе, — наконец, говорит она. — Но сейчас я еду в отель, валяться в ванной и отсыпаться.
«Надо вызвать ей такси», — думаю я, и тут же ляпаю: — Я отвезу тебя.
Едва заметно улыбается и все же кивает. Кривлюсь мысленно оттого, что чувствую отвратительное облегчение. Надо скорее стащить с нее одежду, закрыть чертов гештальт и успокоиться. Иначе совсем скоро превращусь в спермотоксикозного подростка. А это глупо. Очень глупо с моей стороны. И до хорошего уж точно не доведет.
Ее телефон неожиданно вибрирует в маленьком клатче, тонкий ремешок которого перекинут через плечо. Нервно достает смартфон, смотрит на экран, сбрасывает. Не проходит и пары секунд, как телефон вновь начинает вибрировать.
— Твой муж? — не удерживаясь, спрашиваю я.
— Угу, — она вновь сбрасывает, роется в настройках, похоже, собираясь его заблокировать. Но он не дает этого сделать. Звонит и звонит.
— Давай я отвечу? — не успеваю себя одернуть и предлагаю я.
— Я не… — вижу, что она начинает мелко дрожать, мягко забираю из рук телефон.
— Ты все равно сказала, что я твой любовник, а наш поцелуй видели уже все кому не лень. Так что, будет вполне логично, что я отвечаю на звонки своей женщине, — пытаюсь успокоить ее, перед тем, как взять трубку, нажимаю прием и подношу трубку к уху. — Да.
— Дайте трубку моей жене, — после недолгого молчания говорит ее муж.
— Она не может подойти к телефону, — гляжу, как она пытается снять с пальца обручальное кольцо, но руки ее плохо слушаются. — Все вопросы вы можете обсудить со мной.
Снова делает паузу, выдыхает и все же говорит:
— Хорошо, — мне очень не нравится его тон. Невольно напрягаюсь, ожидая услышать что-то крайне неприятное, и не ошибаюсь. — Я знаю, что вы сделали, Герман Евстафьевич. И у меня есть свидетели. Если вы не хотите, чтобы ваши… секреты всплыли на всеобщий суд, оставьте мою жену в покое.
Нутро сжимает ледяной рукой, и я едва сдерживаюсь, чтобы не швырнуть ее телефон о стену.
Откуда, черт возьми?!
Я смотрю в окно всю дорогу. Мне пусто и одиноко в этой машине. И Ядов еще этот… Ввязалась же на свою голову. Он, кстати, отпустил водителя и соблаговолил отвезти меня сам. Я уж думала, опять приставать начнет, а он и сам весь в своих каких-то мыслях, загадочен и, надо признать, красив.
Бросаю на него взгляд украдкой. Из короткого хвоста выбилась прядь волос и сексуально падает на лоб, красивая ладонь с длинными пальцами расслабленно лежит на руле, вторая на рычаге коробки передач. Словно чувствуя мой взгляд, он поворачивает ко мне лицо. Удерживаю себя, чтобы не отвернуться и не показаться подсматривающей малолеткой, выдерживаю долгий, глубокий взгляд.
— Будет странно, если ты после объявления о помолвке поедешь в отель, — вдруг выдает он.
— А куда мне ехать, Герман? — хмыкаю я.
— Ко мне, — удивленно приподнимает брови, как будто его поражает, что я не понимаю таких очевидных вещей. — И кольцо действительно нужно. На это обязательно обратят внимание.
— Жить с тобой это уж слишком, тебе не кажется? — также вскидываю брови я.
Все мое нутро мерцает сигнальными огнями. Нельзя к нему ехать. Ничем хорошим это не закончится. А последнее, что мне сейчас нужно, — это секс с Ядовым. Сказал бы мне кто-то сегодня утром, что я вообще буду об этом размышлять, я бы рассмеялась в лицо. Где я, а где он, ага.
— Не кажется, если мы хотим, чтобы все выглядело правдоподобно, — парирует он и выкручивает руль, съезжая на трассу, ведущую за город.
— Я еще не согласилась! — возмущаюсь я.
— Яна, — его голос чуть вибрирует. — Это необходимо.
— Ты тиран, — констатирую я, снова отворачиваясь к окну.
— Ой ли, — слышу его смешок и злюсь еще больше. Жуткий человек. Угораздило же меня. — Расскажи мне о себе, — неожиданно переходит на светскую беседу.
— Что ты хочешь знать? — вновь смотрю на него.
Кажется, он немного расслабился, и теперь по его лицу снова блуждает та самая чуть насмешливая, но оттого не менее обворожительная улыбка.
— Все, что необходимо знать мужчине о своей будущей жене, — лукаво усмехается он.
— Ты не заигрывайся, а, — осаживаю его я. И тут же тоже возвращаю ему шутку: — Даешь только бедной девушке ложные надежды.
На мгновение он зависает, а я прыскаю со смеху.
— Шучу, — успокаиваю его я. — Ты не объект моих матримониальных планов.
— Кстати, почему? — поглядывает так, как будто ему и впрямь интересно.
— Ты, очевидно, бабник, Герман, — кривлю губы я. — Такой мужик у меня уже был, больше не надо.
— Я никогда не изменял своим женщинам, — серьезно говорит он.
— Ты их просто бросал, когда надоедали, — снова внутри вскипает ненужная обида, что ж за люди такие, эти мужики. — Но да, верно, так честнее.
— Скажи, ты… любишь своего мужа? — не в тему спрашивает Ядов, вмиг швыряя меня этим вопросом на порог той комнатушки.
За мгновение, как я туда вошла, а была уверена, что люблю Артура. Единственный мужчина в моей жизни, герой, который выдернул меня из нищеты, постоянных разборок с родственниками, косых взглядов сокурсников. Естественно, потом тоже смотрели. Ничего себе, Янка Шмелева, подрабатывающая по разным забегаловкам, носящая какие-то обноски, бах, и выходит замуж за главного редактора «Блейза». Этакая история Золушки в реалиях журналистики и периодических изданий.
Никто и никогда не делал для меня столько, сколько сделал Артур. Конечно, я его любила. Боготворила почти. И старалась тоже отдать ему и «Блейзу» всю себя. Но, видимо, мало.
— Я не буду отвечать на этот вопрос, — дрогнувшим голосом говорю я.
— Хочешь, и ты спроси у меня что-то личное, — пожимает плечами Ядов. — Нам стоит попробовать доверять друг другу.
— Хорошо, — фыркаю я. — Почему у тебя вот это с лицом? Что произошло?
Он бросает на меня холодный взгляд.
— Я не буду отвечать на этот вопрос, — сухо говорит он.
— Вот видишь, как легко «доверять» друг другу, — ядовито цежу я.
— Твой вопрос подразумевает гораздо больше доверия, чем мой, — недовольно кривится он.
— С чего ты так считаешь? — возмущенно
