не происходит.
— Сними с предохранителя, — бормочет Николай, в его словах слышится веселье.
Засранцу это нравится.
Сжав челюсти, я осматриваю пистолет и, найдя крошечную защелку, сдвигаю ее в сторону. Навожу ствол на цель, и на этот раз, когда я нажимаю на курок, раздается такой громкий хлопок, что я испуганно вскрикиваю. Оружие сильно дергается в моих руках, и я роняю его на стальную стойку, делая шаг назад.
Господи. Это сложнее, чем кажется.
Мускулистая рука тянется мимо меня, чтобы взять наушники, и на мгновение твердая грудь Николая прижимается к моей спине. Мой желудок опускается, а затем взлетает до самых небес от такой близости.
Я быстро поворачиваю голову, и когда Николай отстраняется, наши взгляды встречаются. На его губах появляется ухмылка, а наушники прижимаются к моей груди.
— Надень их, — приказывает он тоном, который говорит о том, что он привык раздавать приказы и никогда не слышал слова "нет".
Я беру у него наушники и, натянув их на уши, делаю шаг вперед и снова поднимаю пистолет.
На этот раз я знаю, что нужно ожидать отдачи, и когда нажимаю на курок, сжимаю челюсти, чтобы не завизжать, как банши.
Клянусь, этот человек испытывает мои последние нервы, потому что он снимает один наушник и говорит:
— Цель — попасть в мишень.
Ты не можешь убить Ветрова, и уж точно не на территории Святого Монарха.
Но у меня есть другой способ возмездия.
Положив пистолет на стойку, я снимаю наушники. Повернувшись, я улыбаюсь своей самой соблазнительной улыбкой. Я поднимаю руку и, проведя пальцем вниз по его груди, говорю:
— И так ясно, что я понятия не имею, как обращаться с пистолетом, но я мастер по обращению с оружием. — В моем голосе столько намека, что он должен понять, что я имею в виду.
Не успеваю я дотянуться до его пояса, как рука Николая накрывает мою. Его прикосновение обжигающее, когда он отводит мой палец, прежде чем отпустить его с толчком.
Он опускает голову, пока я не почувствую исходящую от него опасность, а затем рычит:
— Осторожно, девочка.
Девочка, разумеется.
Я делаю шаг вперед и, подняв подбородок выше, смотрю ему прямо в глаза, говоря:
— Знаешь, у меня как раз проблемы с папочкой. То, что ты называешь меня девочкой, только вызывает у меня желание называть тебя папочкой. — Я приподнимаюсь на цыпочки и позволяю своему дыханию овевать его подбородок, прежде чем прошептать: — Желательно, пока ты меня трахаешь.
Двух-очковый удар.
Клянусь, его ноздри раздуваются, а цвет глаз грозит стать черным как смоль.
Николай смотрит на меня целую минуту, и я не уверена, думает ли он о том, чтобы трахнуть меня, или обдумывает все способы, которыми сможет меня убить.
Желая выиграть хотя бы один бой после того, как он надрал мне задницу сегодня утром, я похлопываю его по груди.
— Хорошо поговорили. — Обойдя его, я ухожу, каждый мускул моего тела начеку. Я не думаю, что этот человек может напасть на меня, и знаю, что это глупо — давить на его кнопки, но ничего не могу с собой поделать.
В конце концов, женщина должна использовать любое оружие, которое есть в ее арсенале, а соблазнение — это как раз мое.
Николай
Папочка.
Господи Иисусе.
Ссора с Эбигейл лишила меня сна. Я никогда в жизни так не заводился, и ни одна женщина на этой планете никогда не раздражала меня так сильно, как Эбигейл Сартори.
Ее соблазнительные насмешки заставили меня дрочить четыре раза, но ни один из оргазмов не удовлетворил меня.
Ворвавшись в кабинет дяди в ужасном настроении, я плюхаюсь в его кресло и пытаюсь погрузиться в работу.
Я проверяю, чтобы все поставки были доставлены вовремя, а все бриллианты, готовые к продаже, были проверены на подлинность высококлассным ювелиром, который работает на меня.
Закончив заниматься своими делами, я обращаю внимание на контракты Святого Монарха.
Поступил новый запрос на открытый контракт на убийство какого-то ублюдка в Гватемале. Я отправляю запрос всем ассасинам, зарегистрированным в Святом Монархе, а затем проверяю активные контракты.
У моего кузена открытые контракты на семьи Д'Анджело и Сартори, а это значит, что любой, у кого есть оружие, хочет нажиться, убив Аврору или Эбигейл.
Чертовски хреново, что дочерям приходится расплачиваться за преступления своих отцов, но так уж устроен наш мир.
Именно в этот момент в системе появляется зашифрованное сообщение.
Контракт 010603: Расторгнут.
Я проверяю владельца счета и сначала проверяю доказательство смерти, прежде чем разрешаю произвести платеж на банковский счет ассасина.
— Как тут дела? — Спрашивает дядя Карсон, входя в свой кабинет.
— Ренальдо Веро устранен. Я проверил убийство и разрешил выплату. — Поднявшись с кресла, я добавляю: — Есть новый контракт. Я его уже отправил.
— Спасибо, сынок.
У дяди Карсона и тети Хейли никогда не было своих детей. Я всегда был близок с ними, и они относятся ко мне как к родному.
Встретившись взглядом со своим любимым дядей, я говорю:
— В ближайшие выходные я поеду домой.
Он усмехается и, положив руку мне на плечо, бормочет:
— При условии, что ты вернешься к утру понедельника.
— Тебе действительно нужно найти другого инструктора. Я не могу заниматься этим бесконечно.
Еще одна усмешка срывается с его губ, когда он идет к своему столу.
— Я найду замену в ближайшие два месяца.
Я киваю, и, направляясь к двери, он добавляет:
— Миша Петров будет помогать тебе во время тренировок. Пусть он займется Авророй Д'Анджело.
Моя бровь приподнимается, когда я смотрю на своего дядю.
— Ты уверен, что это разумно?
Он кивает, а затем в уголках его рта появляется ухмылка.
— У меня такое чувство, что между Мишей и Авророй что-то есть, и именно поэтому он вчера напал на якудза. Я бы хотел проверить эту теорию.
— Да, он выбил дерьмо из Сейджо. — Кивнув, я спрашиваю: — А Эбигейл? Что нам с ней делать?
Ухмылка моего дяди становится лишь шире.
— Уверен, ты сможешь с ней справиться, верно?
Блять. Дядя Карсон всегда одним глазом следит за всеми записями с камер наблюдения. Неужели он видел, как Эбигейл флиртовала со мной прошлой ночью?
— Велика вероятность, что я задушу девчонку, — бормочу я.
Из него вырывается громкий смешок.
— При условии, что ты не убьешь ее на территории Святого Монарха.
Господи, помоги мне.
Он смотрит мне в глаза, затем выражение его лица становится серьезным.
— Когда ты собираешься остепениться?
— Только не ты. Мама и так меня пилит по этому поводу, —
