Они… эм… напряженные. Как ты вообще нашла этих людей? — Спрашиваю я, чувствуя себя так, будто хожу на цыпочках вокруг мин.
Они горячие или как? — Кейт не отстает.
Прекрати, Кейт.
Признайся, Эмма.
Я испускаю крошечный вздох. Она этого так не оставит.
Ладно, они вроде как… горячие. Но это не отменяет того факта, что они меня немного пугают.
Немного страха может быть захватывающим, сестренка, — отвечает она, в ее тексте сквозит неприкрытое озорство.
Я закатываю глаза, хотя она меня не видит.
Только ты могла так сказать. В любом случае, с одним из них разговаривать немного проще. Его зовут Дмитрий.
Ах, уже есть фаворит?
Я бы не стала заходить так далеко. Просто… он кажется добрее остальных. Более доступный, наверное.
Не позволяй этой внешности обмануть тебя. Не отвлекайся, Эм. Ты там ради работы.
Я знаю, знаю, — отвечаю я, кладу телефон и делаю глубокий вдох. Но это легче сказать, чем сделать. Я не могу забыть, зачем я здесь — заботиться об Алине. Какое бы странное напряжение или искры я ни чувствовала рядом с ее дядями, это второстепенно. Может быть, даже неважно. Но, оглядываясь на Алину, я не могу отделаться от ощущения, что понимание мужчин в ее жизни может стать ключом к пониманию ее самой. И, возможно, понять себя в этой новой, загадочной роли, которую я взяла на себя.
— Итак, Алина, — я снова переключаю внимание на маленькую девочку, отгоняя мысли о Дмитрии и его пристальном взгляде. Давай попробуем сказать "чашка" еще раз, хорошо?
Затем еще одно сообщение, и я закатываю глаза.
Как ребенок? Текст Кейт загорается на экране.
Она осваивается. Я пытаюсь научить ее основным английским словам, — отвечаю я.
Звучит как план. Поговорим позже, сестренка.
Снова положив телефон, я не могу не задуматься об обстоятельствах, которые привели меня сюда. Я была настроена скептически, когда Кейт вчера впервые упомянула о работе няни. Кейт настаивала, говоря, что это отличная возможность. Возможность заработать хорошие деньги и помочь нуждающемуся ребенку. В последнем она не ошиблась.
Алина смотрит на чашку на столе, потом на меня, ее глаза полны юношеской неуверенности, но в них есть и искра желания учиться. Именно эта крошечная искорка воспламеняет мою решимость. Прежде всего, я здесь ради нее. И никакие сложные мужчины и запутанные эмоции не собьют меня с курса.
Николай входит в комнату, и воздух словно сгущается. Он, конечно, бесспорно красив, но в то же время пугает. Высокий, мускулистый, с сильной линией челюсти, его глаза такого пронзительно-голубого цвета, что кажутся почти нереальными.
Шрам, проходящий по щеке, добавляет элемент опасности к его и без того напряженному поведению. В отличие от Дмитрия, в этих глазах нет мягкости, но они и не такие ледяные, как у Александра.
Он занимает место рядом со мной, небрежно откинувшись на спинку стула, и выглядит так, будто вторжение в мое личное пространство — самая естественная вещь в мире.
— Привет, Эмма. Как дела у малышки?
— Она быстро учится. Мы разучили несколько простых английских слов. — Я чувствую себя немного неловко, находясь так близко к нему, но отгоняю это чувство в сторону.
— Хорошо, — говорит он, а затем смотрит на Алину. — Говоришь она быстро учится?
Я киваю, желая отвлечь внимание от себя.
— Да, кажется, она хочет учиться, несмотря на языковой барьер.
Николай снова обращает свой напряженный взгляд на меня.
— А как ты адаптируешься? Все в норме?
— Да, все хорошо. Ваш дом прекрасен, и персонал был любезен. — Я не могу отделаться от ощущения, что меня оценивают. Я хотела сказать об отсутствии игрушек. Но сейчас я слишком напугана им.
— Приятно слышать, — говорит он, но его глаза не теплеют. — Послушай, Эмма. Не обращай внимания на сегодняшнее поведение Александра. Он… настороженно относится к новым людям, — добавляет он почти как бы между прочим, но чувствуется, что он оправдывает своего друга.
Я киваю, благодарная за такую проницательность. В этот момент его взгляд переключается на мой багаж в углу комнаты. На его лице появляется выражение понимания.
— Они не сказали тебе, где ты остановилась?
— Нет, — отвечаю я, на щеках проступает румянец. — Не сказали.
Он задерживает на мне взгляд, словно пытаясь прочесть мои мысли. Интенсивность его взгляда раскаляет мои щеки.
— Пойдем, — говорит он, его голос становится на октаву ниже, — тогда я провожу тебя в твою комнату.
Это простое предложение пронзает меня насквозь, как провод под напряжением. Мое сердцебиение учащается, когда я торопливо собираю разноцветные кубики и убираю их в коробку.
— Я сейчас вернусь, милая, — улыбаюсь я Алине. Затем я поднимаюсь на ноги, внезапно почувствовав себя неловко, и выхожу за ним из комнаты.
Он ведет меня по длинному коридору, украшенному картинами и роскошным декором.
— Твоя комната находится рядом с комнатой Александра. У нас есть и другие комнаты, но они сейчас ремонтируются и не будут использоваться пару дней. А пока… ты будешь жить здесь.
Я киваю, принимая информацию. Итак, со мной соседствует самый пугающий из троих. Отлично.
— По ночам ты можете слышать… эм… шумы. Постарайся не обращать на них внимания, — добавляет он, останавливаясь у резной двери, прежде чем открыть ее для меня.
— Что за шумы? — Не могу не спросить я.
Его глаза сужаются, а ухмылка превращается в настоящую дьявольскую ухмылку. Он наклоняется ко мне, так близко, что я чувствую тепло его дыхания на своей коже.
— О, ты обязательно узнаешь, — говорит он, его голос понижается до низкого, почти хищного тембра. Он удерживает мой взгляд на мгновение, которое кажется вечностью, но в то же время недостаточно долго.
Затем он подмигивает, делает шаг назад и, повернувшись на каблуке, уходит, оставляя меня стоять на месте с колотящимся сердцем и покрасневшим лицом, в чем я уверена.
О боже, разве он не сексуален? И такой же загадочный.
Я вхожу в комнату, все еще размышляя о том, что это могут
