толку то, что мои чувства были вот так отрезаны… а также открыло глаза. Мое лицо горит, когда я вспоминаю, как мои оставшиеся чувства сосредоточились на прижатии его мощного бедра к моему, на запахе его дымного лосьона после бритья и на легком прикосновении перышка, когда он соблазнительно провел пальцем по моей обнаженной руке.
Это только подтвердило то, что я уже знала о нем.
Андрей Козлов — монстр.
Хладнокровный убийца.
Я должна была знать. Я подслушивала охранников Олега при каждой возможности, и, боже, они были сплетниками.
Говорят, что в свои тридцать два года Андрей — самый молодой босс Братвы и единственный глава, родившийся в США. Как и Олег, он властен и безжалостен, но две семьи враждуют. Не знаю почему, но после сегодняшнего нападения стало ясно, что любви между ними нет.
Я покидаю свое место у окна и плюхаюсь на кровать, наслаждаясь прохладным, шелковистым ощущением атласных простыней подо мной. Я до сих пор не знаю, почему я здесь. Единственное, в чем я уверена, это то, что я пешка в игре, в которую играют две могущественные семьи. Я никогда не забуду ужасное зрелище трупов и крови, которые залили итальянский, мраморный пол фойе. Все в руках Андрея и его людей. Возможно, сегодня он сохранил мне жизнь, но я знаю, что он выдвинет невыполнимые требования, судя по темному взгляду его янтарных глаз.
Тяжелые шаги в коридоре прерывают мои мысли. Дверь распахивается, и в дверном проеме стоит Андрей, выглядящий угрожающе, и, помоги мне бог, чертовски сексуальный. Темно-светлые волосы вьются чуть ниже ушей, смягчая угловатые скулы и римский нос. Щетина прикрывает его сильную челюсть и ямочку на подбородке. Черт, эта ямочка. Никогда не пойму, чем привлекательна небольшая вмятина, но на Андрее это определенно так.
Одним словом, он поразителен. Особенно сейчас, когда его классическая рубашка закатана, обнажая покрытые венами предплечья, покрытые темными змеиными татуировками, которые продолжаются до костяшек пальцев.
Меня охватывает холод и дрожь, но я не позволяю ему увидеть мой страх. Я встаю с кровати, расправляю плечи и придаю лицу вежливое выражение, которое, надеюсь, говорит о том, что мною не будут помыкать.
Или, что еще хуже, соблазнять.
— Ты наконец-то опомнился и понял, что я не стою хлопот? — Я указываю на осколки вазы на блестящем деревянном полу.
— Я тоже рад тебя видеть, krasotka, — говорит он, и на его губах играет ленивая улыбка. Я не знаю, что такое «krasotka», но такое ощущение, что слово мне не понравится. Он смотрит на разбитый антиквариат, его лицо непроницаемо. — И нет, я здесь не поэтому. Я принес тебе нормальную одежду и еду, — говорит он, держа в одной руке сумку для покупок, а в другой — сумку «White Castle».
— Бургеры. Действительно? — Где он вообще взял еду на вынос? Насколько я могу судить, мы далеки от цивилизации. Я не утруждаюсь спрашивать, так как не думаю, что он скажет мне правду.
Его челюсть напрягается.
— Тебе нужно поесть. И всем нравится «White Castle».
— Я не голодна, и мне не нравится «White Castle», — вру я. Я чертовски люблю «White Castle». — И красивая одежда тоже не нужна. Я не пробуду здесь достаточно долго, чтобы ими воспользоваться. Даже если ты еще не опомнился, то одумаешься, когда поймешь, что я ничего не знаю о делах Олега. Кроме того, что я скажу тебе, какую марку стирального порошка он предпочитает, я действительно не могу предоставить тебе никакой ценной информации.
Веселая ухмылка коснулась его губ, и он сделал шаг вперед, сунув сумку «White Castle» мне в руки. Когда запах вкусностей достигает моих ноздрей, мое желание спорить пропадает.
— Ты знаешь больше, чем думаешь, — говорит Андрей. Его глубокий голос окутывает меня, вызывая дрожь по моей спине. — Но это не единственная причина, по которой ты здесь, Джорджия. Ты меня интригуешь. И то, что я забрал тебя у Олега, приносит мне огромное удовольствие.
Ох, блин. Я никогда не хотела интриговать. Горячий румянец поднимается по шее и распространяется по лицу. Конечно, я не хочу иметь ничего общего с этим человеком, с этим монстром. Вот только он точно не похож на монстра. У меня бы слюнки потекли, если бы мы встретились при других обстоятельствах. Если бы я не знала, что он обитает в том же презренном мире, что и Олег, в том же мире коррупции и лжи, которые ранили моего отца. Это причинило мне боль.
Но, в отличие от Олега, Андрей меня не отталкивает. Я нахожу его внимание очаровательным.
И это меня пугает больше всего.
Желая положить конец этому напряженному моменту, я откладываю еду и одежду и смотрю на него.
— Ты не можешь быть серьезным. Олег не узнает и уж точно не будет волноваться, что меня нет. Теперь, когда ты сжег его поместье, у него есть дела поважнее. — Делая паузу, чтобы перевести дух, я смягчаю тон. Попытка обратиться к его человеческой стороне, если она у него есть. — У меня есть жизнь в Бруклине. Мой отец нуждается во мне. Нас только двое. Пожалуйста. Мне здесь не место.
Только половина этого утверждения верна. Моя жизнь не принадлежит мне. В то время как мои школьные друзья перешли в колледж, начали общаться и веселиться, моей единственной целью было работать над тем, чтобы ресторан оставался открытым, а еда была на нашем столе.
В глазах Андрея нет пощады, только жесткий взгляд, который слишком долго задерживается на моих губах.
— Это правда. Тебе не место в этом грязном преступном мире, но, к сожалению, ты связалась с очень плохими людьми, включая меня. Теперь ты здесь.
Меня охватывает болезненное ощущение. У этого человека нет мягкой стороны, и я не знаю, почему я так думала. Он такой же фригидный, как и они.
Андрей приближается, его внушительная фигура прижимает меня спиной к стене, запирая между своими мощными руками. Волны опасности струятся по его коже, его широкие плечи плотно сжаты под классической рубашкой, его золотистые глаза напряжены. Мое предательское тело откликается на его близость; шум в моих венах, который, кажется, только усиливается по мере того, как он приближается.
— Отойди от меня, — плюю я. — Я не хочу этого и не хочу тебя.
— Чего ты не хочешь? — он шепчет. Его дыхание струится над моим ухом.
— Тебя. Все, что связано с тобой или твоим братством. — Мои щеки горят, а сердце колотится.
Схватив меня обеими руками над головой, он прижимает меня к стене, оценивая меня долгим взглядом.
— Я
