— Сашка! Не слышишь, что ли? Босс зовет!
Я решила открыть дверь и отодвинула задвижку. В комнату быстро шагнул, не ожидая подвоха, парень примерно Сашкиного возраста и даже чем-то на него похожий. Я огрела его бутылкой, но удар получился не сильным: видимо, парень заметил боковым зрением какое-то движение и успел немного отклониться, но все же по уху получил. Он двинулся на меня, пытаясь отобрать мое оружие. Я подняла бутылку, якобы для удара, и прыгнула к нему, ударив ногой в самое чувствительное место. Он упал как подкошенный, удар получился настолько мощный, что я наверняка покалечила его. Пока никого не было, я захлопнула дверь и опять закрыла ее на задвижку. Потом оглянулась на окно, прикинула, что открывать его буду сто лет, схватила стул и бросила в окно. Первое стекло разбилось почти все, но во второй наружной раме дыра получилась не очень большая. Пришлось опять хватать ту же бутылку и проделывать брешь побольше. Потом я набросила на битые стекла дубленку, не выпуская спасительной бутылки из рук. Я почти влезла на подоконник, когда дверь от мощного напора вылетела, и в комнату ввалился Шкаф. Я уже собралась швырнуть в него свое драгоценное оружие, но он повел себя странно. Увидев лежащего на полу возле двери парня, верзила как-то заскулил и нагнулся над ним. Я не стала медлить и спрыгнула на улицу, оставив дубленку на поле боя. Разгоряченная, не чувствуя холода, я неслышно обогнула здание и выглянула из-за угла. Вроде бы все тихо перед входом и воротами, но вот в оставленном мною здании началась какая-то заваруха. Слышались крики, грохот и вроде бы даже выстрелы. Шум услышал водитель джипа, заволновался, приоткрыл дверцу и наполовину высунулся из нее, пытаясь понять, что же происходит. Я смогла подобраться к нему сравнительно легко, меня скрывали две елочки. Водитель напряженно вслушивался в звуки явного боя, а вот шороха за собой не услышал. Я что есть силы опустила бутылку на его стриженый, начинающий седеть затылок. Без звука он повалился вперед, я перешагнула через него, нырнула в машину, завела ее и подала немного назад, чтобы не наехать на лежащего человека. Захлопнув дверцу, я вырулила на улицу, не думая о том, как справлюсь с тяжелой машиной, и только по очереди обтирая об себя руки. Они пахли красным дешевым вином из разбившейся бутылки, но мне казалось, что кровью. Постепенно возбуждение спадало, и меня замутило при мысли, что могло бы быть со мной, повернись все иначе, и от сознания, что я только что без всякого содрогания била и калечила людей. Да, я была вынуждена это делать, меня загнали в угол, но от этой мысли легче не становилось. Я дрожала, из последних сил вцепившись в руль, и, чтобы хоть как-то успокоить себя, повторяла: как в кино, все как в кино!
По дороге я вспомнила, что ключи от квартиры остались в дубленке, и чуть не заплакала, так мне стало обидно, но что толку плакать? Я остановила машину на обочине какой-то улицы, до сих пор я ехала вслепую, куда кривая вывезет. Теперь, когда весь кураж сошел с меня, мне стало холодно, и я включила обогрев на всю катушку. Что же мне теперь делать? Если какие-нибудь учреждения или магазины еще работают, то я могла бы попросить позвонить по телефону. Так, чей номер я помню наизусть? Пожалуй, оба, и Пестова и Бориса. Начало восьмого, магазины наверняка работают, хотя бы некоторые, вот только бы еще знать, где они? Вдруг я услышала трель телефона в машине. На переднем сиденье под каким-то свернутым журналом лежал мобильник. Я взяла его и хотела откликнуться, но не смогла, голос пропал. Наконец смогла кое-как хрипло выдавить из себя:
— Да?
Напористый мужской голос произнес:
— Витек, босс твой далеко?
— Далеко, — честно ответила я, продолжая хрипеть, безуспешно пытаясь откашляться.
Голос разозлился:
— Хватит придуриваться, встречу — башку оторву, ты меня знаешь! Позови его, он мне срочно нужен!
— Нету его, нет! Уехал он! — Я старалась свернуть разговор, чтобы позвонить наконец самой.
— Как уехал?! Да я порву его, падлу, на куски! Это показалось мне любопытным, и я решила продолжить диалог:
— В Шереметьево двинул, когти рвет, горячо уже!
В ответ я услышала непереводимое идиоматическое выражение, и мой собеседник отключился. Я порадовалась, что внесла хоть какую-то неразбериху в стан врага, но тут же обругала себя. Сижу развлекаюсь, словно маленькая, а мне срочно звонить надо! Я набрала номер Бориса, абонент был недоступен. Пестов не сразу, но ответил. Я стала говорить, но он перебил меня:
— Кто это?
Ну ясно, я же хриплю, как удавленник, кто же меня узнает? И я засипела в трубку:
— Это я, Ася, то есть Сашка! Алексей Степанович, это я! Я хриплю, у меня голос пропал.
Пестов нецензурно выругался и спросил:
— Где ты? Не молчи! Отвечай!
— Я не молчу, я не знаю, где я.
— Что значит не знаешь? Откуда ты звонишь — из магазина, из аптеки? Скажи, где это, мы подъедем.
— Я в машине, в джипе, на какой-то улице. Куда ехать, не знаю, у меня ключей нет от дома, они в дубленке остались, я вам потом объясню.
— Поезжай домой, включи обогреватель и езжай. Поколесишь немного и найдешь дорогу, дубленка твоя у меня, ключи целы, встретимся у подъезда.
Я вздохнула со всхлипом и поехала. Свернула пару раз, один раз неудачно, это был тупик, пришлось разворачиваться. Через несколько минут оказалась на знакомой улице, я была уже как-то здесь и теперь поехала увереннее. Подъезжая к дому, вспомнила, что Пестов сказал «мы», поняла, что он будет не один, и сморщилась: мне никого не хотелось сейчас видеть. Едва я затормозила, к джипу буквально подлетел Борис и схватил меня в охапку. За ним подошел Пестов, накинул на меня дубленку и сказал, обращаясь к Борису:
— Веди ее в дом, сразу в горячую ванну. Мои ребята отгонят джип, у меня еще дела, сегодня заходить не буду, зайду завтра, часов в одиннадцать, когда она выспится. Побудь с ней. Если будет нужен врач или еще что, позвони мне, — и отошел, даже не посмотрев на меня.
Меня это поразило, так заботится обо мне, но ни разу не глянул в мою сторону. Голова у меня горела и кружилась, все силы разом оставили меня. Борис повел меня, поддерживая, словно инвалида. Я полезла в карман, но ключи были у Бориса, он открыл двери и ввел меня в квартиру. В прихожей при ярком свете я увидела, что дубленка испачкана в крови, но сейчас мне было все равно. Я села в прихожей прямо на пол, прислонившись к стене. Борис хотел поднять меня, но передумал, прошел в ванную комнату, включил воду и стал наполнять ванну. Когда он вышел, я сказала, вернее, прохрипела, преодолевая головокружение:
— Осмотри мою голову, затылок не разбит? Голова кружится.
