торопливо шепчу, не обращая внимания на предмет, что еще сильнее впивается в бок, причиняя боль. Плевать. Мне плевать на себя, только бы моя малышка оказалась в безопасности! – Она – ребенок и жутко напугана. Я поеду с тобой, куда скажешь. Только дай Лие уйти домой.
– Не могу, – с наигранным сожалением вздыхает мерзавец. – Ее забирает другой человек. А ты поедешь со мной.
Что? Другой человек?..Нас разлучат?!
Резко дергаюсь в руках мерзавца, не обращая внимания на жгучую боль в боку. Только бы успеть, только бы спасти! Ничего не вижу из-за застилающих глаза слез. Я умру, если с ней что-нибудь случится. Не стану жить. Потому что весь смысл моей жизни – в ее глазах, звонком смехе, счастливой улыбке и таких сильных объятиях маленьких ручек. Без нее не будет меня.
– Лиечка! Солнышко! – кричу во всю силу легких. – Не бойся, слышишь?! Не бойся! Мама рядом!
– Мамочка! Мама! – ее душераздирающий крик – последнее, что я слышу.
Лия как-то вырывается из рук похитителя, но падает, ударяясь головой об асфальт.
Тишину двора раздирает чей-то страшный, полный боли, мучения и отчаяния вопль. Не сразу соображаю, что это кричу я, падая на колени. Из меня как будто с мясом, без анестезии, одним рывком удалили часть меня самой. Бездушно вырвали и проехались катком.
Встаю, пытаюсь бежать, но оказываюсь схваченной со спины, и меня в два счета заталкивают в машину, несмотря на мои попытки вырваться.
И последнее, что я вижу, прежде чем отключиться, – бездыханное тело моей малышки, которое берет на руки тот самый амбал, что удерживал ее.
Роберт
В здании аэропорта меня встречает хмурый Антон.
– Узнал? – короткое рукопожатие, приветственный кивок и сразу же направляюсь к выходу из здания. Я действую на автопилоте, потому что нет сил думать о чем-либо, в моей голове, как отбойный молоток, отбивает только одна мысль: спасти моих девчонок. Любой ценой.
– Да, – зам едва поспевает за мной. – Их разделили.
Останавливаюсь, как вкопанный, прожигая взглядом зама. Стою и просто охреневаю от услышанного.
– Что, значит, «разделили»? Почему? – проговариваю медленно, буквально выталкивая каждое слово.
Живо, как наяву, представляю, что мои девочки находятся по отдельности, в разных комнатах наедине с мордоворотами. И откуда вообще Вадим их взял?! В его фирме в подчинении даже нормального безопасника не было! Я знал, что мой братец то еще дерьмо, но чтобы поднять руку на ребенка, на глазах у матери и прохожих…Он перешел все границы. Черту, после которой я уже не буду к нему снисходителен. И в этот раз он получит то, что заслуживает. Очень давно заслуживает.
Мы с Антоном выходим в раздвижные двери и сразу же идем к моей машине, припаркованной неподалеку.
– Потому что похитителей было двое.
Вашу ж за ногу! Какого…?! Голова идет кругом, и я бы с удовольствием хлебнул бы чего-нибудь покрепче прямо из горла, но нет. Надо сохранять ясность ума и как можно скорее вытаскивать моих перепуганных насмерть девчонок.
Сжимаю ладони в кулаки и думаю, в какой момент я так лажанулся? В какой момент моя жизнь свернула не туда, и все то хрупкое счастье, которое мне удалось построить с Саби, разрушено в один миг?
А ведь я обещал. Обещал, что их никто не тронет. Что мои девочки в безопасности. Потому что был уверен, что у Вадима кишка тонка. Что он точно никогда так далеко не зайдет. Что я достаточно о них позаботился.
Но я просчитался. Братец связался с Приваловым, который точил на меня зуб с самой свадьбы, и нанес сокрушительный удар в спину. Вот только за мои косяки расплачиваются те, кто мне дорог. Мои девочки.
– Вадим и Привалов? – уточняю, заранее зная ответ.
– Да.
Снова матерюсь сквозь зубы. Эти твари не только похитили, нанеся серьезный урон психике моих девчонок, но и поставили меня перед трудным выбором. Перед невозможным.
Я судорожно соображаю, что можно предпринять в данной ситуации. Ищу выход.
– Требования уже выдвигали?
– Нет, – Антон сокрушенно качает головой. Он тоже взволнован ситуацией не на шутку. – Но по последней информации наших безопасников, Привалов у себя в офисе, спокойно ведет дела, а вот, где Вадим – неизвестно.
Скриплю зубами, ярко представляя, как душу поганца собственными руками. Давно напрашивался. Я терпел его выходки все эти годы, отмахиваясь и не обращая внимания, ради спокойствия в семье, чтобы уберечь родителей от бесконечных скандалов и драк. Но в этот раз я молчать не стану. Эта тварь позарилась на святое – мою семью. Такого я не прощаю.
– Поехали к Привалову. Побеседуем.
Несмотря на то, что пробок особых нет, мысленно я подгоняю автомобиль. Только бы успеть! Я очень боюсь, что может быть поздно! Ведь каждую минуту, пока мои девочки в руках этих тварей, произойти может все, что угодно! Особенно не представляю, как ребенок перенесет всю эту патовую ситуацию: одна, когда ее взрослые и страшные незнакомцы буквально вырвали из рук матери, к которой она так привязана…Только бы моя храбрая девочка справилась! Я не смогу простить, если все это дерьмо ее сломает.
Машина паркуется у здания офиса Привалова. Я выхожу и, прежде, чем идти, велю заму:
– Позвони Никите, пусть поднимет все связи, по своим каналам, пусть землю носом роет, пусть хоть до чекистов дойдет, мне все равно, но чтобы к моему выходу местоположение Вадима было установлено.
– Понял, босс. Все сделаем. Удачи.
Она мне точно пригодится.
В приемной Привалова сидит силиконовая кукла барби, которая тут же вскакивает при моем появлении, но я не позволяю ей и рта раскрыть:
– Юрий Михайлович меня ждет, – и уверенным шагом вхожу в кабинет Привалова, хорошенько шарахнув дверью об стену.
Стоит признать, у мужика выдержка отменная: даже бровью не повел, растянул губы в омерзительной улыбке, окинув меня взглядом победителя.
–Юрий Михайлович, я даже не успела…
– Все в порядке, Наташенька. Кофейку нам сделай. А лучше коньячку принеси. Видишь, к нам гости пожаловали. Мы же выпьем за встречу, не так ли, Роберт?
– Последнее, что я буду делать с вами, Юрий Михайлович, это пить коньяк за одним столом, – цежу, едва сдерживая себя в руках из-за издевательств Привалова. – Где моя дочь?
– Ай-яй-яй, Роберт, нехорошо так. Куда спешишь? – бросает взгляд на часы. – Ты прямо с самолета ко мне приехал, после трудных и провальных переговоров. Садись, дорогой, выпьем, поговорим, обсудим все. И до дочери твоей очередь дойдет.
Я намеренно засовываю руки в карманы. Потому что терпение мое на пределе. Ненароком могу
