считала, что я решил за тобой поухаживать только из-за ребенка?
Молчит, не двигается, не кивает. Притягиваю ее в свои объятия.
- Или это ты отвечала мне опасаясь, что я…
- Ты что? – а вот теперь я, похоже, реально ее обидел. И сильно.
Ася закрыла лицо руками, склонилась к самому ковру, словно прячась от тех гнусных слов, которые я, дурак, произнес.
- Ася, прости меня…
- Я бы никогда… не стала, - говорит так тихо, что я ее еле слышу.
Она бы не стала. Точно. А я?
Что я могу о себе сказать? Что…реально думал об этом? А разве я думал?
Нет. Просто в какой-то момент мне башню снесло. От ее нежности.
Много чего я там ненужного варил в голове, и то, что она с Феликсом была, и то, что не понятно, чем его зацепила, или понятно, и то, что она вот такая вот обыкновенная – необыкновенная…
И как я обрадовался, узнав, что она на самом деле с Феликсом не была! И все мысли мои улетучились. И вообще…
- Ася, прости, правда. Я… идиот. Меня… меня пожалеть надо, убогого такого. Я правда, как банкомат. Без чувств.
- Нет. Не банкомат. И чувства у тебя есть раз ты…
Раз я что? Не понимаю.
- Раз ты все знал и не забрал мою девочку.
- Глупенькая моя. Иди ко мне. – поднимаю ее, прижимая к своей груди.
Целую в макушку.
Она, кажется, выдыхает, расслабляется. И я сам тоже расслабляюсь.
Удивительно, как стремительно для меня перевернулся мир!
Еще неделю назад я не представлял себе подобного!
Максимум, о чем думал – о том, что ребенка заберу в свой дом.
А тут… ребенок, женщина, и еще ребенок!
И я, кажется, очень рад?
- Ром…А Гена зачем приходил? Денег просил?
- Не важно. Гена тебя теперь не должен волновать, этот вопрос я решу.
- Я думаю, опеку он мог вызвать. У него сестра там работает.
- Работала. Больше не будет. Этот вопрос Я тоже решу.
Снова всхлипывает. Но я чувствую, что это уже остаточное явление. Она успокаивается.
Вот и отлично.
Мы сидим молча, минут десять. Просто наслаждаясь тем, что можем вот так вот сидеть. Ну, по крайней мере я точно наслаждаюсь.
Вспоминаю ее в моей спальне, такую… аккуратную, смущенную, потрясенную моим видом. А потом такую растрепанную и сладкую…
Хорошо, что она пришла. Кстати…
- Ась, а ты зачем приходила? Ты сказала, что у тебя проблемы?
- Не у меня. У Стаси. Это она мать Алёнушки.
- Да, я знаю. Что с ней?
- Кажется… она сейчас в клинике у твоего брата...
Кто там утверждает, что земля плоская? Вполне возможно. Потому что мой мир только что перевернулся.
Причем, не один раз.
Сначала… Сначала то, что произошло в его спальне. Перевернуло мир и меня. Потому что я такого не испытывала никогда. Это точно!
Нет, я прекрасно помню, как это было с моим любимым первым мужем. И как это было хорошо! Волшебно. Всегда.
И я была уверена, что никогда подобного не испытаю, потому что… с Геной это было просто… просто никак. Даже несмотря на то, что я себя уверяла – мне хорошо, так и должно быть, для здоровья нормально. Но.
Нет! Нельзя себя обманывать!
Наша женская суть этого не прощает.
Возможно поэтому и стала я такой неуверенной в себе, и чувствовала себя некрасивой, никчемной. Это женщина во мне - во мне самой - мстила. За то что я ее – эту женщину – предала.
Рома и тут меня спас. Дал снова почувствовать себя желанной – не любимой, нет, я все-таки не настолько обольщалась. Но…
Мне так хорошо, что кажется в голове взбитые сливки с клубникой, и думать ими нельзя. Мне так хорошо, что по всему телу словно пузырьки гуляют – детская пена для ванн, с ароматом банана или дыни.
Хорошо, и не хочется отпускать его. Хочется продлить то счастье которое, кажется, сейчас возьмет и рухнет.
Просто потому, что я признаюсь.
Но я честно, как на духу, выпаливаю свое – Алёна не моя дочь – а он смотрит и улыбается! И говорит, что знал.
Знал!
И… и целовал меня? И… делал то, что делал?
Господи, это твоя кара или наоборот, подарок?
Мы сидим на ковре, перед качелями, в которых все еще так мирно спит наша девочка. Да, наша.
Она и моя тоже. Хотя по крови я ей никто. Но я вырастила ее мать. И люблю ее мать как свою дочь, несмотря на то, что между нами всего десять лет разницы! Стася моя! Абсолютно!
И когда я хожу на могилу ее матери я разговариваю с ней как с равной. Рассказываю, как воспитываю НАШУ дочь, хвастаюсь успехами НАШЕЙ дочери, плачу, говоря о неудачах НАШЕЙ. Самой родной.
И сейчас моя родная и любимая снова совершила очередную глупость.
- Как твоя Стася оказалась в Дубае?
- Ты ее не знаешь! Она упертая.
- Догадываюсь в кого. – улыбается, и проводит пальцами по моей щеке. – чем я могу помочь?
- Она приехала туда из Вены. Стася учится в Вене. Узнала от общих знакомых случайно что случилось с Феликсом и… Хитрая, быстро сориентировалась, там какая-то конференция, нужен был переводчик, ну вот она и… Только конференция закончилась, а Стася осталась в Эмиратах.
- Так. Это… серьезная проблема. Ее могут посадить в тюрьму. – вижу, что он реально встревожен. Я тоже наслышана о тамошних суровых законах.
- Пока она там на законных основаниях. Уговорила кого-то из своих помочь с оформлением, еще неделю она там побыть может.
- Это уже радует. И дальше что?
- Она не уедет через неделю. – вздыхаю, понимая, что это звучит странно.
- То есть, как?
- У твоего брата положительная динамика. Именно потому, что Стася рядом. Ты давно с врачом говорил?
Роман хмурит брови, потом достает свой телефон, просматривает сообщения.
- Я читал. Но… полагал, меня просто хотят обнадежить.
- Кстати, ты вообще мне сказал, что Феликс умер.
- Да? Я так сказал? – пытается сделать невинное лицо.
- Сказал. Когда торговался.
- Извини. Мне тогда показалось, что это усилит эффект от моих слов.
- Усилило. Не представляешь, как я плакала.
- Из-за Фельки-то?
- Из-за Алёнки! Потому что для ребенка отца не
