переписать всю жизнь сначала.
Да, если честно, не хочу я удалять
Мгновенья те, где было воздуха мне мало,
Где были ласка, нежность и любовь,
Пожар свиданий, поцелуи и объятья.
И пусть давно уж это все прошло,
Не прокричу тебе вослед слова проклятья.
Не в первый раз сознанье обману,
Сказав, что с легкостью тебя я отпускаю, —
Я жизни словно заново учусь
И, как ребенок, ничего не понимаю…
А, может, просто встать не с той ноги?
И, пыль стряхнув с давно написанной страницы,
Перелистнуть ее и все забыть,
Расправить крылья и вспорхнуть, как птица?
И, душу обновив в который раз,
В полете постараться не разбиться…
Мудрец однажды правильно сказал —
Нам на ошибках суждено учиться.
А, может, просто встать не с той ноги?…
* * *
— Тук-тук, — улыбнулось милое личико проводницы показавшееся в открой двери купе. — заказывали чай?
— Чай? — удивилась я словно не понимая, что от меня хотят. — какой ча…а, точно, — кивнув растеряно я попыталась улыбнуться. — да, спасибо. Черный с мятой?
— Агась, и двумя кусочками сахара рафинада. Хотите что-нибудь к чаю? У меня тут есть, — она наклонилась к самому низу своего передвижного подноса. — у меня тут «Медовик», «Наполеон», «Графские развалины», «Дамские пальчики», «Птичье молоко» и вафельная коровка. Ой, что-то я все про сладкое. — девушка улыбнулась. — у меня тут есть еще бутерброды разных мастей и даже галеты.
Я промолчала, и молоденькая проводница грустно вздохнув, поставила стакан на столик, и уточнив еще раз «не хочу ли я чего-нибудь», мне было неловко отказать и я выбрала десять вафельных конфет. Щекастенькая проводница чуть не начала хлопать в ладошки, но сдержалась и отдала мне пакет конфет, где оказалось на две больше, чем нужно было. Я отсыпала ровно половину и догнав ее по пути в другое купе поделилась сладеньким и ее щеки порозовели еще сильнее. Поезд тронулся и стакан задребезжав чуть не выплеснул наружу мой чай, но я успела поймать его и отпив глоток, ощутила, как по телу растеклось тепло. Грохочущий звук колес состава все отдаленный и отдаленней звучал в моей голову и вскоре слился с общим фоном грохота и возни. В моем купе никого не было, и я залипла в окно. Ехать мне предстояло чуть больше пяти часов, но даже эти пять часов могут показаться самой настоящей вечностью…сердце неприятно екнуло и во рту пересохло, а платформа медленно убегала от моего взгляда оставляя позади вокзал, и город. На секунду я даже потеряла связь с реальностью, но все это можно объяснить простым волнением.
Нужно было признать, но я скучаю по Серому. Это очень много, просто невозможно много, когда не знаешь, сколько ты вкладываешь в это «я скучаю по тебе», а я…я то здесь, полностью здесь и одна со своими грустными мыслями и с мечущимися вопросами «Где ты?» «С кем ты?» «Как ты?»…ничего больше не нужно, совершенно ничего, только бы знать, где ты…это так странно…осознавать, что ты влюбилась и другого тебе не нужно, а только его, которого так хочется назвать «мой»…слова путаются, как листья на ветру, а я люблю тебя все собой люблю…предчувствие, как химеры вонзилисьв мое сердце и это липкое чувство потаенного страха…черт…оно подкрадывалось все ближе и ближе, а тем временем поезд заметно набрал скорость под который я благополучно заснула. Меня разбудил резкий толчок и лязг тормозов. Вагон заметно оживился, и люди стали шнырять взад-вперед. Я приподнялась, и взглянула в окно. Название станции не было видно. Вдруг двери купе резко раскрылись и в него вбежала молоденькая девочка лет двадцати. Ее рыжие волосы собраны в высокий хвост и обмотаны вокруг тугой резинки в симпатичный шиньон. Убранные волосы оголяют ее округлое личико, и румяный живой загар. Среднего роста, но достаточно аппетитного телосложения, но при этом все в ней гармонично сложен, а ее зеленые глаза светились огоньком. От этой девчонки буквально било силой и бешеной энергетикой, что на секунду мне даже показалось, что лампочки стали гореть от напряжения только сильнее. Уложив сумки на полку, она обернулась и улыбнувшись произнесла своим хрипловатым голоском.
— Майя. — улыбнулась представившись девчонка.
— Полина. — взаимно улыбнулась я.
— Удивительно, но даже сейчас на улице дикое пекло, что только будет утром? — вздохнула она вынув из сумки начатую бутылку газировки и дуя под футболку, она посмотрела на меня боязнь столкнуться с моим смущением.
— Где мы уже находимся? — решила уточнить я.
— Ох, — она посмотрела в окно и прищурилась. — ага, все правильно, мы сейчас отходим от Скосырево. Думаю, что на Промысловой будем часа через три.
— Через три часа… — грустно повторила я.
— Неужели тоже в Промыслово? — улыбнулась Майя.
— Так получилось, что да. — грустно ответила я.
— Прости, что вот так вот лезу, но ты туда впервые едешь? — поинтересовалась Майя.
— Так заметно? — я нервно засмеялась. — угадала, я действительно еду сюда в первый раз.
— Эх, — Майя грустно улыбнулась. — ты, прости меня, что лезу с вопросами, но зачем?
— Вот и я думаю, а зачем? — вздохнула я.
— Промыслово небезопасный поселок, особенно для таких видных девушек, как мы, Поль. — она опустила свой взгляд в пол. — знаешь, я впервые приехала сюда три года назад и не поверишь, но умудрилась попасть в заварушку, но это моя вечная проблема. Поль, а ты к кому едешь? Может быть, знаю его? Хотя, постой, дай угадаю, — Майя присвистнула. — к парню небось?
— Можно и так сказать. — улыбнулась я. — к своему мужчине.
— Значит, можно поздравить тебя в боевым крещением. — Майя улыбнулась. — я не осуждаю, ты не подумай.
Как только поезд стал сбавлять ход, я посмотрела на наручные часы и стрелки отстукивали последние двадцать минут до прибытия. Мои мысли вернулись к Серому. Это было похоже на наваждение, словно проснувшись от резкого толчка ты начинаешь прислушиваться и схоже это с внезапным пробуждением, как правило, бессонная ночь в пустой и холодной постели резко сменившаяся на нечто теплое, и становится так спокойной, уютно. Такого прилива удушающей нежности я не испытывала
