Тэра рассказала о своей работе на прошлой неделе, когда ей неожиданно пришлось дирижировать Северо-восточным симфоническим оркестром.
— Эти парни — настоящие мужские шовинисты старой школы! — смеялась она. — Когда мы начали, ребята из виолончельной группы заиграли на полтона ниже, чтобы проверить меня. Меня, женщину! Как будто я глухая, слепая и безмозглая. Классическая музыка, говорю я вам, это один из последних оплотов мужских предрассудков!
— Ублюдки, — иронически сказал Сол. — Они думали, что могут победить тебя. Подожди, как-нибудь я покажу им…
— О, это еще цветочки, — усмехнулась Тэра. — Потом исполнитель на рожке осмелился спросить меня, какую ноту ему следует брать во время первого вступления к Четвертой симфонии Малера. А мы исполняли вовсе не ее!
— Значит, у тебя не было партитуры? — заинтересованно спросила Алессандра, накалывая гриб.
— Нет. При мне была только партитура Первой, которую мы собирались играть.
— И чем это кончилось?
— Каким-то чудом я вспомнила эту ноту. Вы бы видели его лицо! После этого они успокоились и вели себя как агнцы.
— Значит, финальный счет оказался в твою пользу? — улыбнулся Сол.
Тэра засмеялась.
— Должна признаться, это добавило мне самоуважения!
Алессандра взглянула на ее тарелку. К ней и воробей не притронулся.
— Ты не голодна? — спросила она.
Наступила небольшая пауза.
— Нет. — Тэра отодвинула тарелку. — Думаю, сегодня утром я ограничусь гренками.
Алессандра опустила вилку и с тревогой посмотрела на мать.
— Мама, с тобой все в порядке? Ты побледнела, осунулась и похудела?
Тэра поспешила улыбнуться.
— Она слишком много работает, — вмешался Сол. — Я пытаюсь заставить ее прислушаться к моему совету и сбавить прыть.
При мысли о том, что мать побледнела и похудела от беспокойства за нее, Алессандру, уехавшую в далекую Испанию и почти не подававшую о себе вестей, она почувствовала укол вины. Она вспомнила собственные короткие ехидные послания, которые оставались на автоответчике, и внутренне содрогнулась.
Сол поднялся и подлил всем кофе.
Тэра взяла свою чашку, вдохнула крепкий аромат, недовольно повела носом и издала горловой звук.
— Я на минутку, — сказала она, резко встала и почти выбежала из комнаты.
Алессандра проводила ее взглядом, а затем с тревогой посмотрела на отца.
— Что случилось?
— Ничего, — коротко ответил тот. — Все нормально. Просто маме немного нездоровится.
Алессандра взяла ломтик поджаренного хлеба и принялась медленно намазывать его маслом. Это не из-за меня, лихорадочно думала она, прислушиваясь к собственной интуиции. Я здесь ни при чем. Это что-то совсем другое. Алессандре вспомнились ненавистная фотография матери с Майклом Ольшаком и презрение, горевшее в черных, злых глазах Изабеллы Савентос.
Она быстро глянула на отца, но тот медленно размешивал кофе против часовой стрелки. Лицо у него было задумчивое и отстраненное. Иными словами, такое, как всегда.
— Она была у врача? — спросила Алессандра, не в силах унять тревогу за только что вновь обретенную мать, которая могла быть серьезно больна.
Сол поднял взгляд.
— Да, — мягко сказал он. — Беспокоиться не о чем.
Но Алессандра уже убедилась в обратном. В чем причина болезни Тэры? В Майкле Ольшаке? Она вернулась к своему тосту.
— Что сейчас поделывает Рафаэль? — спросил Ксавьер, резко меняя тему разговора.
Алессандра слегка вздрогнула и посмотрела на часы.
— Дежурит на винограднике. Проверяет, как идет сбор урожая. — Я должна быть там, с ним, простонала она.
Она ощущала, что бросила Рафаэля, хотя тот заверил, что прекрасно понимает ее чувства и желание немного побыть с родителями. Муж обо всем позаботился, а затем отвез ее в аэропорт, где так нежно обнял перед посадкой, что она едва не раздумала лететь.
Ох, Рафаэль!
— Значит, он лично принимает участие во всех работах? Настоящий винодел — тот, кто все делает своими руками, — сказал Сол.
— О да! — воскликнула Алессандра с сияющими глазами. — Вино и виноград — его жизнь. — При мысли о преданности Рафаэля своему делу ее сердце сжалось от любви и гордости. — Последние несколько недель, когда виноград собирали на ранней заре из-за дневного зноя, он каждый день был со сборщиками. — Она как сейчас видела его лицо — усталое, но по-прежнему полное энергии и упорства.
Затем она подумала о его постоянных молчаливых стычках с семьей, которые временами перерастали в настоящую войну. А тут еще больная навязчивой идеей жена то и дело запирается в ванной с тестером для определения беременности.
— Хорошо, — сказал Сол, поднимаясь из-за стола.
Алессандра очнулась от своих размышлений и вопросительно посмотрела на отца.
— Что?
Сол рассмеялся.
— Я просто выражаю удовлетворение. Для меня совершенно очевидно, что твое стремительное возвращение в Англию не означает, что вы поссорились.
— А ты как думал?
— Не исключал такой возможности.
Она глубоко вздохнула.
— О, все так сложно, правда?..
Серые глаза отца смотрели холодно и проницательно.
— Может быть, и нет.
Алессандра принялась машинально крутить в пальцах кофейную ложечку, заставляя ее ловить яркий утренний свет и отбрасывать на стену солнечные зайчики.
— Просто мне понадобилось на время уехать…
— Но не от Рафаэля?
Она смахнула слезу и тряхнула головой.
— Нет, не от него.
— Опять хорошо! Ну, теперь, когда ты меня успокоила, я могу уйти. У меня дела. В одиннадцать встреча с Роландом. Может, потом перекусим в городе?
— В «Ритце» или «Савое»? — пошутила она.
— Где хочешь, — пожал он плечами. — Хотя я начинаю думать, что в наше время вся самая модная публика отправляется на ланч в темные подвалы винных баров. Особенно молодежь.
— А маму не возьмем?
— Думаю, у нее сегодня расписан весь день, — сухо заметил отец и улыбнулся вернувшейся в комнату Тэре.
— Извините, — сказала она, садясь за стол.
Алессандра не знала, к чему это относилось — то ли к ее внезапному уходу, то ли к плотному расписанию. Она снова с тревогой посмотрела на мать.
Сол поцеловал обеих в макушку и тихо вышел.
— Мама, ты заставляешь меня волноваться, — строго сказала Алессандра.
— Напрасно, — бодро ответила Тэра. — Я в порядке. Как говорится, дай Бог каждому.
— Ты слишком много работаешь, — настаивала дочь. — Если так говорит отец, это серьезно. Ведь он у нас законченный трудоголик.
— Да. Но ты должна помнить, что такие требования он предъявляет только себе.
