Но теперь Рафаэль совершенно изменился. Он кричал на них, своих родных, и это стало настоящим шоком. Он осуждал их, ругал и даже угрожал. Чтобы побороть охвативший ее страх, Изабелла тоже повысила голос.
— Нет, ты будешь меня слушать, мама! — с силой ответил Рафаэль. — Вы все будете слушать! Настала ваша очередь!
Катриона, облокотившаяся о кипу старых работ матери, тяжело вздохнула и уставилась в окно. Она вела себя как неуправляемый подросток, демонстрирующий пренебрежение к распеканию директора школы.
Эмилио решил воздержаться от пререканий. Глядя на суровое лицо Рафаэля, он рассудил, что умнее промолчать.
Наступила тишина.
— Очень хорошо, — с достоинством сказала Изабелла. — Мы слушаем тебя.
— Хуже всего то, — сказал ей Рафаэль, — что вы соглашаетесь на это не потому, что серьезно относитесь к моим словам, а потому, что возражать мне не в ваших интересах.
— Нет-нет, — живо откликнулась Изабелла, решив немножко задобрить сына. — Конечно, мы серьезно относимся к тому, что ты говоришь.
— Да неужели? Кто-нибудь из вас думал о моих чувствах в прошлом году? — с жаром спросил он. — Сомневаюсь. Вы просто шли на поводу своих инстинктов, выражая свое отношение ко мне и моей жене!
Рафаэль остановился. Его мысли вновь обратились к Алессандре, к той любви и боли, которые она ему принесла.
— Я объясню вам подробно. — Он обернулся к Изабелле. — Ты, мама, — сказал он, сверля ее черными глазами, — ревнива и нетерпима. Ты не выносишь Алессандру, потому что она моложе и, как тебе представляется, претендует на главенство в доме.
— Мне это не представляется: Так оно и есть. А главная здесь я! — с негодованием ответила Изабелла.
— Нет. Главой семьи был и остаюсь я. Если же ты имеешь в виду роль хозяйки дома — да, спорно. Но Алессандра не дает никаких поводов подозревать, что претендует на твои лавры.
— Ха! Она разговаривала со мной без всякого уважения! — Изабелла нарочно употребила прошедшее время.
— Она защищается от твоих нападок! — парировал Рафаэль. — И правильно делает! Она тебе не кроткая овечка!
Эмилио фыркнул.
— А ты, племянник, — грозно повернулся к нему Рафаэль, — эгоистичный, разбалованный мальчишка, никчемный, глупый и возмутительно ленивый!
— Ты отдал ей мою призовую лошадь! — закричал взбешенный Эмилио. — Как я должен был на это реагировать?
— Я устал от этих слов. Сколько можно, Эмилио? Придумай что-нибудь поновей. Я скажу тебе, почему отдал ей Оттавио. Потому, что она знает, как помочь коню раскрыть свои возможности. Потому, что само животное тебе безразлично. Тебе только нравилось щеголять в красном жокейском камзоле. Некоторые люди больше заботятся о плюшевой игрушке, чем ты о живом существе!
Эмилио покраснел, его кадык заходил ходуном.
— Я отдал его еще и потому, что Алессандра лучшая наездница, чем ты, — беспощадно закончил Рафаэль.
— Бедный Эмилио. В искусстве верховой езды тебя сравнивают с женщиной. Это слишком жестоко, не так ли? — лениво вставила Катриона.
— А ты помолчи! — отрезал Рафаэль. — Придержи свой поганый язык! Сейчас дойдет и до тебя!
Рафаэль гадал, понимает ли его умная сестра, что сейчас он ведет ту же игру, которая доставляет такое удовольствие ей. Она — большая мастерица дразнить людей, подстрекать, провоцировать и заставлять раскрывать карты.
Он опять повернулся к Эмилио.
— Когда ты, наконец, начнешь отвечать за свои поступки? — требовательно спросил он.
Эмилио уставился в пол.
— Когда ты повзрослеешь и перестанешь рассчитывать на подачки?
— Я уже взрослый! — воскликнул Эмилио, дрожа от негодования.
— Нет. Ты все еще ребенок, забавляющийся игрушками. Только игрушки у тебя слишком дорогие. Купленные на деньги бабушки.
Эмилио сморщился, поняв, что загнан в угол.
Рафаэль повернулся к Изабелле.
— Насчет учебы на автогонщика твоя идея?
— Да чему тут учиться? — пренебрежительно бросил Эмилио. — Нужно просто водить машину!
— Тебе нужен опыт. Нужны спонсоры. Своя «конюшня», она же команда механиков. Ты думал об этом?
— Да!
— И что же?
Эмилио выпятил губы, тяжело задышал, как готовый расплакаться ребенок, и исподлобья посмотрел на Изабеллу.
— Она не дает на это денег. Мешает мне делать то, что я хочу!
— Ты просил у нее денег, чтобы нанять команду?
— Да.
Враждебный взгляд Рафаэля заставил Изабеллу вздрогнуть.
— Я больше не дам ему ничего, — сказала она дрожащим голосом. — Хватит.
— Я тебе говорил, что заработаю намного больше и все верну, но ты не слушала! Глупая старуха! — завопил Эмилио. — Ты ничего не понимаешь в автогонках!
На глаза Изабеллы навернулись слезы.
— Извинись! — загремел Рафаэль и грозно шагнул к племяннику. — Сейчас же!
— Прости, — поспешно пробормотал Эмилио, покосившись в сторону бабки.
Катриона вздохнула.
— К чему все это, Рафаэль? Мы уже поняли, что ты злишься на нас. Определи каждому наказание, и мы разойдемся по комнатам…
— Я не просто зол, — едва слышно сказал Рафаэль. — Меня тошнит от вас.
— Мне знакомо это чувство, — согласилась Катриона, разглядывая ярко накрашенные ногти.
Но Рафаэль не обратил на нее внимания.
— Вы позволили себе осуждать мою жену. Она изо всех сил старалась быть с вами любезной, скромной и тактичной. А вы отплатили ей жестокостью, злобой и коварством. Мария и Фердинанд относились к ней с большим участием, чем вы. Барселонский мусорщик сгорел бы со стыда, если бы вел себя подобным образом! Я не могу вас видеть! Вы позорите свой род!
Катриона процедила сквозь зубы какое-то ругательство, но Изабелла и Эмилио были сражены. Честь семьи значила для них очень много.
— Причиняя боль моей жене, — продолжал Рафаэль, — вы делаете больно мне. Неужели вы не понимаете этого? Чем я заслужил такое неуважение? Вы что, ненавидите меня?
Изабелла испуганно ахнула.
— Мы все любим тебя, Рафаэль! Поэтому и беспокоимся… Нам кажется, что эта женитьба для тебя не лучший вариант, — неловко закончила она и принялась теребить свои браслеты.
— Наконец-то вы заговорили честно! Спасибо, мама. Но почему ты считаешь это не лучшим вариантом? Скажи, я хочу знать!
Изабелла сразу же пожалела о своих словах. Теперь придется продолжать, но делать это надо тактично, чтобы не рассердить Рафаэля…
— Потому что Алессандра не испанка? — подсказал он.
— Ну… нет, — замялась Изабелла. — Хотя иногда удобнее быть женатым на своей соотечественнице.
— Очень хорошо. Значит, дело не в этом. Тогда в чем же? Алессандра красива, талантлива, трудолюбива, образованна. Лучшей жены для себя я не желал. Она отдала мне свою любовь, сделала меня счастливым. Что вы имеете против нее? — Наступило тягостное молчание. — Ты ведь не станешь снова затрагивать ее происхождение? Кажется, раньше тебя беспокоило, что Алессандра родилась вне брака. Дитя любви, по твоему определению. А также то, что ее мать, возможно, нарушает супружескую верность. — Он безжалостно уставился на Изабеллу, щеки которой пылали темным румянцем. — Снимок в журнале значит очень мало, если не знаешь ситуации, в которой он сделан, — продолжил Рафаэль. — Подумаешь, фотография в обществе коллеги! Но даже если там есть что-то предосудительное, к Алессандре это не имеет никакого отношения. В нашу первую ночь она была девственницей.
