Однажды браслет и помолвочное кольцо, подаренные Софье Марком, уже были предметом обстоятельного разговора. Софья украшения не снимала, и отец волновался. Опасно. Видно же, что не бижутерия. Ещё не хватало, чтобы напали.
— Володь, перестань, — успокаивала его тогда Нина. — Посмотри на Софьюшку, она, то браслета коснётся, то на кольцо посмотрит. Ей так легче, с этими украшениями.
Нина Даниловна знала, что браслет Марк подарил, когда признался ей в любви, а кольцо — на море, попросив стать его женой.
— Я понимаю. Но белое золото с бриллиантами! Это очень дорого, и это очень привлекает внимание. Вот даже в транспорте кто-нибудь заметит, пойдёт за ней. Не дай Бог, конечно!
Тогда Нина его с трудом, но смогла успокоить.
— Вот чем Марк думал, когда дарил ей браслет по цене машины? Нин, я ради интереса посмотрел, сколько подобные украшения стоят. Причём, неплохой машины!
— Марк думал сердцем, Володь. И давай, не будем волноваться напрасно. Я вот уверена, что эти украшения оберегают нашу девочку.
Вопрос был закрыт.
И вот — здравствуйте. Украшения и… вещество?
— Нин, белое золото — это сплав с никелем. Никель может вызывать аллергическую реакцию. Вдруг у Сони как раз такая реакция? А?
— Что ты говоришь…
— Знаю, что говорю, — Владимир Артемьевич ещё крепче сжал руль. — Вот в Европе даже запрещён подобный сплав. У нас — нет. У нас белое золото — это чаще всего сплав как раз с никелем.
Нина Даниловна коснулась его дико сжатых пальцев. Погладила и осторожно отняла от руля.
— А вот как раз, Володенька, и не знаешь. Украшения, которые подарил Марк — это сплав золота с платиной.
Повисла небольшая пауза. Небольшая…
— Ага! Значит, ещё дороже!
— Тебе не угодишь.
Он вздохнул:
— Нин, недавно в сети шутка гуляла. О зарплатах. Знаешь, там адвокат был первым — «раз процесс, два процесс, завтра будет «Мерседес», ну… и про других по нисходящей. Я понимаю, Марк может себе позволить… Только…
— А что это они с адвокатов-то начали? Да это — ладно. И знаешь, Марк деньги зарабатывает честно. Но главное, что твоя версия с аллергией потерпела фиаско, дорогой.
— Значит, краснуха.
— А я знаю, почему Софья краснуху подцепила.
— Почему?
— А у неё детство только началось… Так что…
— Ну да, — Владимир Артемьевич осторожно улыбнулся.
— И вообще, тебе необходимо разобрать свои баррикады.
Нина Даниловна потянулась к мужу и поцеловала в щёку.
— Володь, если ты последний поребрик не распилишь на сувениры и не раздаришь туристам, можешь споткнуться и тогда… Скажи, ты хочешь, чтобы Соня волновалась?
— Нин, я нормально общаюсь с Марком.
— Но холодок между вами есть, хоть ты это и тщательно скрываешь.
Владимир Артемьевич шумно выдохнул.
— Есть. И я понимаю, что это дурость во мне какая-то… Они ведь взрослые люди.
— Они счастливы.
— И Марк — хороший парень.
— Мужчина. Замечательный. Лучший.
Владимир Артемьевич смотрел перед собой, на двор, освещённый мягкими струями фонарей. Свет, отталкиваясь от асфальта, устремлялся в небо. Вверх, вверх, всё вверх…
— Ниночка… прости меня, пожалуйста.
— Всё?
— Переволновался. Но сейчас — ушло… Правда, прямо дышать легче стало.
Нина Даниловна улыбнулась.
— Вот я сейчас стала абсолютно спокойна, потому что Софья с Марком.
— Знаешь, и я. Когда ты сказала, что он приедет, правда, легче стало.
— Потому что… их любовь…
— Что… их любовь?..
— Их любовь — это чудо.
Глава 34
Их любовь — это чудо
Марк, заперев входную дверь, вздохнул.
Перед ним была прихожая этой огромной квартиры. Не прихожая — мечта любого ребёнка. Тут можно было запросто прокатиться на велосипеде, причём удобно поворачивая. Да и остальное — на этих нескольких сотнях метров во что только не поиграешь!
Осторожно шагая, прошёл в дальний конец квартиры, к спальне. Слышалось, как эхо гуляет… Из приоткрытой двери струился мягкий, тихий свет, и Марк заглянул.
Софья спала, обняв его подушку. Увидев это, Марк почувствовал, как учащённо забилось сердце. Так хотелось подойти, обнять и сказать — зёрнышко, я здесь, всё хорошо…
Соня пошевелилась, и он поспешил отойти. Не хотел испугать её своим неожиданным появлением.
Марк ушёл в комнату, выходящую окнами на зоопарк. И достал телефон.
Софья ответила на третьем звонке, значит, действительно, просыпалась.
— Аленький… привет.
— Привет, маленькая… Как дела?
— Нормально.
— Хорошо.
— Только… Марк, а я приболела.
— Сонечка, я знаю.
— Мама звонила?
— Да, мы разговаривали.
У Сони был тихий, заспанный голос.
— Марк, ничего страшного. Я долго проспала, чувствую, что уже лучше.
— Сейчас посмотрим.
— Скайп включить? — Софья забеспокоилась. — Но я…
— Нет, ты лежи. Солнышко, я приехал. Я в квартире. Уже иду к тебе.
Когда Марк вошёл в спальную, заметил, что Софья успела накрыться с головой. Он подошёл к кровати и присел перед ней — сквозь щель был виден глаз.
— Кто это прячется от меня?
— Зёрнышко.
— Соф, я не заражусь, я болел краснухой.
— Это хорошо, — щёлочка исчезла.
Софья, не показываясь из-под одеяла, передвинулась на свою половину.
Марк обошёл кровать.
— Тук-тук.
Из появившейся щёлочки вновь был виден лишь глаз.
— Чей это глазик?
— Солнышка.
— Соф…
— Я в сыпи.
— Это понятно.
— Я сейчас некрасивая.
Марк уселся на пол, положил голову на край кровати.
— Я так хочу тебя обнять, — прошептал он.
— Фу… Вот какие пятнышки.
— Я тебя поцелую, и ты быстрее поправишься.
— А вдруг ты скажешь — фу, фу, фу?
— Соф… Знаешь, что? Ты пока попей и температуру померяй. А я душ приму. Хорошо?
Он поднялся. Подошёл к шкафу и достал домашнюю одежду.
Снял пиджак, галстук. Освободился от рубашки…
Как только обернулся, Софья тут же оказалась под одеялом.
— А что это зёрнышко моё страшненькое подсматривает?
— Ты-то красивенький…
— Градусник поставила?
— Да. Марк, а мы одни?
— Одни.
— Ма-арк… А как же ты приехал?
— Между Москвой и Питером есть железная дорога, по этой дороге ездит очень быстрый поезд. Вот на этом поезде я и приехал.
Он отправился в душ. Один из санузлов, с душевой кабинкой, был напротив спальной.
Софья села в кровати. Сидела, широко улыбаясь. Какое счастье — Марк приехал!!!
Ах, да, попить надо!
На тумбочке стояла чашка с морсом. Выпила всё — конечно, жидкости нужно как можно больше.
В комнате горел нижний, мягкий свет. Она вытянула руку, посмотрела на запястье, рассматривая сыпь, — не так уж и заметно. Но как только поняла, что Марк закончил принимать душ, снова укрылась с головой.
Марк подошёл к кровати со своей стороны и нажал на клавишу выключателя — комната погрузилась в темноту.
— Соф, вылезай, ты так задохнёшься.
Он лёг, придвинулся к ней и обнял.
— Какая температура?
— Тридцать семь и шесть.
— Это замечательно.
То, что к ночи температура не поднималась, было отличным знаком.
Софья лежала спиной к Марку, ухватившись за его руку. Ей, действительно, стало легче. И хорошо, что он погасил свет. Что-то она никак стеснительность не прогонит.
Марк приподнялся и коснулся губами её виска:
— Соскучился невозможно…
— Тебя надолго отпустили?
— Буду с тобой, пока не выздоровеешь.
— Правда?
— Конечно…
Осторожно повернул её к себе.
— Аленький, такое ощущение, что температура нормальная. Утром дико знобило. Сейчас так хорошо…
— Ты выспалась, отдохнула, дала возможность организму справиться.
— Марк… — Софья обняла его, уткнулась в шею…
— Наконец-то…
— Я в этот раз так тосковала по тебе, — прошептала она. — Хотя ты уехал всего лишь позавчера…
