Она дрожит от моих прикосновений, поворачивая шею, чтобы взглянуть на меня.
Я прижимаюсь к ней сзади, мои руки теперь дразнят ее бедра.
— Ты поведаешь мне историю этой татуировки. Но не сейчас. — Скольжу языком по ее шее к плечу. — Возможно, не сегодня и даже не на этой неделе. — Проведя рукой по ее ягодицам, я ныряю между ее ног, прикасаясь к влажным складкам. — Но скоро ты мне все расскажешь.
Стон срывается с ее губ, и она выгибает шею, склоняя голову в сторону, предоставляя мне больше свободы действий.
Я склоняюсь к ее плечу и кусаю его. Айвори всхлипывает, прижимаясь ближе ко мне, поднимая руки и вплетая пальцы в мои волосы.
Поцеловав место укуса, я отстраняюсь.
— Иди за мной. — Я веду ее к Фазиоли и указываю на выступ над клавишами. — Садись на край и раздвинь ноги. Правая нога на низкие, а левая на высокие.
Ее лицо выражает смущение, но она подчиняется, разбавляя тишину спонтанными нотами.
Нейлоновые ремни, словно змеи, протянуты из-под пианино над крышкой, по паре с каждой стороны, и каждый венчается кожаной манжетой. Я закрепляю пару из них на запястьях Айвори и накрепко стягиваю их за спиной. У нее перехватывает дыхание.
Ее руки зафиксированы за спиной, глаза следят за каждым моим движением, губы слегка приоткрыты, а плечи напряжены. Кажется, что она пытается принять свое положение, преодолеть страх, который сковывает ее тело.
Встав перед ней, я провожу пальцами по внутренней стороне ее вытянутой ноги.
— Ты помнишь слово, которое может все прекратить?
— Скрябин, — выдыхает она, настороженно глядя на меня.
— Ты планируешь воспользоваться им?
— Если в этом будет потребность, — произносит она с дрожью в голосе.
— Хорошая девочка.
Две других манжеты, закрепленных ремнями на ножках пианино, оказываются на ее лодыжках. После чего я отхожу назад и любуюсь сексуальной картиной, развернувшейся передо мной.
Сидя на краю крышки, расставив ноги так, что в пространстве между ступнями уместились все клавиши, Айвори олицетворяет собой похоть и терзания, внутреннюю силу и покорность в одном лице. Ее руки связаны, лоно, розовое и влажное, открыто моему взору и словно взывает к моему члену. Она проводит языком по нижней губе.
Я никогда никого не хотел так, как ее. Не только в физическом плане. Абсолютно во всех смыслах. Айвори пробуждает во мне самые сильные эмоции, которые мне только было суждено испытывать.
Поправляю сквозь джинсы до боли налитый член.
— Я так чертовски возбужден, что предпочел бы сдохнуть.
— Смерть — один из способов справиться с эрекцией.
Дерзкий огонек в ее глазах делают меня еще тверже.
— Но... — Она закусывает губу. — Есть... другое решение... ну, ты понимаешь.
Наши взгляды прикованы друг к другу, пока я поглаживаю рукой свой изнывающий член.
— Ты хочешь этого, Айвори? Ты вся намокла и готова для меня, я мог бы сейчас войти в тебя и оттрахать так, что ты не смогла бы забыть об этом еще несколько дней.
Она отводит взгляд, ее ноздри раздуваются, а скованные манжетами руки сжимаются в кулаки. Возможно, она и была готова отдаться мне сегодня утром, но не сейчас. Не после того, как встретилась с моей бывшей.
— Смотри на меня. — Я жду, пока она выполнит приказ, а затем провожу рукой по своему ремню. — Ты будешь получать по два удара за то, что называешь кого-то, кроме себя, моей девушкой.
— Но Джоа...
— Не произноси это гребаное имя. — Кровь в моих венах закипает. — У нас еще будет время обсудить это, но прямо здесь и сейчас есть только мы. Ты, я и никого больше.
Она слегка хмурится, но тут же берет себя в руки.
— Превосходно. Два удара. — Уголок ее рта дергается в ухмылке. — Это все, на что ты способен?
Она ухмыляется, абсолютно не давая себе отчета, на что я действительно способен.
Я вновь смотрю ей в глаза.
— А что касается нашего общения по телефону... — Выдергиваю ремень из джинсов и складываю его пополам. — Шесть оргазмов за твои шесть попыток мне дерзить.
— Оргазмы? Вау... — Она смеется, чувствуя себя куда увереннее в своих оковах. — Ну и дела... похоже на пытку.
На моем лице лукавая улыбка. О, как же она права.
Глава 35
АЙВОРИ
Край крышки пианино впивается мне в задницу и мышцы внутренней стороны моих бедер напряжены, будучи зафиксированными в раздвинутом положении. Но по большей части я в плену обжигающих голубых глаз, которые изучают каждый изгиб моего тела. Я стараюсь не терять самообладания, несмотря на бешеное сердцебиение и ноющее желание в теле, порожденные болезненной одержимостью Эмерика.
Поскольку я сейчас сижу на его привычном объекте для порки, то куда же он нанесет удар? Бедра? Спина? Я бросаю взгляд на свое распростертое пред ним тело, и холодок пробегает вдоль моего позвоночника. С раздвинутыми бедрами и связанными руками, моя грудь и пространство между ног служат потенциальной мишенью. Наверняка, я заблуждаюсь...
Устремляю взгляд на Эмерика, но он не смотрит мне в глаза. Его внимание приковано к моей груди, а его кулак крепче сжимает концы ремня. Нет, он не пойдет на это. Не по столь же уязвимым местам? Мои соски набухают от одной только мысли об этом.
Медленно подойдя ко мне, он отодвигает скамейку в сторону и упирается лбом в мой лоб, изучая мои эмоции, наблюдая за моим дыханием, словно проникая в самые тайные, самые порочные уголки моей души.
Я сглатываю.
— Что ты задумал...
Эмерик накрывает своим ртом мой, покусывая мои губы, играя с моим мозгом, заставляя мой разум лететь в бездну. Его губы скользят по моей шее, вверх и вниз, медленно, томительно, словно окутывая мое горло шепотом вожделения. Я откидываю голову назад и издаю сладострастный стон. Эмерик настолько нежен и внимателен, словно лелеет в неге мою душу. Прошу, пусть это не заканчивается.
Его руки вступают в игру, ласково поглаживая мои бока и грудь. Эти подушечки пальцев через крошечные точки соприкосновения порождают в моих венах пульсации, подобные электрическим разрядам, пронзающим мое тело, словно несколько арпеджио взято всего за несколько секунд.
— Я так нуждаюсь в тебе, — дрожащие слова спонтанно слетают с моих губ.
— Я с тобой, — шепчет он, спускаясь ниже и кусая мой сосок.
Я всхлипываю, охваченная сладкой болью, дергаюсь в оковах и проваливаюсь все глубже.
Эмерик ухмыляется и стискивает зубы, смакуя бугорок груди, пока тот не начинает пульсировать.
Как только он переключается на второй, я задерживаю дыхание и опускаю взгляд вниз.
Его губы едва касаются моего соска, дразня меня, а его глаза горят животным желанием, играющим в бездонных синих глубинах.
— Дыши.
Как только я делаю вдох, его зубы смыкаются. Я кричу в агонии, и мои бедра непроизвольно сжимаются, а ягодицы соскальзывают с края. Эмерик ловит меня и возвращает на место, продолжая терзать мою чувствительную плоть, жадно посасывая ее и разжигая все больше огня во мне.
— Остановись! — Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки в кандалах. — Прошу, хватит.
Орудуя языком, он облизывает место укуса.
— Я не слышу стоп-слова. — Его голос подобен хрипу.
Слезы застилают мои глаза, а все мое тело дрожит подобно струнам арфы.
Он смотрит на меня, скалясь в ухмылке.
— Скажи это.
Бросив взгляд вниз, я прикусываю нижнюю губу. Черт, кажется, словно мои соски отрезали, но они все еще на месте, такие набухшие, твердые и агрессивно-красные. Нет ни капли крови.
Эмерик отстраняется и отступает назад, похлопывая сложенным ремнем по ногам.
— Куда подевалась та дерзкая девчонка, которая была здесь буквально несколько минут назад?
— Ты укусил меня за грудь!
— А ты только что увеличила количество оргазмов до семи! Продолжишь?
Если он горит желанием выбить из меня «стоп-слово», то ему придется приложить куда больше усилий.
