Я инстинктивно открываю рот. Сделай это уже.
Его испепеляющий взгляд скользит по моему телу, когда его ствол скользит по моему языку. С губ Эмерика срывается стон, и он делает толчок.
Эмерик неудержим в своем стремлении. Он неистово и размашисто совершает поступательные движения, снова и снова вторгаясь своим членом в мой рот, словно он трахает меня между ног.
Его бедра прижимаются к моему лбу, пока он сжимает пальцами мою голову, удерживая ее и путаясь в моих волосах. Я же могу лишь покорно лежать, с обездвиженными руками и ногами, расслабленным горлом, и губами, распахнутыми для его удовольствия.
Склонившись над моей грудью, Эмерик сжимает ее свободной рукой, играя с моим соском и вновь терзая его своим горячим ртом.
Я отдаюсь одурманивающему исступлению, когда его ствол вдалбливается все глубже в мою глотку, а его бедра раскачиваются взад-вперед в животном порыве. Он вел бы себя также, если наполнял собой мое влагалище. Напряженные мускулы, изгибы ягодиц и член, идущий на таран — все это представляет собой соблазнительный танец его страсти. Эмерик отдает ровно столько, сколько получает, поэтому его желание распространяется по моей коже, побуждая меня стонать, невзирая на его пульсирующий член во рту, ведя меня к пику.
Делая толчок за толчком и удерживая мою голову, он скользит рукой к моему животу и проникает двумя пальцами в меня, заставляя мышцы моего влагалища интенсивно сжиматься.
— Скоро все закончится. — Его прерывистое дыхание разрезает воздух. — Мы придем вместе.
Он переключается на мой чувствительный бутон, надавливая и скользя по нему рукой. Мои бедра подаются навстречу его ласкам, раскачиваясь в такт его пальцам. Сейчас. Мы уже здесь.
Искрящийся жар накрывает меня от его дьявольских манипуляций.
Его плоть дергается на моем языке, и Эмерик падает лбом на мою грудь, когда мы сливаемся в оргазмическом дуэте.
Я жадно сглатываю его сперму, задыхаясь от нахлынувшей на меня волны. Его член высвобождается от моих губ, а мой бедра вздрагивают от остаточных проявлений оргазма номер семь.
Эмерик исчезает из зоны видимости, поочередно освобождая мои руки и ноги от оков. Затем он берет меня на руки, и я повисаю на нем, словно тряпичная кукла, когда он несет меня к скамейке у пианино и усаживает меня к себе на колени так, что мои ноги обвивают его талию.
Я прижимаюсь к нему, кожа к коже, и обнимаю его широкие плечи.
— Это была самая ужасная пытка на свете.
Усмехнувшись, он чмокает меня в щеку, и тянется к клавишам. Глубоко вздохнув, он обволакивает нас волшебной мелодией, усмиряя мое колотящееся сердце «Comfortably Numb» от Pink Floyd.
Я еще крепче прижимаюсь к нему, впитывая каждое движение мышц и тела, пока он играет. Его дыхание сливается в унисон с мелодией, чудесным образом синхронизируясь с моим собственным. Кожа Эмерика, такая нежная и теплая, пахнет сандаловым деревом, мужественностью и безопасностью. Я утыкаюсь носом в его шею и вдыхаю, чтобы насладиться этим запахом сполна.
Обхватив его руками и ногами, я практически врастаю в его торс. Этот жестокий мужчина — моя судьба. И Ад, созданный им, — мой Рай.
Я — его Айвори, а он — моя самая мрачная нота.
Что бы ни произошло, я никогда не стану держать зла на него. Я никогда не пожалею о том, что есть между нами.
Эмерик обрывает мелодию на низкой тональности, и его руки скользят по моей спине.
Крепче притянув меня к себе, он прижимается губами к моему плечу.
Его голос такой умиротворяющий и тихий.
— Я узнал о том, что она беременна уже после...
После Шривпорта. После ее предательства.
Я целую его в шею и провожу ладонью по его волосам, чувствуя, как обида снова дает о себе знать.
— Она уже на седьмом месяце. — Он вздыхает. — Этот ребенок может быть моим. А может и не быть...
Я смотрю ему в глаза, отмечая в них проблески гнева.
— Ты думаешь?
Он мотает головой, но на его лице нескрываемое смятение.
— Даже не знаю. Я не замечал за ней какого-то обмана, а я ведь чертовски наблюдателен.
С этим трудно поспорить.
— Тогда в чем причина твоих сомнений?
Он убирает волосы с моего лица, и его пальцы задерживаются на моем подбородке.
— Я даже не мог подумать, что она сможет предать меня. Если она способна на это...
— То она способна на обман.
Его рука спускается ниже, чтобы погладить мое бедро, и его взгляд следует за ней.
— Возглавив Шривпорт, я полностью отдался работе. Посвящал ей дни и ночи и редко появлялся дома.
Все это время она имела возможность делать, что угодно. С кем угодно. Вероятно, Эмерик не такой уж наблюдательный?
Я стараюсь держать себя в руках.
— Зачем она пришла сегодня в клинику?
Эмерик смотрит мне в глаза.
— Я игнорирую ее сообщения, и у нее нет другого выхода, как выйти на меня через моего отца.
— Но чего она хочет? — Мой голос дрожит от нахлынувшего волнения. — Хочет вновь воссоединиться с тобой? Начать все с начала?
— Типа того. — Эмерик удерживает меня за шею, когда я пытаюсь отстраниться. — Она заинтересована лишь в моих деньгах, Айвори.
У меня не укладывается подобное в голове. Любой, у кого есть хоть немножко мозгов, должен понимать, что любовь, которую способен дать этот мужчина, важнее всех материальных благ этого мира.
Снова прижавшись к нему, я провожу рукой по коротким волосам на его затылке.
— Сколько она хочет?
— Половину того, что мне принадлежит. Миллионы. И я бы с легкостью удовлетворил ее требования, если бы не сомневался в том, что она носит моего ребенка. — Эмерик крепче обнимает меня. — Я сдал биоматериалы месяц назад, требуя провести тест на отцовство, но она до сих пор не предоставила мне результатов.
— Но ей же ничего не светит... Ну ,я имею в виду, если ребенок все же твой...
— Это все решит, и она станет очень состоятельной женщиной. — Он смотрит на меня сверху вниз, а затем закатывает глаза в задумчивости. — Ей известны все мои условия. Мне нужны результаты экспертизы. Если ребенок не мой, то она не получит ни цента, и мы разойдемся и навсегда забудем друг о друге. Если же ребенок мой, то я стану ему отцом во всех смыслах этого слова.
И Джоанна снова станет частью его жизни. Мое сердце обливается кровью.
Эмерик изучает мое лицо, а затем обнимает за шею.
— Меня и Джоанны не существует. Есть только ты и я. Скажи, что понимаешь это?
Я закрываю глаза, чтобы укрыться от давления его взгляда.
— Ты сказал, что любишь ее.
— А также я сказал, что ненавижу ее. — Вздохнув, он прижимается своим лбом к моему. — Тогда я познал нечто более существенное, чем любовь или ненависть.
У меня перехватывает дыхание, и я распахиваю глаза.
— Что же это?
— Это ты.
Мой пульс зашкаливает. Как ему удалось подорвать мое доверие и тут же, в мгновение ока, укрепить его в стократ?
— Прости, Айвори. Но я должен был рассказать тебе. — Эмерик проводит рукой по моей спине. — У тебя и так хватает своих забот, но просто... Я привык доверять своему чутью, а оно подсказывает мне, что она лжет.
— Я прощаю тебя. — Всецело. И во всем. Я кладу голову ему на плечо. — И что дальше?
— У меня не было в планах разрушать ее карьеру. Не хочу оставлять ее без работы с ребенком на руках. Но мне необходимо знать, мой ли это ребенок. — Я ощущаю, как напрягаются его мышцы, а тон становится резче: — У нее есть время до следующих выходных, чтобы предоставить мне результаты теста на отцовство. Если она не уложится в срок, то Высший совет Шривпорта получит гребаный компромат на грязного и лживого директора школы.
Глава 36
ЭМЕРИК
Следующая неделя проходит на нервах. Лоренцо Гандара по-прежнему на свободе, а мои беспрестанные раздумья о нашем совместном существовании с Айвори перерастают в паранойю, вследствие которой я становлюсь раздраженным и чертовски утомляюсь. Вдобавок ко всему на носу еще и выступление оркестра в эти выходные.
