Я показываю средний палец за спиной. Жаль, что Эмерик этого не видит.
— Я в порядке.
Он поднимает ремень и прикасается кожаной петлей к моей груди. Мое тело накрывает волной озноба.
Его глаза встречаются с моими, скользят вниз к моим соскам, а затем вновь возвращаются к моему лицу.
Взглядом я бросаю ему вызов и гордо вздергиваю подбородок.
Время замирает, когда Эмерик наклоняет голову набок и ухмыляется. А затем он замахивается.
Кожа хлещет по моему набухшему соску подобно огненной вспышке. Мучительный стон застревает комом в моем горле, и слезы брызжут из глаз. Эмерик не дает мне ни секунды, чтобы отойти, и тут же наносит удар по другой груди.
Моя спина изгибается, и я едва сдерживаю крик, в то время пока мой разум пытается разобраться в хаосе происходящего. Как я дошла до этого? Почему позволяю этому случиться? Что, черт возьми, я творю?
Ремень падает на пол, и я вздрагиваю. Эмерик тянется к шее и стягивает свою футболку через голову. Ткань джинсов низко висит на его узкой талии, и обнаженный торс зачаровывает своими изгибами и рельефом мышц.
Спустя мгновение он вновь рядом со мной, его руки в моих волосах, у губы собирают слезы на моих щеках.
— Ты так прекрасна, когда плачешь из-за меня. — Эмерик осыпает поцелуями мои глаза, нос и рот, а его пальцы гуляют по моим локонам. — О, Айвори. Ты даже не представляешь, что делаешь со мной.
Его голос и нежность в его прикосновениях тушат пылающий жар в моих сосках, но воспламеняют что-то глубоко внутри меня.
— Расскажи мне, — умоляю я.
Он прижимается своим лбом к моему.
— Я тебе покажу.
Придвинув скамейку на место, он садится. Его рот останавливается всего в нескольких сантиметрах от моего лона. Положив пальцы на клавиши, Эмерик погружается в неистовую довольно жесткую мелодию. Это снова что-то из металл-рока, но я не могу понять, что. Я растворяюсь в нотах, вздрагивая от боли в груди и гадая, станут ли эти семь оргазмов его или моими.
Шевелю стопами в оковах, так как мои ноги затекли от столь продолжительной растяжки.
— Что это за мелодия?
Его взгляд скользит от моего лона к моим губам, а руки продолжают свой полет над клавишами.
— «Symphony Of Destruction» от Megadeth.
Никогда не слышала о такой, но, черт возьми, звучит действительно зловеще.
Эмерик подается вперед и касается губами внутренней стороны моего бедра. Все мое тело замирает в ожидании, когда он перемещается ближе к центру. Его пальцы в сумасшедшем танце двигаются по клавишам, и как только Эмерик достигает складочек, он меняет направление, ни на миг не прерывая игру. Его рот следует вверх к моему колену, а затем снова спускается к самому чувствительному месту.
Как только губы Эмерика оказываются непосредственно над моим клитором, мелодия тут же сменивается на до боли знакомую мне.
Я смеюсь сквозь сдавленный стон.
— Ты издеваешься?
Он лишь ухмыляется в ответ, прежде чем окунуться лицом между моих ног. Когда его язык скользит по моими половым губам, его пальцы выводят «Smells Like Teen Spirit» группы Nirvana.
Фейерверк ощущений, подаренный его ртом, превращает меня в задыхающийся комок возбуждения. Размеренная прелюдия настолько разгорячила меня, что, когда Эмерик переходит к делу, ему не требуется много времени, чтобы привести меня к краю. Святые небеса, даже удары по моей груди не мешают мне течь.
Я кончаю, не сдерживая криков, покачивая бедрами навстречу его беспощадному рту, пока мои конечности дергаются в оковах.
Его руки скользят по клавишам, сбиваясь с ритма, но тут же снова подхватывая его.
— Это первый, — шепчет он.
Я встречаюсь с ним взглядом, дрожа всем телом и едва справляясь с дыханием.
— Только не это. Я...
Я не могу признаться, что не готова. Но серьезно... Еще шесть? Он настолько дьявольски искусен в своих наказаниях. Так можно и умереть.
Он вновь припадает ртом к моему лону, а затем атакует зубами и языком мой клитор. Я кричу, когда меня накрывают второй и третий оргазмы. После чего больше не слышу музыки, не чувствую дрожи в своих конечностях и не вижу происходящее вокруг себя. Мои чувства возведены до предела, и я просто взлетаю и падаю всем своим существом.
После того как волна экстаза накатывает на меня в четвертый раз, я достигаю непривычного продолжительного состояния кататонии. Между ног покалывает от чрезмерной стимуляции, и мой клитор отзывается болью при каждом прикосновений языка Эмерика. Но это не останавливает его, даже тогда, когда я посылаю его к черту и обзываю его садистом и мерзавцем.
Эмерик заставляет меня замолчать, прикусив то, что стало комком нервов между моих ног.
Он больше не играет на пианино, потому что его талантливые пальцы орудуют внутри меня, продолжая адские пытки удовольствия.
— Прошу, остановись. — Я раскачиваюсь в оковах, мои раздвинутые ноги ноют от усталости. — Пожалуйста... Хватит.
Его жадные влажные губы и язык зарываются в мое лоно, целуя и вылизывая, а его стоны создают абсолютно новую мелодию внутри меня. Несколько мгновений спустя три пальца Эмерика вторгаются в мое влагалище и выдавливают из моего тела еще один мучительный оргазм.
— Шесть. — Он отстраняется, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Последний будет нашим совместным.
— Больше не надо. — Моя голова отяжелела, и мой подбородок опускается на грудь, когда я пытаюсь набрать в легкие воздух. — Прошу тебя.
Эмерик приподнимает мою голову пальцем, его взгляд обжигает мои губы, а его голос сменяется шепотом.
— Мне нравится, когда ты умоляешь.
Он встает, и несколькими ловкими движениями рук освобождает мои запястья и лодыжки от оков.
Я обрушиваюсь на него, мои мышцы текучие, как вода. Но Эмерик удерживает меня, мое обессиленное тело в его сильных руках прислоняется к его чертовски красивой груди.
Тепло его рук исчезает с мой спины и сменяется твердой холодной поверхностью крышки пианино. Эмерик укладывает меня лицом вверх, мои ноги направлены в противоположную сторону от клавиш, плечи на краю, где я сидела. Моя голова вверх ногами, касается черно-белого полотна.
И без того сверхчувствительная кожа становится еще горячее, хотя кровь устремляется к мозгу под давлением.
— Что ты делаешь?
Он вальсирует вокруг пианино, сканируя взглядом мое тело, словно запечатлевая в памяти каждый его сантиметр. Его пальцы щекочут меня, когда прокладывают дорожку от моей шеи к груди, а затем очерчивают круг вокруг пупка и задерживаются между моих ног.
Мои бедра приподнимаются в ответ на эти касания, напрягаясь, чтобы зафиксировать точку соприкосновения. Несмотря на то, что Эмерик только что закончил терзать мою грудь и пытать меня оргазмами, я жажду большего. Должно быть, он заставил меня сойти с ума.
После того, как он вновь закрепил манжеты на моих запястьях и лодыжках, я оказываюсь распластанной в эффектной позе на его Фазиоли. Когда он возвращается к моей голове, моему взору предстает вид его налитого ствола, упирающегося в молнию джинсов.
Эмерик расстегивает ширинку.
— Ты же знаешь, что такое усердно сосать. — Спустив джинсы, он высвобождает свой внушительный член, обтянутый розовой кожей. — Ты же умеешь работать своим дерзким и колким язычком.
С каждым его словом жар между моих ног усиливается.
Прикоснувшись головкой к моему рту, он сжимает ствол в кулаке и размазывает солоноватый предэякулят по моим губам.
— Постучишь правой рукой по крышке пианино, если захочешь, чтобы я остановился. Скажи, что поняла меня.
— Я... — Мое влагалище сжимается от желания и ощущения пустоты. Столь непривычное чувство. — Я постучу, если в этом будет необходимость.
Он подводит руку под мою свисающую голову, и его пальцы служат своеобразной прокладкой между моим затылком и деревянным корпусом пианино. Прищурившись, но, не сводя с меня глаз, Эмерик берет свой член в руке, скользит им по моим щекам, а затем надавливает головкой на мои губы.
