вымощенными камнем, и самым уютным экскурсоводом – моей бабушкой. Нравится паэлья из морепродуктов и освежающая сангрия. Нравится величественный собор Саграда Фамилия, от одного взгляда на который захватывает дух. И, конечно же, нравится сцена. Я отдаюсь ей целиком. Если можно выплеснуть в танце всю боль, которая то и дело возвращается ко мне, я это делаю. Ненадолго, но все же избавляюсь от нее. И, конечно, нравится получать из рук почтенного жюри награду. Никогда не ставила перед собой цель стать победителем, но быть лучше всех в эту осень почему-то тоже нравится.
В ноябре я люблю наши традиции собираться вечером у кого-нибудь в гостях и играть в покер. Лучше всех из нас играет Поля, хотя до этого Ковалева жаловалась, что не может понять и запомнить правила. Но блефовать ее Гоша научил. Когда мы встречаемся у Полины, к игре подключается ее двенадцатилетний сосед, и им с Ковалевой нет равных. Правда, ближе к одиннадцати вечера на кухне появляется мать Гоши и гонит его в постель, напоминая, что покер не детская игра. И лучше бы мы в бар в пятницу вечером сходили, а не портили ей ребенка…
В декабре мне нравится наблюдать за холодными багровыми закатами. Нравится предновогодняя суета. И даже к зачетам готовиться нравится. Помогать одногруппникам подтянуть хвосты и чувствовать себя кому-то нужной. Нравится долго бродить с друзьями по магазинам и выбирать родным подарки. Нравится слушать препирательства Долгих и Ковалевой на тему: «Что подарить твоей маме?» и «Поля, какая разница, давай быстрее, я уже тут в куртке вспотел!».
В январе мне нравится на несколько дней перед экзаменами вырваться в родной дом. Нравятся эти январские плюс десять. Бабушка права: зимнее море – сказочное. Нравится трепаться до ночи с Гелей о том, что Кирилл, лучший друг Стаса, наконец принял ее заявку в друзья. И теперь она ставит ему лайки на все фотографии и донимает в личных сообщениях. Нравится болтать со Стасом по видеосвязи, когда у нас раннее утро, а у него уже поздний вечер. Нравится сидеть с бабушкой у того самого фортепиано, к которому с лета никто так и не прикасался, и теперь честно и открыто рассказывать обо всем, что беспокоит. «Ты помнишь, что нет на свете ничего, что человек не мог бы пережить?» – спрашивает бабушка. И я киваю: «Помню!» Удивляюсь самой себе: неужели действительно пережить можно все? Прошло ровно полгода… Еще летом мне казалось, что я вот-вот сойду с ума. Но все-таки никому из близких не признаюсь, что время от времени мониторю новости и вздрагиваю от каждого звонка в дверь.
В феврале мне нравится писать диплом и посещать районную библиотеку. Нравится тишина, умиротворение, запах книг и концепция моей дипломной работы. Я отказываюсь от приглашения девчонок сходить в бар или клуб. Мне это не нужно. Теперь я люблю уединение.
В марте нравится планировать свое будущее. Я на пороге новых открытий. Меня здесь ничего не держит. И я не понимаю, правда ли в это верю или просто утешаю себя этим. Тем не менее каждый день просматриваю в интернете программы магистратуры и мечтаю изучать доисторическую археологию Ближнего Востока. Эта тема приближена к моему диплому, который уже практически готов. Я с головой ушла в учебу, и мой научный руководитель удивляется, как я все успеваю… А что тут успевать? С утра тренировки, а вечером учеба. Других интересов у меня больше нет.
В апреле мне нравится по-весеннему вкусный воздух и впервые за долгое время щекочущее счастьем чувство: «Все впереди…»
* * *
– Юль, мне кажется, что ты зациклилась на своем Валере, – сердито проговорила Ната, когда мы вышли из университета. – И не зря Анастасия Арсеньевна на тебя наехала… Предзащита в мае, у тебя помимо введения вообще что-нибудь для диплома есть?
– Да знаю-знаю! – огрызнулась Юлька. – Ну что я могу поделать, если мне этот дурацкий диплом вообще в голову не лезет? Девочки, а может, я тему неудачную выбрала?
– Может, ты просто влюбилась по уши? – засмеялась я.
– Может, и так, – счастливо закивала Юля, а Ната только закатила глаза. – Вот я даже завидую Ульке… Никаких душевных потрясений. Сиди себе да грызи гранит науки…
– Да уж, – вздохнула я, – просто счастливица.
– Нет худа без добра, – продолжила разглагольствовать Юля. – Без любви диплом быстрее пишется.
– У Ули он и с любовью отлично написался бы, – встряла Ната. – Она ж не ты, не прогульщица!..
– Вот часто думаю: не встреть я Валерика, или он меня вдруг бросил…
– Юля, притормози, – дернула подругу за рукав ветровки Ната.
– А что такого? – растерялась Юлька. Она не знала всех подробностей истории с Матвеевым…
– Да все в порядке, – засмеялась я, – почти год прошел.
– Вот именно! – пожала плечами Юля. – Улька так по Руслану не убивалась, хотя они встречались дольше, а он ей еще и рога наставил. А тут… Чем он тебя так зацепил?
– Какая разница? – рассердилась Ната, взглянув на мое растерянное лицо. – Зацепил и зацепил, тебя не спросил.
– А ты-то чего злишься? – удивилась Юля.
– Потому что твои разговоры неуместны.
– Ладно, девочки, – примирительно сказала я. – Вы сейчас поссоритесь, вернее, уже ссоритесь. Не надо!
– Правильно! – кивнула Юлька. – Ругаться из-за этих козлов.
– Но твой Валерик, разумеется, не такой, – язвительно отозвалась Ната.
– Разумеется, – снова расплылась в счастливой улыбке Юля.
На студенческой парковке я отыскала глазами «Мерседес» Долгих.
– Все, я побежала, – быстро проговорила я, чмокая подруг на прощание. – Сегодня важный вечер предстоит.
– Давай! – кивнула Ната. – Расскажешь, как прошло?
– Конечно!
– Долгих привет передавай, – выкрикнула Юлька мне вслед.
Я распахнула дверь машины и уселась на переднее сиденье.
– С ручкой все в порядке? – обеспокоенно спросил Паша.
– Ага! Привет! – засмеявшись, ответила я. – А что, опять оторваться могла?
– Ну да… – Долгих смутился. – Я тачку только из ремонта забрал… Попросил их ручку нормально привинтить, а они забыли.
– Ладно, Винтик, – улыбнулась я. – Поехали. Столько работы предстоит… Ты достал все, что нужно?
– Ага, все в багажнике, – кивнул Паша, трогая машину с места. Когда старенький «Мерседес» плавно двинулся, кажется, Долгих выдохнул с облегчением.
