больше не спасал. Для того, чтобы скрыть горечь обиды и разочарования, его нужно было столько, что не выдержало бы ни одно сердце. Тем более, моё.
– Если ты уйдёшь, Мира, шансов на то, что Майя останется со мной, не будет. Я люблю свою дочь, Мирослава. Она – это всё, что у меня есть.
Ком стал таким большим, что я не сразу смогла ответить.
Вот и всё. Это была не ревность и даже уже не обида. Просто… Я смотрела на Якова, на мужчину, которого посмела любить. Неосторожно и безрассудно. Он и его дочь – целое. А я…
– Хорошо, – сказала тихо. – Я останусь, Яков. Останусь и сделаю всё, что от меня зависит, чтобы ты получил Майю. Но как только суд вынесет решение, я вернусь домой, – сделала паузу и сказала ещё тише: – К себе домой. В свою жизнь.
Он так и смотрел на меня. Секунду, две… Потом коротко кивнул.
– И ещё… – ему в глаза. – Не приближайся к Стасу. Не встречайся с ним и не пытайся выяснить отношения. Если я узнаю… – посмотрела на него выразительно.
Яков снова кивнул, не отводя взгляда.
А после Серебряков дал знак охране, забрал у меня чашку с недопитым кофе и молча показал, чтобы я шла к выходу. А я всё ещё наивно надеялась на что-то большее. Но нет. Всё, как всегда. Ничего большего, ничего лишнего. Как всегда.
Глава 52
Мирослава
Остаток ночи после возвращения я провела в детской. Ближе к утру Майя заворочалась и открыла глаза. Увидела меня, встрепенулась, но я поспешила успокоить её. Легла рядом и обняла, поглаживая по голове. За окном начинало светлеть, хоть дождь всё ещё хлестал по стеклу. Наверное, мой самолёт всё-таки вылетел. А может быть, нет. Теперь это не имеет значения так же, как и поселившаяся в моём сердце горечь. Ради счастья Майи я с этим справлюсь. Что будет потом? Потом я возьму билет на другой рейс. Придётся объяснить Майе, что так нужно. Почему? Для того, чтобы найти для неё ответ, время у меня ещё есть. Для себя я его уже нашла. Потому что с меня достаточно. Наверное, теперь я в полной мере поняла бывшую жену Якова. Только в отличие от неё ждать я не собиралась.
– Мирося, – позвала меня Майя сквозь сон.
– Что? – спросила я, не открывая глаз.
– Тебя папа нашёл? Он сказал, что, когда я проснусь, ты будешь дома.
– Папа, – подтвердила. – Твой папа всегда держит слово, – провела по плечикам поверх одеяла, мысленно добавив, что данными словами он играет так же умело, как и чувствами тех, кому не посчастливилось быть рядом с ним. – Спи. Ещё рано. Спи.
В спальню Якова я не вернулась. Утром попросила горничную перенести мои вещи в ту, где провела первые несколько ночей. Яков ничего не сказал. Только вечером, когда мы встретились в гостиной, посмотрел очень пристально. Не выдержав, я отвернулась. На этом всё кончилось. И взгляды, и разговоры. Ни о фотографиях, ни о встрече со Стасом в кафе он не спрашивал. Вначале я ждала этого, потом перестала, и чувство недосказанности постепенно превратилась в ещё одну обиду. Если бы это имело для него значение, он бы заставил меня рассказать. Вывод напрашивался сам собой. Наверное, оно к лучшему: понять всё сейчас, пока не стало слишком поздно. Хотя… Разве не стало?
Наблюдая за Майей на льду, я пыталась найти момент, когда переступила черту. В нашу ли самую первую встречу с Яковом или когда, желая отсечь пути в прошлое, позволила себе больше, чем была должна? Или ещё когда-то? Когда согласилась улететь с ним, когда пустила в сердце белокурую малышку? А когда я пустила в него самого Якова? Пустила… Нет, я не пускала. Это было сильнее меня. Что-то неподвластное разуму, воле. Любовь, вот что.
– Мира, – Майя подъехала к бортику, когда я, предупредив охранника, хотела выйти в холл.
– Я уже могу так, смотри, – она ловко проехала мимо, развернулась и опять подкатила ко мне.
– У тебя отлично получается, – улыбнулась. – Если так пойдёт дальше, станешь знаменитой фигуристкой.
Сказала это, чтобы подбодрить малышку ещё больше, но она даже не улыбнулась. Посмотрела на меня очень серьёзно, напомнив мне своего отца.
– Я буду выступать на Олимпиаде. У меня будет красивое платье и красивые программы. Вы с папой будете смотреть на меня и гордиться тем, что я ваша.
Я не смогла ничего ей ответить, да Майя и не ждала этого. Решительно она поехала к центру катка, а я так и стояла у бортика, глядя на неё. Глаза щипало предательскими слезами. Не важно, чем она будет заниматься и достигнет ли высот, я буду гордиться ею. И её отец будет. Жаль только, что мы не сможем делать этого вместе.
Простояв ещё несколько минут, я всё-таки вышла за пределы катка. Только там смогла сделать глубокий вдох. Грудь сжимало каждый раз, когда я думала, что каждый день приближает меня к моменту, когда всё кончится. Как объяснить Майе, что скоро мне придётся уехать? Как, если я сама не могла принять этого?! Яков! Неужели он не может понять, что делает больно тем, кто его любит?
Мимо прошли трое мальчишек. Один из них мельком глянул на меня и вернулся к разговору с товарищами. По привычке я хотела выпить кофе, но вначале решила заглянуть в уборную. В маленькой комнатке не было никого. Только моё собственное отражение в мутноватом зеркале повторяло за мной каждый вдох.
Дверь закрылась и тут же открылась снова.
– Стас, – обернувшись, я увидела бывшего мужа. Его имя слетело с губ само собой.
За прошедшие две недели мы не виделись ни разу. Знала, что он продолжает тренировать и больше ничего. Это было странно. Ни встреч, ни попыток поговорить с его стороны…
– Что ты тут забыл?
– Тебя, – он подошёл. – Или думаешь, я любитель ходить по женским туалетам? – кривоватая усмешка.
Я
