вздумала простить Лиду? – он нахмурился еще сильнее.
Ух, прям вылитый диктатор!
— Нет, – рассмеялась я нервно. — Ой, да Бог с ней, в общем. Пусть уезжает.
— Пусть лучше сядет на пару лет, – недобро сверкнул Никита глазами.
— Никит…
— Цыц! Эта… Лида, – Ник проглотил ругательство, хотя я, чего уж душой кривить, хотела послушать гадости в сторону Лиды, — ни черта она не раскаялась. И не извиняться пришла, ты же поняла, что она тебе втирала? Общий посыл: она ни о чем не жалеет. А значит, может повторить.
Может повторить, да. Уедет, подумает, пораскинет безумными мозгами, и решит, что жизнь к ней несправедлива. И во всех несчастьях виновата одна кудрявая секретарша, которую неплохо бы наказать, чтобы жизнь медом не казалась.
А может, Лида уедет, и угомонится. Особенно, если Ольга Андреевна не станет лить ей в уши бред, что Никита обязательно оценит ее по достоинству. Только погуляет малость со мной, уверится, что я ему не пара, и после этого обязательно на Лиду другими глазами посмотрит. Если никто лезть не станет к Лиде, если она додумается до того, чтобы обратиться к душеведу, то плюнет она на Никиту.
Она, конечно, головой крепко ударенная, но не могу не признать, что Лида – интересная девушка. Красивая, язык подвешен. Ядовитый язык, конечно, но некоторые предпочитают стерв. Мужика без проблем найдет, если захочет.
Но если мы продолжим воевать, Лида точно разозлится еще сильнее. Решит, что Никиту я подбиваю на месть, и найдет способ устроить мне сладкую жизнь. Я это своими вторыми девяносто чувствую.
И все свои соображения я вывалила на Никиту, завершив все это эмоциональным:
— Устала я от Лиды! Хочет уехать, и слава Богу. Нам к свадьбе готовиться, свою жизнь налаживать… ремонт бы сделать еще, и новую мебель купить, а то у тебя все такое мужицкое, это угнетает. Я этим хочу заниматься, Никит, а не про Лиду думать. Вот устала я, и все тут! Не хочу войны, пусть проваливает, ладно?
Глубоко вдохнула воздух в грудь, закончив свою речь, и упрямо взглянула на Никиту. Надеюсь, смогла донести до него, что мне просто неприятно, что вся наша жизнь крутиться вокруг другой женщины. Это бесит. И с этим пора заканчивать.
— Ремонт, значит?
— Если ты не против, – чуть поумерила я свой воинственный пыл, и мягко улыбнулась. — Никит, скучновато у тебя. У меня на твою квартиру грандиозные планы, пока лежала на диване, все продумала. Разрешишь переделать? Я с тобой советоваться буду перед каждым шагом, окей?
— Я тебе доверяю, занимайся квартирой. Я и сам подумывал, что Лизе не очень нравится спать в обычной бежевой спальне.
— И для Лизы сделаю комнату, и… ты же хотел маленького? – подмигнула я, и махнула рукой, усаживая подскочившего было Никиту. — Нет, нет, я не беременна. Пока. Но мы над этим поработаем… после свадьбы, – улыбнулась я.
Мысленно потерла ладони. Внимание Никиты я переключила удачно: с Лиды на нас.
Именно так – правильно.
Только так!
Клавиатуру протерла раз десять, она уже практически стерильна, а я все не могу угомониться – изгоняю дух Верочки, почти месяц протиравшей задницу за моим рабочим местом.
Покончив с клавиатурой, принялась за телефонную трубку, которую ждала та же жестокая участь – быть до блеска натертой спиртовыми салфетками. Стул я вообще поменяла. Это уже на клинику похоже, конечно, но мне мой маленький психоз приносил какое-то дурацкое удовольствие.
Наконец, рабочее место было полностью подстроено под меня. Чашка с изображенным на ней безумным пончиком водружена рядом с монитором, в глубокое блюдце насыпаны домашние шоколадные трюфели, и я торжественно принялась за работу.
Вернее, хотела приняться, но…
— Я зеркальце забыла. На нем «Прага написано». Выкинула, поди? – с ненавистью процедила Вера, впорхнув в приемную.
— Вон лежит, – кивнула на низкий столик рядом с диваном.
Вера взяла его в ладонь, но уходить не спешила.
— То есть, вы вместе?
— Это не твое дело, но… да, – улыбнулась ей открытой улыбкой.
Пора, наверное, перестать испытывать неприязнь к Верунчику. Но что ж поделать – у нас нелюбовь еще со школьной скамьи. Не посчастливилось вместе грызть гранит науки, и еще больше не посчастливилось и дальше сталкиваться по жизни.
— Только не говори, что ты скоро станешь Дорофеевой, – рассмеялась Вера. — Это такая банальность: директор и секретарша. Ты-то уже губу раскатала, да, что женится на тебе?
— Хм, это тоже не твое дело. Так и быть, на свадьбу не позову, – подмигнула я.
— Не может быть! Только не говори… вы же не…
— Не говорю, Вер, ведь это не твое дело.
— Врешь ведь, – скривилась она. — Не поженитесь вы. Да и Серега не даст.
Я с интересом взглянула на Веру.
— А Сергей-то здесь каким боком? Он с ружьем в ЗАГС вломится, и заорет: «Не доставайся же ты никому!»? Такие у моего бывшего благоневерного планы, которыми он с тобой делится?
— Тут и делиться не нужно, – захихикала Вера. — У вас ребенок общий, если ты не забыла. Сережа запросто может начать процесс, и отсудить твою Леру.
— Ее зовут Лиза, – поправила я. — И Сергей никаких прав на дочь не имеет, Верунчик. Вообще никаких. Видишь ли, я – мать-одиночка по закону. И законного отца у Лизы нет. Поинтересуйся у Сереженьки на досуге, как так вышло!
Она сердито сплюнула, и вышла. А я в который раз порадовалась, что в свое время была доверчивой дурочкой:
Сережа сказал, что со свадьбой нужно подождать?
Как скажешь, милый.
Сережа сказал, что в его компании в руководстве – чайлдфри, и ему для продвижения по службе нужно считаться бездетным?
Обидно, но как скажешь, поставим в свидетельстве о рождении Лизы прочерк.
Сережа после свадьбы решил, что удочерять родную дочь – идиотизм и лишняя волокита?
Ты безусловно прав, дорогой. По крови-то ты – отец.
Вот и вышло, что вышло. Даже алименты не стребовать, ведь отца-то нет. Правда, Сережа помогал немного, когда я настойчиво напоминала, что Лиза быстро растет, а моих денег не хватает, чтобы ее обеспечить нормально. Скидывал мне на карту деньги, и все на этом. Так что если вздумает восстановить отцовство…
Ой!
А ведь может!
Я вскочила, и тут вошел Слава.
— Душа моя вернулась, – пропел он, и плотоядно уставился на конфеты.
