душ. — Его взгляд потемнел. — Или твою кровать, где я спал.
Мое лицо поникло. Я должна была догадаться, что пойдет на это, особенно с мужчиной, стоящим с пассажирской стороны моей машины. Каждое слово было задумано как пощечина Филиппу. И по тому, как сузились глаза Филиппа, я поняла, что слова, возможно, попали в цель.
Одно очко в пользу Вика.
— Я обычно оставляю вещи на тумбочке. — Голос Вика стал смертельным. Он оглядел другого мужчину с ног до головы, намекая: — Знаешь. Легко достать.
Ух ты. Просто вау.
— Я думал, вы больше не вместе? — спросил Филипп, глядя между нами с явным замешательством.
— Мы не вместе, — сказала я не очень убедительно.
И в то же время Вик ухмыльнулся.
— Когда это нас останавливало? Не будь таким наивным, приятель.
Я должна была разозлиться.
Почему же еще нет?
Может быть, потому что ревность Вика казалась высшим комплиментом.
Наступила тишина, и чем дольше она продолжалась, тем больше пространство вокруг нас менялось, уплотнялось, высасывая позитив прямо из атмосферы. Но я отказалась показывать это.
Взгляд Филиппа упал на меня, и мои губы растянулись в натянутой улыбке.
— А не пора ли нам?
Мгновенное колебание, затем:
— Конечно. Нам нужно наверстать упущенное. — Я бросила взгляд на Вика. — Я хочу все услышать.
Не от Филиппа.
— Тогда поехали.
— Как освежающе, — сказала я, затем повернула голову, чтобы посмотреть прямо в глаза мужчине с синяками на лице и разбитой бровью, когда отпирала свою машину и открывала дверь. — Человек без секретов.
На полпути к банальному разговору, который обычно предлагался за обедом, мы впали в короткое молчание.
Это было классно. Комфортно. И на этом все закончилось.
Филипп был моим другом.
Я никогда не придавала слишком большого значения своим бурным отношениям с ним. Только после того, как он нарушил тишину и мягко спросил:
— У меня не было ни единого шанса, не так ли?
Мои глаза опустились, и я ковырялась в еде больше не голодная.
Потому что он был прав. У него никогда не было шанса.
Ни у кого не было.
Только не в соревновании с Виком.
Глава 19
Настасья
— Слева от тебя, детка, — произнесла Чесси, и я, моргнув, вернулась оттуда, куда мои мысли привели меня мгновение назад.
— Извини, — пробормотала я, прежде чем наклеить на себя широкую улыбку и снова превратиться в лисицу в кружевном белье тедди (прим. — соединенные вместе трусики и бюстгалтер), которой я была. Когда я подошла к мужчине лет тридцати со взгядом «трахни меня» и в сшитой на заказ рубашке, я знала, что у него есть деньги, чтобы их потратить, и крикнула сквозь музыку:
— Что я могу тебе предложить, красавчик?
Было почти одиннадцать, и «Сердцеедки» были на пределе. На улице была длинная очередь, и я знала, что ночь будет напряженной, но после того, как я стала свидетелем прошлогодней борьбы, когда Саше оставалось всего несколько месяцев до потери этого места, я никогда не стала бы воспринимать наш успех как должное и жаловаться на то, что я падала с ног.
Сегодня вечером я принимала заказы с похотливой улыбкой, чувствуя себя несколько легче, чем вчера.
Обойдя Анику, я наклонилась через Чесси, чтобы достать бутылку виски «Хибики». Я аккуратно полила его над ледяным шаром, стараясь не пролить ни капли, потому что это дерьмо было дорогим.
Когда я передала его парню в сшитой на заказ рубашке, он вложил сотню мне в руку, посмотрел в глаза и сказал:
— Оставь сдачу себе.
Ой. Чаевые в девять долларов.
Какой парень.
Мое лицо оставалось пассивным, пока я боролась с закатыванием глаз, пытаясь дать о себе знать. Мужчина секунду выглядел неуверенным, а когда мои губы слегка приподнялись, он почувствовал облегчение. Я перегнулась через стойку, схватила его за рубашку, притянула к себе и запечатлела долгий поцелуй на щеке.
Я отстранилась, и его похотливые глаза сказали мне, что я сделала свою работу правильно. Когда я повернулась к нему спиной и начала уходить, я услышала его отчаянный крик:
— Как тебя зовут? — и я ухмыльнулась.
Так и делались дела.
Несомненно, он потратил бы много сил, пытаясь заставить меня поговорить с ним в течение ночи.
Это была деловая сделка, которая меня вполне устраивала. Чем больше денег они тратили, тем пьянее становились. Чем пьянее они становились, тем лучше были бы чаевые. Конечно, Вик присматривал за пьяными мужчинами, подходил и делал обязательную вещь, говоря им, что, по его мнению, с них достаточно и пора двигаться дальше. Они бы этого не сделали, но записи с камер наблюдения показали бы, что это делалось и делалось часто. Короче говоря, это прикрыло наши задницы от недовольных посетителей, которые хотели вернуть свои деньги или утверждали, что мы проявили халатность.
Я любила свою работу.
Я гордилась тем, чего мы достигли. Это была групповая работа, и «Сердцеедки» были самым популярным бурлескным заведением в Нью-Йорке. Конечно, другие пытались повторить то, что было у нас, но все они потерпели неудачу.
У нас были лучшие танцовщицы, самые красивые лица, и самое главное — наши девушки были нам верны.
— Ты жестокая женщина, — донеслось из тени сбоку от бара.
И хотя мой желудок сжался, я спрятала это под понимающей улыбкой, говорящей, что он прав.
Вот он, сидит в темноте. Его лицо освещалось каждой стробоскопической вспышкой света, и один взгляд на эту аккуратно щетину заставил меня сжаться. Я почувствовала, как дрожь скользит по моей спине, когда воспоминание о том, как он целует меня вверх по позвоночнику, пронеслось в моей голове.
Его тело заполнило небольшое пространство. Эти широкие плечи обтягивали угольно-серую рубашку «Хенли» с длинными рукавами, рукава которой, конечно же, была закатаны вверх, обнажая его татуированные предплечья.
Нет.
Порно с предплечьями? Серьезно?
Я внутренне надулась.
Почему он мучил меня?
Он не мог знать, что делает со мной. Или мог?
В уголках его глаз появились морщинки от улыбки и этих ямочек на щеках…
Бл*дь.
Он был похож на самого Аида.
Темный и соблазнительный, как будто секс был лишь частью того, кем он был. Качество, от которого он не мог избавиться, даже если бы попытался.
Я проглотила шквал эмоций, прокатившихся по моему телу, вихрь печали и возбуждения. Его присутствие
