Вокруг меня собирается народ. Они болтают – о вечеринках, о том, чтобы собраться сегодня всей труппой, хотя спектакль будет идти еще две недели, и праздновать сейчас формально было бы дурным знаком. Но, кажется, на удачу сегодня всем наплевать. Мы сами творцы собственной судьбы.
Появляется Петра, молча и с каменным лицом проходит мимо меня. Она прямой наводкой направляется к Линусу.
Я направляюсь к воротам, которые считаются актерским выходом. Рядом со мной прыгает Макс, буйно радуясь, словно щенок.
– Ну что, Марина нормально целуется? – спрашивает она.
– Уверен, она обрадовалась, это был ты, а не Йерун, – комментирует Винсент, и я смеюсь.
Выйдя на улицу, я осматриваюсь в поисках друзей. Я точно даже не знал, кто придет. И тут я снова слышу, как она зовет меня по имени.
– Уиллем!
Это Кейт, она золотисто-рыжим вихрем летит ко мне. Когда она бросается в мои объятия, у меня в груди распирает, и мы начинаем кружиться.
– Ты сделал это. Сделал. Сделал! – шепчет она мне на ухо.
– Сделал. Сделал. Сделал, – отвечаю я, и смеюсь от радости, и облегчения, и восторга – как повернулся этот день.
Кто-то похлопывает меня по плечу.
– Ты что-то уронил.
– А да. Цветы, тебе, – Кейт наклоняется за букетом подсолнухов. – Поздравляю с таким потрясающим дебютом.
Я принимаю их.
– Ну, ты как? – интересуется она.
Но у меня нет ответа, нет слов. Я лишь ощущаю полноту. Я пытаюсь объяснить, но Кейт перебивает.
– Как после самого лучшего секса в жизни? – Я смеюсь. Да, что-то вроде. Я беру и целую ее руку. Она обнимает меня за талию.
– Ну, готов ли ты встретиться с толпой обожателей?
Нет. Сейчас я хотел бы смаковать свои ощущения. С человеком, с чьей помощью все это случилось. Я беру ее за руку и веду в тихий бельведер неподалеку, мы садимся на скамейку, и я пытаюсь облечь в слова то, что только что произошло.
– Как это вышло? – Это единственный вопрос, который приходит в голову.
Кейт берет меня за руки.
– Тебе действительно это интересно?
– Думаю, да. Я как в другом мире оказался.
– Нет, нет, – со смехом отвечает она. – Я верю и в музу, и во все остальное, но не надо списывать свою игру на очередную случайность. Это сделал ты.
Да. И нет. Я ведь там был не один.
Мы еще какое-то время сидим в бельведере. У меня все тело как гудит, вибрирует. Волшебная ночь.
– По-моему, тебя ждут поклонники, – через какое-то время Кейт показывает мне за спину. Я оборачиваюсь и вижу Брудье, Хенка, Вау, Лин и еще несколько ребят – все смотрят на нас с любопытством. Я беру Кейт за руку и знакомлю ее с ними.
– Ты же пойдешь на нашу вечеринку? – спрашивает Брудье.
– Нашу вечеринку? – удивляюсь я.
Брудье самую малость робеет.
– Ну, мы не смогли так быстро все отменить.
– Особенно теперь, когда он пригласил всю труппу и половину зрителей, – добавляет Хенк.
– Неправда! – возмущается Брудье. – Не половину. Всего лишь пару канадок.
Я закатываю глаза и смеюсь.
– Ну, хорошо. Идем.
Лин тоже смеется и берет меня за руку.
– А я уже прощаюсь. Завтра хоть кто-то из нас должен быть в состоянии два слова связать. Мы же переезжаем. – Она целует Вау, потом меня. – Молодец, Уиллем.
– Я дойду с ней до выхода из парка. Я в вашем городе еще не ориентируюсь.
– Ты что, не с нами? – спрашиваю я.
– Мне сначала надо кое-что сделать. Подойду позже. Дверь не закрывайте.
– Конечно, – отвечаю я и целую Кейт в щеку, а она шепчет мне на ухо.
– Я знала, что ты сможешь.
– С твоей поддержкой, – напоминаю я.
– Не говори ерунды. Тебя просто нужно было подбодрить.
Но я имею в виду не это. Да, Кейт верит, что надо выкладываться, не полагаться на случай, а взять в руки руль. Но если бы мы не встретились с ней в Мексике, разве я бы был сейчас здесь? Это произошло случайно? Или по моей воле?
Уже в сотый раз за сегодня я возвращаюсь к Лулу, теперь мы на барже Жака с невероятным названием «Виола». Она только что поведала мне легенду о двойном счастье, мы поспорили насчет ее смысла. Она считала, что парню посчастливилось заполучить и работу, и девушку. А я не соглашался. По-моему, дело было в том, что строки стихотворения совпали, встретились две половинки. Любовь.
Но, может, мы оба ошибались, и оба были правы. Тут нет выбора между удачей и любовью. Судьбой и волей.
Может, двойное счастье подразумевает наличие и того, и другого.
В квартире полная неразбериха. Собралось больше пятидесяти человек – актеры, ребята из Утрехта, даже старые школьные друзья с тех времен, когда я жил в Амстердаме. Я не представляю, как Брудье так быстро их всех откопал.
Макс, как только входит, сразу кидается ко мне, вместе с ней подходит Винсент.
– Офигеть, – говорит она.
– Мог бы предупредить, что играть умеешь, – добавляет Винсент.
Я улыбаюсь.
– Я предпочитаю некоторые вещи хранить в тайне.
– Да уж, вся труппа в полнейшем восторге, мать твою, – добавляет Макс. – За исключением Петры. Она зла, как никогда.
– Это потому, что дублер сделал ее звезду. И теперь ей предстоит решать, выпускать на сцену этого больного – и в прямом, и в фигуральном смысле – или позволить тебе привести нас к славе, – говорит Винсент.
– Ох уж эти решения, – добавляет Макс. – Ты не оборачивайся, но взгляд Марины снова призывает ее трахнуть.
Естественно, мы все поворачиваемся к ней. Марина пристально смотрит на меня и улыбается.
– Даже и не пытайся отрицать, разве что она все же меня хочет, – продолжает Макс.
– Я сейчас вернусь, – говорю я ей. Я подхожу к Марине, стоящей возле стола, из которого Брудье соорудил бар. В руках у нее какой-то кувшин. – Что тут у тебя? – интересуюсь я.
– Точно не знаю. Это мне один из твоих приятелей предложил, обещал, что похмелья не будет. – Пришлось поверить ему на слово.
– Это твоя первая ошибка.
Марина проводит пальцем по ободку кувшина.
– У меня такое ощущение, что свою первую ошибку я уже давно совершила. – Она делает глоток. – А ты не пьешь?
– Я уже как пьяный.
– Держи. Чтобы не без повода.
Она протягивает мне стакан, и я делаю крохотный глоточек. Чувствую кислый вкус текилы, которую Брудье теперь просто обожает, плюс другой алкоголь с апельсиновым ароматизатором. – О да. С этого похмелья не будет. Однозначно.
Марина смеется и касается моей руки.
