— Слушайте, я знаю, что был дерьмовым сыном весь прошлый год. Знаю, что исчез, не сказал ни слова. Я знаю, что был потерян и бродил по закоулкам разума, пытаясь найти свой путь. Я знаю, что сказал ужасные вещи, прежде чем уехать, обвиняя вас в том, что произошло. Но я… — я прикрыл рот рукой перед тем, как засунуть руки в карманы джинсов. Я начал пинать невидимые камни на земле. — Я просто надеялся, что могу остаться здесь ненадолго. Потому что я все еще потерян. Я все еще блуждаю. Но больше не думаю, что могу делать это в одиночку. Мне просто нужно… мм… мне просто нужны мои мама и папа ненадолго, если можно.
Они вышли на крыльцо и обняли меня.
Дом.
Они приветствовали меня дома.
Элизабет
— Что вы имеете в виду, говоря, что он уехал? — спросила я мистера Хенсона. Я вцепилась руками край прилавка в его магазине, пока он наливал мне чашечку чая в полдень в пятницу. Я только что отвезла Эмму к ее бабушке и дедушке на ночевку, и, понимая, что не видела и не слышала Тристана несколько дней, была просто на пределе. Мне нужно было поговорить с ним, или, по крайней мере, знать, что он в порядке.
— Он уехал два дня назад. Мне жаль, Лиз, — игривость мистера Хенсона пропала, и это пугало меня.
— Когда он вернется?
Тишина.
Я хлопнула руками по бедрам и топнула ногой по деревянному полу.
— Ну, куда же он поехал?
— Я не знаю, Лиз.
Я усмехнулась, нервозность и беспокойство внутри меня возрастали.
— Он не отвечал на мои звонки, — подбородок задрожал, когда мои глаза наполнились слезами. Плечи судорожно поднимались и опускались. — Он не отвечал на мои звонки.
— Дорогая, вы оба через многое прошли. И я знаю, что это будет сложно для тебя…
— Нет. Не для меня. Я имею в виду, что могу справиться с тем, что он не отвечает на мои звонки. Я могу справиться с тем, что он игнорирует меня. Но у меня есть пятилетняя дочь, которая интересуется, где Тик и Зевс. Ей хочется знать, где двое ее друзей. Она спрашивает, почему Зевс не приходит поиграть с ней и почему Тристан не читает ей на ночь. Так что да, мне грустно, что он не разговаривает со мной, но, кроме того, я рассержена, что он оставил Эмму вот так, без слов, без объяснений. Я рассержена из-за того, что она плачет, потому что скучает по ним. И это разбивает мне сердце, я даже не могу сказать, где он или когда он вернется. Он сказал, что будет бороться за нас, но, когда пришло время, он даже не попытался, — мой голос надломился. — Она заслуживает лучшего.
Мистер Хенсон протянул руку и положил ее поверх моей. Небольшая волна утешения прокатилась через меня.
— Вы все заслуживаете большего, чем есть.
— Ладно, я лучше пойду. Просто, если вы что-то услышите от него… — мои слова стихли. Я не была уверена, что хотела, чтобы мистер Хенсон сказал Тристану: вернуться или катиться в ад. Так что я ушла из магазина с затуманенным разумом.
***
Этой ночью я была в постели, когда еще не было и десяти. Не спала, просто смотрела в потолок моей темной комнаты. Я повернулась на бок и посмотрела на пустое пространство рядом со мной. Когда я получила звонок от Кэти, сообщившей, что Эмма хочет сегодня домой пораньше, я бы соврала, если бы сказала, что не обрадовалась.
Когда моя девочка вернулась, она легла рядом со мной в кровать. Я прочитала ей несколько глав из «Паутины Шарлотты» своим лучшим зомби-голосом, и ее хихиканье напомнило мне о важных вещах.
После истории мы обе лежали на боку, лицом друг к другу. Я поцеловала кончик ее носа, и она поцеловала мой.
— Мама? — сказала она.
— Да?
— Я люблю тебя.
— И я люблю тебя, детка.
— Мама? — сказала она еще раз.
— Да?
— Зомби-голос Тика хороший, но твой мне нравится больше, — она зевнула и закрыла глаза. Я расчесала пальцами ее спутанные светлые волосы, когда она начала засыпать.
— Мама?.. — прошептала Эмма в последний раз этой ночью.
— Да?
— Я скучаю по Зевсу и Тику.
Я прижалась к ней, проваливаясь в сон через несколько минут после нее. Я не сказала ей, но тоже скучаю по ним.
Очень, очень сильно.
***
Следующим утром я поднялась с кровати под звук скрежета лопаты по дорожке снаружи дома.
— Тристан... — пробормотала я, хватая халат и тапочки и спеша к передней части дома. Когда я открыла дверь, маленький огонек надежды, который расцвел во мне, угас, как только я увидела Таннера, очищающего дорожку от свежевыпавшего снега.
— Что ты делаешь? — спросила я, скрестив руки.
Таннер посмотрел на меня с натянутой улыбкой и пожал плечами.
— Я хотел зайти и увидеть, как дела у тебя и Эммы, — он перестал разгребать снег и опустил свой подбородок на черенок лопаты. — Плюс, я абсолютно уверен, что ты злишься на меня.
Я фыркнула.
Злюсь?
Я больше, чем злюсь — я в ярости.
— У тебя не было никакого права рассказывать Тристану об аварии, — мои глаза пытались встретить его взгляд. Может быть, если бы он посмотрел мне в глаза, он бы понял, какую боль причинил мне. Может быть, если бы он посмотрел мне в глаза, он бы мог увидеть, как разрушил наши с Тристаном отношения. Ты не чувствуешь себя плохо из-за всего этого?
Таннер не встречался со мной взглядом. Его взгляд уперся в землю, и он пинал ботинками снег вокруг себя.
— Я думал, что ты уже рассказала ему.
— Таннер, ты знал, что я этого не сделала. Я не понимаю, что ты делаешь в последнее время. Это все потому, что я не пошла на свидание с тобой? Поэтому ты расстроен? Я проигрываю снова и снова в своей голове, почему ты сделал что-то столь бессердечное, и ничего не приходит на ум. Я на самом деле не понимаю, почему ты сделал это со мной.
Он прикрыл рот ладонью и что-то пробормотал.
— Что? — спросила я. — Говори.
Он не произнес ни слова.
Я спустилась с крыльца и встала перед ним.
— Ты был в моей жизни годами, Таннер. Ты был на моей свадьбе. Ты — крестный отец моей дочери. Ты поддерживал меня на похоронах моего мужа. Так что, если это причина того, почему ты ведешь себя странно, если это причина того, что ты поссорил меня с Тристаном, тогда скажи мне. Потому что, если это реальная, настоящая причина того, почему ты думаешь, что мне не следует быть с ним, тогда, может быть, я переживу эти чувства внутри себя. Может быть, я смогу найти способ смотреть на тебя и не чувствовать боль.
— Ты не поймешь, — сказал он, все еще не поднимая головы.
